— А я все же думаю, что вы допустили ошибку, — сказал Мак-Кей. — Фанни Мей обещала дальнейшее существование Эбнис и ее друзьям, когда мы все исчезнем?
— Различные образцы с небольшими ограничениями на увеличенных связях, — сказал калебан.
— Достаточно ясно, не так ли? — сказал Мак-Кей. — Вы переживете нас, но ненадолго.
— Никаких разветвлений, — сказал калебан.
— Никакого наследства, — перевел Мак-Кей.
— Это трюк, — сказал Чео. — Калебан лжет.
— Калебан не лжет, — напомнил Мак-Кей. — Но вы можете допустить ошибку. Такая ошибка способна вас погубить, — сказал Мак-Кей.
— Я нахожусь в зависимости от этого, — сказал Чео. — И вы можете…
Прыжковая дверь исчезла.
— Поддержание зейе затруднено, — сказал калебан. — Вы понимаете, что такое “затруднено”? Потребление энергии очень интенсивно.
— Понимаю, — сказал Мак-Кей. Он вытер лоб рукавом и сказал Тулуку:
— Его жизнь висит на волоске.
Тулук выставил длинные челюсти и возбужденно покачал ими.
— Я не должен доставлять снимки в лабораторию, пока он не умрет?
— Звезда, — пробормотал Мак-Кей. — Представьте это. И все, что мы здесь видим, это… это ничто.
— Тут ничего нельзя поделать, — сказал калебан. — Моя личность сделает нечто, и я перестану существовать. В присутствии этого “я” и вы исчезнете, Мак-Кей.
— Вы поняли, Тулук? — спросил Мак-Кей.
— Конечно, он, кажется, сказал, что перестанет быть для вас видимым, потому что это нас может убить.
— Я так и понял, — сказал Мак-Кей.
— Возвращайтесь назад, в Централь. Я хочу, чтобы мы быстрее начали поиски.
— Вы без цели расходуете вещество, — сказал калебан.
— Что же теперь? — спросил Мак-Кей.
— Предстоит бичевание, и моя личность исчезнет.
Мак-Кея зазнобило. Он сглотнул.
— И как далеко вы удалитесь? — спросил он.
— Направление временных линий определить затруднительно. Ваше понятие: скоро.
— Прямо сейчас? — сдерживая дыхание, спросил Мак-Кей.
— Вы спрашиваете о непосредственной интенсивности? — спросил калебан.
— Вероятно, — беспомощно пробормотал Мак-Кей.
— Вероятность, — сказал калебан. — Энергетическое потребление личности увеличивает выравнивание. Бичевание не сейчас. “Сейчас” — верное понятие для непосредственного.
— Да, — ответил Мак-Кей.
— Скоро, но не сейчас, — пробормотал Тулук.
— Я думаю, он хочет объяснить, что может вынести еще одно бичевание, но оно будет для него последним, — сказал Мак-Кей. — Укладывайтесь и пойдем.
— Фанни Мей, вы сделаете для нас прыжковую дверь?
— Зейе существует, Мак-Кей. У моего “я” есть склонность к вам.
“Еще одно бичевание, — смятенно подумал Мак-Кей, помогая Тулуку упаковывать оборудование. — Но почему это бичевание будет смертельным для калебана? Почему именно бичевание, хотя других форм энергии оно не касается?”
В неизвестное, но не очень отдаленное время калебана снова исхлещут бичом, и он умрет. В этом намерении была полубезумная возможность воплощения апокалипсиса; тогда цивилизации Вселенной прекратят существование.
Мак-Кей подавленно стоял в лаборатории Тулука, окруженный охранниками и совершенно безвольный.
Пульт компьютера мерцал световыми сигналами. Гудящие и стрекочущие звуки доносились из его нутра.
“Если он идентифицирует звезду калебана, что делать с этими новыми знаниями? — спросил себя Мак-Кей. — Чео выиграл. Мы не смогли остановить его”.
— Возможно ли, — спросил Тулук, — что калебаны сотворили эту Вселенную? Может быть, это их произведение?
Мак-Кей нетерпеливо пожал плечами.
— Почему этот проклятый компьютер возится так долго? — спросил он.
— Проблема определения пульсаций спектральных линий очень сложна, Мак-Кей. Для их сравнения необходимо особое программирование. Но вы не ответили на мой вопрос.
— У меня нет ответа. Я надеюсь, что эти слабоумные, которых мы оставили в шаре калебана, знают, что делать в случае необходимости.
— Они будут делать то, что вы им поручили, — укоризненно сказал Тулук. — Вы странный партнер для проведения свободного времени, Мак-Кей. Мне сказали, что вы были женаты больше тридцати раз. Это же нарушение приличий, не так ли?
— Я не нашел женщины, которая могла бы выдержать присутствие полномочного представителя Саботажников, — проворчал Мак-Кей. — Таких людей, как я, нелегко любить.
— Но калебан любит вас.
— Он не знает, что мы понимаем под этим! — сказал Мак-Кей сердито. — Может быть, он испытывает симпатию потому, что я на протяжении нескольких часов упражнялся с ним во взаимопонимании, — он покачал головой. — Я должен был оставаться в шаре калебана.
— Наши люди в случае нападения загородят калебана своим телом, — возразил Тулук. — Но вы же не скажете, что это одна из форм любви?
— Это инстинкт самосохранения, — пробурчал Мак-Кей.
— Мы, врайверы, верим, что все формы любви — это инстинкт самосохранения. Может быть калебан так понимает это слово?
— Ха!
— В самом деле, Мак-Кей, у вас инстинкт самосохранения выражен довольно слабо, поэтому вы никогда не любили по-настоящему.
— Не хотите ли вы, наконец, прекратить отвлекать меня своей бессмысленной болтовней.
— Терпение, Мак-Кей. Терпение.
— Терпение! — Мак-Кей опять сорвался с места и начал мерить лабораторию широкими быстрыми шагами. Снова подойдя к Тулуку, он сказал:
— Чем питаются звезды?
— Звезды? Звезды не питаются.
— Калебан здесь что-то содержит. Это его питание, — пробурчал Мак-Кей. Внезапно он кивнул. — Я знаю, что это. Водород.
— Каким же образом он питается?
— Водород, — повторил Мак-Кей. — Если мы откроем одну из прыжковых дверей до нужной величины… Где Бильдун?
— Он с представителями правительства заседает по вопросу карантина для косметологов. Возможно также, что стало известно о нашем соглашении с тапризиота-ми. Правительство не любит таких вещей, Мак-Кей.
Бильдун пытается спасти наши головы и свою собственную тоже.
— Но, кажется, водорода хватает, — сказал Мак-Кей.
— Что за болтовня о прыжковых дверях и о водороде? — спросил Тулук. — Вы приняли пилюли, Мак-Кей?
— Принял.
