могут завалить где-нибудь на окраине планеты по имени Земля.
— Я тоже склонен к мысли, что Синдикат так просто никого не отпускает. И не из-за денег, о которых мы говорили. Если цинично рассуждать, просто поступают по-хозяйски. Чего зря евро разбрасываться. Речь идет о другом…
— Слишком много знали? — припомнил свои рассуждения Стас.
— Знали погибшие, может, и не слишком много, в меру своей компетенции. Я считаю, единственное главное и смертельное знание для них, для тебя, для всех — это сам Синдикат.
— То есть все, кто попал в его сети, обречены на гибель? — с застывшим лицом произнес Гордеев.
— Это мое глубокое убеждение. Если сможешь опровергнуть, Станислав, попробуй, — пожал плечами генерал Веклемишев.
— Идущие на смерть приветствуют тебя! Выходит, каждому из нас уготована судьба гладиатора: если тебя не убьют сегодня, убьют завтра. Мы все — обреченные на гибель?! — чуть ли не восхищенно сказал Гордеев.
Генерал Веклемишев молча смотрел на него с экрана.
— А вот хренушки вам, ребята! — воскликнул Стас и показал в пространство два кукиша. — Еще посмотрим, кого вперед ногами понесут! Это же надо додуматься, классных мужиков, профи использовать, а потом их — в навоз, в прах! Ну, суки! Меня на заклание, значит, тоже приготовили, как неразумного барашка. По шее ножичком — и в канаву? Нет, гниды, не дождетесь! Не вы меня — я вас достану, сволочи!
— Все, выговорился? — спокойно спросил Веклемишев. — Как я понял из твоего эмоционального выступления, Стас, ты готов продолжить работу в прежнем качестве.
— Еще как готов, товарищ генерал! — отрапортовал Гордеев. — Зубами рвать буду козлов вонючих!
— Зубами не стоит, — поморщился Веклемишев, — умом больше работать надо. У тебя, кстати, последнее время это неплохо получается. Усек, гладиатор?
— Ставьте задачу, Вадим Александрович, — сбавил пыл Гордеев.
— Задача простая: работать, как работал, и внимательно наблюдать за окружающим миром…
— Так вы брать их не будете? — перебил Веклемишева Стас.
— Кого их?
— Ну, Горана-Славича, Конопницкого, герра Алекса. Два ката, у которых руки по локоть в крови… Если повязать Энтони и Алекса-Майрониса, то Синдикат лишится управления. Окружить лагерь ротой спецназа, «пехоту» мордой в песок, главарей — в разработку, а там и остальных, кого еще не знаем, поодиночке вылавливать.
— Стратег! — восхитился генерал Веклемишев. — Тебе бы, Стас, армией при Аустерлице или под Бородино командовать. А я думаю, на кого ты так похож? Вылитый Багратион, только без бакенбард. Да какой там Багратион — Кутузов!
— Ну что вы, Вадим Александрович! — расстроившись, опустил голову Гордеев. — Опять из меня пацана делаете.
— Никого я из тебя не делаю, — устало сказал Веклемишев. — Просто ты пропустил мимо ушей мои слова, что, вероятно, мы видим лишь верхушку айсберга, именуемого Синдикатом. Что скрыто, нам неведомо — и это страшно. Хотя скорее Синдикат даже не айсберг, а пирамида. Мы уперлись в ее основание, в нижние ряды кладки, вершина теряется высоко в облаках, а уж что творится внутри пирамиды — загадка из загадок.
— Вы считаете, это так сложно? — осторожно спросил Гордеев.
— Думаю, более чем сложно, — нахмурился генерал. — По нашему разумению, ты, Стас, попал в одно из отделений Синдиката. И герр Алекс, он же Арвидас Майронис, вовсе не руководитель организации в целом, а лишь шеф обособленного подразделения. Ты, кстати, не обратил внимание, что твои коллеги — и начальники, и подчиненные — все как один выходцы из стран давно развалившегося социалистического блока, а также бывших республик СССР. Горан-Славич по национальности серб, Арвидас Майронис — литовец, Энтони-Конопницкий — поляк, вы с Дэном-Вагиным — русские…
— Мой сосед по домику здоровается со мной по-английски, на более тесный контакт мы не выходим, это не приветствуется. Однако я расслышал, как он с одним из обитателей лагеря перебросился парой фраз на украинском языке, — подтвердил версию генерала Гордеев. — Да и остальные жители лагеря ни на китайцев, ни на арабов, не говоря уже о неграх, не тянут.
