рубашку навыпуск. Станислав почувствовал, как напряглись удерживающие его тюремщики.
Пройдя к столу и небрежно бросив на него тонкую пластиковую папку, человек повернулся и так же, как майор в приемной, внимательно оглядел Гордеева. Похоже, внешний вид задержанного его удовлетворил. Он спокойно, даже мягко дал команду тюремщикам на родном языке, после чего они шустро расстегнули и сняли со Стаса наручники и подвели к стулу.
Небрежным взмахом руки седой негр отослал сопровождающих в приемную, что те не замедлили выполнить.
– Присаживайтесь, – довольно чисто по-английски обратился негр к Гордееву, разминающему запястья, затекшие после наручников.
Стас, выдерживая линию поведения, вопросительно поднял брови. Возможно, он переигрывал, потому что не понять произнесенное «сэтдаун» образованному европейцу, экологу, кого он из себя представлял, было бы стыдно. Правда, это дошло до Гордеева, когда он уже изобразил на лице искреннее непонимание.
– Ах, да, вы же француз, по-английски не разговариваете, – добродушно произнес негр и повторил приглашение на французском языке.
– Наконец нашелся человек, который понимает мою речь, – взволнованно заговорил Станислав. – Это неслыханно! Меня схватили на улице, привезли сюда, посадили в какую-то собачью будку, а потом били… Я эколог, работаю по программе ЮНЕСКО и не могу понять, что происходит. Я требую встречи с консулом Французской республики в вашей стране! Вы ответите за произвол!
– Меня зовут Нгали Муагаб. Я возглавляю министерство государственной безопасности, – выслушав пламенную речь Стаса, спокойно сообщил ему негр и на секунду задумался. – Если вам это действительно интересно, то консульство Франции уже в курсе того, что задержанный нами человек, которого подозревают в убийстве премьер-министра Нганга Миери, въехал в страну по документам французского гражданина. Сейчас они уточняют, являетесь ли вы таковым на самом деле.
Кто такой генерал Нгали Муагаб и о его крутом характере Гордеев был наслышан. То, что лично министр безопасности пожелал его лицезреть, ничего хорошего не сулило.
– Конечно, я француз! – гордо выдал Станислав. – И я горжусь, что принадлежу к этой великой нации! Антуан Пэре, к вашим услугам, мсье министр!
– Похоже, мсье Пэре, вас гражданство интересует больше, чем обвинение в убийстве, – усмехнулся Муагаб.
Гордеев едва не поморщился, поняв, что крупно прокололся.
Конечно, вместо того чтобы болтать о гордости за великую нацию, ему бы следовало возмутиться, если не упасть в обморок, услышав в свой адрес обвинение в убийстве премьер-министра чужой страны. Станислав столько раз в уме перебирал варианты, как откреститься от участия в покушении на Нганга Миери, что запамятовал о главном. Если он невиновен, то на сей момент и знать не должен ни о каком убийстве. Как по обстоятельствам незнания английского языка и местного наречия, так и в связи с тем, что при аресте ему не было предъявлено обвинений, в том числе и по вышеуказанной причине. Значит, и реагировать на сообщение о своей причастности к преступлению Стас должен был соответственно – бурно и возмущенно. Вот и расколол его профессионал на счет «раз», в соответствии с классикой отечественного кинематографа – «на первом же скачке». Да, лопухнулся Стасик по полной программе!
Надо было как-то выкручиваться, и Гордеев пошел в атаку. Не показав и виду, что смущен замечанием генерала Муагаба, Стас изобразил на лице презрительную, если не брезгливую мину, и выдал длинную программную речь, заявив, будто он после ничем не обоснованного ареста не сомневается, что является участником некоей провокации и сейчас готов к любому развитию событий. Его, невиновного, агнца божьего, ромашку несмятую, могут обвинять и в убийстве, и в бандитизме, и в организации государственного переворота, не говоря уже о педофилии и скотоложстве, но бог есть, и он накажет негодяев, пытающихся погубить невинную душу. И вообще, с этой секунды он отказывается отвечать на любые вопросы без присутствия французского консула и адвоката.
