Кирк через силу улыбнулся.
— Я беспокоился за тебя начиная с той самой девицы на Денебе-4.
Митчелл кивнул.
— Она была как Сверхновая. Но беспокоиться не о чем. Не считая глаз, я в порядке, — он обаятельно ухмыльнулся. — Они вроде как смотрят на меня, когда я бреюсь.
— Зрение в порядке?
— Абсолютно.
— Больше ничего, Гарри?
Митчелл с интересом взглянул на него:
— Вроде чего, например?
— Ты чувствуешь… изменения в себе?
— В каком-то смысле я чувствую себя лучше, чем когда-либо… — он помолчал. — Кажется, действительно удачно получилось.
— О! Это как же?
Митчелл указал на аппарат для чтения.
— Кажется, у меня появился шанс освоить всю ту заумь, которую ты так обожаешь. Старик, я же помню тебя в академии! Стопка книг с ногами! Первое, что я услышал от старшекурсников, было: “Поосторожней с лейтенантом Кирком! На его курсе надо думать — или не выплывешь”.
— Ну, брось, — сказал Кирк. — Я не был уж так ужасен.
— Что, ты не был? — рассмеялся Митчелл. — Помнишь, как ты чуть меня не выпер?
— Нет, я немного нажимал на кадетов, которые мне нравились, — сказал Кирк.
— Старик, если бы я не нацелил на тебя ту блондинку-лаборантку…
— Что? — Кирк уставился на него. — Ты хочешь сказать, что спланировал все это?
— Ты хотел, чтобы я думал, не так ли? Вот я и подумал. Разработал для нее всю кампанию.
Кирк с трудом ответил на улыбку.
— Гарри, я почти женился на ней!
— Я тоже вроде бы как люблю нажимать на людей, которые мне симпатичны.
Кирк, припоминая, боролся с тревогой.
— Гарри, я почти женился на ней, — повторил он.
— Будь со мной помягче, — сказал Митчелл. Он снова указал на аппарат. — Я почерпнул еще более интересные идеи отсюда.
Кирк взглянул на этикетку кассеты.
— Спиноза?
— Он, — сказал Митчелл. — Когда вчитаешься, он очень прост. Почти ребенок. Кстати, совершенно с ним не согласен.
— Да? — сказал Кирк. — Продолжай.
— Что продолжать? Просто наконец я читаю.
Холодный серебряный блеск его глаз был в неприятном контрасте с его свободной дружелюбной манерой держаться и говорить. Его белые зубы снова сверкнули в широкой улыбке:
— Говорю тебе, я в порядке. Когда мне заступать на дежурство?
Кирк замешкался с ответом.
— Я хочу, чтобы доктор Денер понаблюдала тебя.
Митчелл застонал.
— Имея сотню других женщин на борту, ты выбрал именно эту ошиваться здесь около меня!
— Думай об этом как об испытании, — посоветовал Кирк.
Серебряные глаза смотрели на него.
— Это не по-дружески, Джим, друг мой. Я разве не сказал тебе — будь со мной помягче.
На мгновение их взгляды скрестились, как бы оценивая силу друг друга. Наконец Митчелл шутливо потряс головой, сдаваясь. Затем он подчеркнуто повернулся к аппарату для чтения. Кирк, обеспокоенный больше, чем раньше, молча встал и вышел из лазарета.
У него за спиной Митчелл увеличил скорость страниц. Он читал быстро — человек, упаковывающий в свою голову факты с невероятной скоростью.
Изображение переворачивающихся страниц было на экране библиотечного компьютера Спока, когда Кирк присоединился к нему. Они сменяли друг друга так быстро, что изображение мелькало. Спок сказал:
— Он читает все быстрее с каждой секундой.
Это ли Гарри Митчелл? Та улитка в чтении, к которой мы привыкли?
Кирк отошел от экрана и вернулся снова.
— Установите круглосуточное наблюдение за лазаретом. Максимально широкий спектр проб и анализов.
Результаты анализов порадовали доктора Пайпера:
— Совершенство, совершенство, — бормотал он, заканчивая исследование. — Такое здоровье — большая редкость. — Он побарабанил по кожуху аналитической установки, как будто трудно было поверить в правильность проведенных ею анализов.
— Здоров по всем статьям, да? — спросил Митчелл. Скучающим голосом он обратился к Элизабет: — Жаль, что психиатрия не такая точная наука, а, доктор? Будьте любезны, заведите шкалу, которая будет показывать степень вменяемости пациента.
— Я понимаю, что я вам не особенно нравлюсь, старший лейтенант, — ответила она. — Но поскольку я приписана сюда, может, постараемся поладить?
— Я ничего против вас не имею, доктор.
— А против “ходячего холодильника”?
Он был явно обескуражен.
— Пожалуйста, простите меня, — он вложил в эти три слова все свое очарование.
— Женщины от науки склонны к комплексам, — сказала она. — Но давайте поговорим о вас. Как вы чувствуете себя? Говорите мне все.
— Все о чем? Кажется, всем не по себе оттого, что у меня нет лихорадки или чего-то в этом роде, — он показал на приборную панель анализатора. — Старина Пайпер ушел. Может быть, я доставлю вам удовольствие, изменив показания приборов?..
Нормальные показания приборов изменились на ненормальные. Элизабет в изумлении смотрела то на них, то на него.
Слегка встряхнувшись, он сказал:
— Теперь опять нормальные…
Стрелки вернулись в прежнее положение.
— Как вы это сделали? — потребовала Элизабет.
— Я точно не знаю. Я… просто подумал о том, чтобы это произошло. И это произошло. — Он уставился на панель. — Дело не в приборах, дело во мне. Что-то такое я делаю внутри… Ну-ка, посмотрите…
Все стрелки упали на ноль.
Элизабет схватила его за руку.
— Перестаньте! — закричала она. — Сейчас же перестаньте!
Стрелки шевельнулись. Медленно поднимаясь от отметки “смерть”, они заняли нормальное положение.
Митчелл тоже смотрел на них. Он побледнел; и бледная Элизабет сказала:
— Вы были мертвы 22 секунды! Абсолютно никаких жизненных функций!
Митчелл вдруг понял, что она держала его за руку. Покраснев, она попыталась убрать ее, но он быстро схватил ее.
— Погоди минуту, детка. Я напуган. Были и другие вещи. Я прочел половину корабельной библиотеки всего за один день. Что со мной произошло?
— Вы помните все, что так быстро прочли?