— Возможно, я еще раз подчеркиваю — возможно, помимо славянско-прибалтийского мини-блока, существуют и азиатское, и европейское, и латиноамериканские подразделения Синдиката. Это так называемая «пехота». Что располагается в верхних слоях пирамиды, какова структура этой преступной организации, управление и координация для нас загадка, которая требует разрешения. Не менее важный вопрос — связь российских властных и бизнес-структур, а также отдельных лиц с Синдикатом. В первую очередь это касается господ Анчара и Белявского. Что стоит за организацией канала поставки в организацию боевых специалистов? Этого мы пока не выяснили. Вполне возможно, данная деятельность Анчара и Белявского элементарный бизнес, за каждого отправленного в Синдикат рекрута им полагается солидная премия. Но это, с одной стороны, слишком просто, а с другой, фирмы и предприятия, контролируемые этими господами в России, серьезнее, прибыльнее и хлопот с ними намного меньше, чем с набором рекрутов. И, кстати, мы проверили, так называемые «старые друзья» господин Анчар и герр Алекс-Майронис никогда в прошлом не пересекались.
— Но зачем тогда нужна Дмитрию Васильевичу и Бесу вся эта сложная кухня с подставами, сопряженная с опасностями переправки «спецов» за бугор?
— Пока неизвестно, — пожал плечами Веклемишев. — Версий и предположений немало, они изучаются, анализируются. Здесь, как я уже сказал, вероятен и бизнес-интерес, и вполне возможное учредительство в Синдикате, и иные, более глубокие и скрытые мотивы участия в деятельности этой преступной организации.
— Белявский утверждал, что моя работа никак не будет связана с террористической деятельностью.
— Это не факт, — отрицательно качнул головой генерал. — Граница между криминалом и террором порой настолько тонка, что перейти ее не составляет труда. К примеру, твоей группе завтра поручат исполнить заказ по ликвидации правителя-людоеда какой-нибудь африканской даже не страны — провинции, виновного в геноциде собственного народа. Он набивает карманы, не испытывая при этом ни малейших угрызений совести. Люди голодают, дети тысячами умирают от истощения, а недовольных деятельностью правителя опричники уничтожают. Вы организуете подрыв трибуны на митинге сторонников тирана и разносите на атомы садиста, а заодно с ним и десяток его жестоких приспешников. Вроде бы доброе дело делаете, но это ли не террор? Вы же убиваете официальное лицо, пусть насквозь коррумпированного, но чиновника. Да и метод соответствующий. И уже на следующий день газеты мира пестрят сообщениями о террористическом акте, в результате которого погиб законный правитель провинции какой-то центральноафриканской страны. И ни слова о геноциде и людоедстве.
— Ну вы пример привели, — протянул Гордеев.
— Хорошо, смоделируем иную ситуацию. К примеру, твоим нынешним коллегам по Синдикату арабской национальности, если таковые действительно существуют, ставят задачу уничтожить руководителя страны, ведущей уже много лет успешную войну с их единоверцами. И пусть эти самые единоверцы — террористы, но ведь их убивают. Не тебе объяснять, что лишить жизни неверного для воинствующего мусульманина не грех. Но даже если убрать религиозную составляющую, Синдикат собирает профессионалов, которые идут и исполняют любой заказ, лишь бы платили за это большие деньги. А когда им предложат огромные деньги… И это не дилетанты, которые максимум, что могут сделать, так это в подземном переходе мину заложить или автобус взорвать.
— Можете не продолжать, — перебил Веклемишева Станислав.
— Понятно, кто этот руководитель страны, успешно воюющий с террористами-единоверцами… А есть наметки, что подобное возможно?
— Могу, хотя и не дословно, озвучить несколько цитат из аналитического доклада одного из