– Как пожелаете, мсье Пэре, – добродушно улыбнулся Муагаб. – Ваше молчание и отказ от сотрудничества с нами, а конкретнее – со мной лично, играет против вас. Только я могу смягчить вашу участь, а возможно, даже сохранить вам жизнь.
– Я не понимаю, о чем идет речь, – холодно возразил Гордеев. – Какая участь? Я ни в чем не виновен! Надеюсь, в этой стране существует закон и правосудие?
– Не надейтесь, – сказал, как отрезал, генерал. – А о чем идет речь, постараюсь объяснить. Я играю открыто и жду того же от вас. Так вот, мсье Пэре или кто вы там, вас сдали самым нахальным образом, вероятно, ваши же сообщники. Примерно за сорок минут до убийства Нганга Миери в министерство безопасности позвонил неизвестный и сообщил, что в торговом районе столицы готовится террористический акт, сообщив при этом примерное время и ваши приметы как его исполнителя. Надо с прискорбием признаться, что подобные звонки у нас не редкость и, как правило, являются ложными. Молодежь развлекается. Однако органы безопасности вынуждены реагировать на любые сообщения. Мы были почти уверены, что это очередная глупая шутка, тем более что исполнителем теракта был назван белый человек.
«Кстати, мы с Форманом тоже несколько удивились, когда узнали, что будем работать в столице центральноафриканского государства, – мрачно согласился со словами Муагаба Стас. – Пару черных „гвардейцев“ для выполнения задачи по устранению Нганга Миери в „Синдикате“ особого труда найти не составляло. Но подумали, что начальству видней…»
– Вот и в этот раз, несмотря на явно хулиганский, с нашей точки зрения, звонок, к указанному месту выехала оперативная группа. Самое смешное, за пару минут до предполагаемого времени проведения теракта прошла информация об убийстве Нганга Миери, только что утвержденного на должность премьер- министра правительства страны. А еще сообщили, что с большой долей вероятности киллер и его сообщник – белые люди. А тут как раз и вы засветились…
– Ну, так и хватали бы всех подряд с белой кожей. Я-то здесь при чем? – попытался возмутиться Гордеев.
– А телефонный звонок? А приметы?
– Ничего не понимаю! – наморщил лоб Станислав. – Какой-то непонятный теракт, убийство премьера…
– Вот и мне не все понятно, – согласился с ним Муагаб. – Ситуацию мог бы, вероятно, прояснить ваш спутник, но, увы, он ушел от моих людей. Точнее – уехал на машине.
«Значит, Формана они не взяли, – с относительным, но все же удовлетворением констатировал Гордеев. – Мне от этого, правда, не намного легче, но, по крайней мере, могу лепить все, что в голову придет, не боясь, что мои показания могут сверить с показаниями Формана».
– У меня не было никаких спутников, – немедленно и категорично открестился от напарника Стас.
– Был, мои люди вас видели вместе, – небрежно отмахнулся от него Муагаб, посмотрел на наручные часы и проинформировал Гордеева: – У нас есть еще немного времени на беседу. Так вы ничего не хотите мне сообщить по существу дела?
– Мне не в чем вам признаваться. Я никого не убивал, – твердо сказал Станислав, что было истинной правдой, и затем совершенно невинно поинтересовался: – А этого вашего премьера… кажется, Миери, убили прямо там, в торговом квартале, где схватили меня?
– Нет, господина Нганга Миери расстреляли на выходе из дворца заседаний, – рассеянно сообщил генерал, просматривая какие-то бумаги, которые он вынул из папки.
– Так как я мог в него стрелять, если меня арестовали далеко от места преступления? И по времени не сходится. Где тот дворец, а где торговая улица? – попытался изобразить из себя простачка Гордеев. – От площади идти минут пятнадцать-двадцать. Мимо министерства по бульвару до торговой улицы…
– Напрямик через жилой квартал быстрее – не более пяти минут, – поднял глаза на Станислава Муагаб и в очередной раз хитро усмехнулся. – Кстати, мсье Пэре, вы так оперируете минутами, будто вам известно время совершения преступления.
На этот раз поймать Гордеева генералу не удалось.
– Вы же сами сказали, что за пару минут до моего появления на торговой улице, совпадающего со временем лжетеракта, прошла информация об убийстве, как его… Миери, – изящно парировал выпад
