дополнение к имеющимся на дискете сухим официальным фактам неприкрытого воровства, подкупа и коррупции вылилось столько, что все это стало восприниматься как обыденность. Вадим с удивлением поймал себя на мысли, что похищение дочки Надежды проходило в этом списке по невысокому разряду, на уровне мелкого эпизода.
Он с ожесточением потряс головой, приходя в себя и отгоняя такое странное и извращенное восприятие действительности, навеянное этой же самой действительностью, приоткрывшей чужому взгляду свои язвы и гнойники.
Как установил Доктор, уважаемый Игорь Витальевич Монтуров еще с зоны имел тайную слабость к мальчикам, причем не терпел в своей страсти однообразия и монотонности. Сколько их прошло через грязные лапы негодяя, сколько он сломал судеб, судить трудно – служба безопасности поставляла шефу живой товар бесперебойно. Ну, исчезло бесследно несколько мальчишек, а сколько-то – кто же их считал – свели счеты с жизнью, не снеся позора. Так это мелкие технические издержки, не заслуживающие серьезного внимания Монаха.
А заштатный финансист Линев еще с десяток лет назад таскал потрепанный портфель из кожзаменителя, ездил на работу на трамвае и просиживал штаны над бухгалтерскими отчетами в стройтресте, не проявляя при этом ни усердия, ни особых талантов. Однако благодаря тому, что пять институтских лет он просидел за одной партой с «младореформатором» и тискал вместе с ним в общаге, после распития «огнетушителя» с портвейном, девчонок, чем заслужил звание «своего парня», за небывало короткий срок он вознесся к вершинам власти.
По наводке того же однокашника он подписал пару нужных документов и благодаря этой нехитрой операции скромно и застенчиво срубил ма-а-ахонькую такую верхушечку в несколько миллионов долларов, совсем незаметную на фоне огромного кредита, пожертвованного доверчивыми дядями-капиталистами, тогда наивно верившими, что Россия, гордо подняв стяг экономических реформ, стройными сплоченными рядами шагает к цивилизованному рынку в объятия мирового сообщества.
Правда, Линек не все присвоил себе, а вполне справедливо и еще более – прозорливо поделился со своим однокашником и другими не менее нужными людьми, а потом успешно убыл на теплое место, подготовленное за недолгий срок пребывания на ответственном посту. А говорили, что он ленивый и вовсе бесталанный! Неправильно говорили. Бывают, правда, срывы в штопор, в запой, но без «белки» и не более чем на неделю. Приболел человек, страдает; народ не осуждает, понимает...
Уважаемый же Петр Петрович Ермишин, глыба, чудо-богатырь, украшение любой Доски почета, был опытным производственником более чем с тридцатилетним стажем и прекрасным семьянином.
По своему сугубо пролетарскому воспитанию к всяческого рода извращениям и властным интригам относился с презрением.
Любил подчеркивать, что он от сохи и всегда режет правду-матку.
В девяносто втором году, правда, тогда еще – начальник производства, простой и работящий, в авторитете у народа: «наш он, рабочая жилка!», организовал автокатастрофу директору комбината, своему учителю и другу. Коллектив, чуточку поскорбев, выдвинул Петра Петровича на освободившийся ответственный пост, тем более что других претендентов в общем-то и не предвиделось. Выступили было в оппозиции заместитель с главным инженером, да потом быстро охолонули. Проблемы личного характера навалились, не до выборов стало.
У одного дом дотла сгорел – ночью непонятно от чего вспыхнул, слава богу, все домашние живыми выбрались. А второго, бедолагу, неизвестные молодчики жестоко избили, инвалидом сделали. И куда только наша милиция смотрит? Окончательно хулиганье распоясалось!
Остальные были не лучше, не хуже...
Долго молчавший Самсон, когда они возвращались в Москву, на полпути угрюмо выдавил из себя:
– Связал же нас господь с подонками. Своими руками придушил бы гадов. Так и веру в человечество потерять можно. Не могу понять, сколько им нужно власти и денег? Не насытятся никак, звери дикие...
Бросили они всю монтуровскую компанию на земляничной полянке без сожаления, в одних трусах, а кого и без оных – как из постели брали, дрожащих от прохлады раннего июльского утра. Сняли только наручники, дабы ценное казенное имущество на сволочей попусту не тратить. Порезали на куски веревку, связали, уложили рядком, а самого Монтурова легонько, но с удовольствием, с чувством исполненного долга, вырубили. Очнется он где-то через полчасика, развяжет своих братков и поведет их по пыльным сызранским проселкам, как Моисей евреев, к светлому будущему, к Земле обетованной.
Начальника отдела, которому Надежда в сердцах поведала о дискете, прокачали по той же методике, что и монтуровскую компанию. Дефицит времени не позволял провести более тонкую разработку. Мао определил его местонахождение – дача в районе Одинцова, изъял из крутого трехэтажного особняка, явно выстроенного на «трудовые сбережения», и там же, неподалеку, с помощью сыворотки, переговорил по душам, вывернув наизнанку.
Показания советника юстиции какого-то там ранга господина Синцова, именно так звали начальника Надежды, полностью подтверждали данные, полученные и от Монтурова, и от Линева, хотя ни того, ни другого он лично не знал. Прокурорский работник был рядовым, но старательным исполнителем воли одного из заместителей генерального. Он дорожил весьма своим креслом, позволяющим ему неплохо существовать в этой жизни, поэтому не задавал руководству ненужных вопросов.
Сведения, которые выложил Синцов, не представляли особого интереса, не вносили ничего нового в уже известные или предполагаемые обстоятельства дела, только подтверждали их. Исключение составлял маленький нюанс, повергший сначала Мао, а потом и всех остальных участников «Пленэра» в уныние и даже растерянность.
Если свести всю полученную информацию в единое целое, сценарий был прост. Линев еще по своей работе в правительстве знал заместителя Генерального, тогда еще сидевшего в городском кресле, имел с ним общие дела на неформальном уровне. Можно назвать эти отношения точнее – товарищ прокурора, так в далекие годы именовалась данная должность, был качественно прикормлен дальновидным Линьком.
«Сибвест» начали разрабатывать по наводке местных обиженных властей, которых Монтуров не допускал к дармовой кормушке нефтяного бизнеса, а главное, в самый ответственный момент перевыборов не поддержал губернатора материально. Линев обратился к «товарищу прокурора» и попросил приостановить активную деятельность Надежды Алексеевны.
Похоже, эта просьба была подкреплена недовольством других, не менее важных и значимых персон, которых ненароком потревожила ретивый следователь, случайно вскрывшая обширные горизонты коррупции, не идущие ни в какое сравнение с топорной финансово-экономической деятельностью Монтурова в «Сибвесте».
Далее шла известная схема. Надежду срочно отправили в командировку, дело передали другому, более сговорчивому следователю, не нашедшему состава преступления из-за недостатка улик, и материалы ушли в архив. А по пути на полку хранилища лишние документы, порочащие честь и достоинство власть предержащих, изъяли, что окончательно превратило расследование в чистую фикцию. Не учли одного: строптивый и рассерженный следователь, предвидя грядущие неприятности, сбросила материалы следствия на дискету.
Конечно, без подлинников многие факты подтвердить уже было невозможно, однако и копий хватало, чтобы многие солидные люди поимели бы очень серьезные неприятности вплоть до скамьи подсудимых. Но имелся нюанс, из-за которого сейчас тосковали Вадим, Мао и их сподвижники по «Пленэру». И заключался он в том, что советник юстиции Синцов по натуре был заурядным трусом.
Когда он узнал от Надежды про дискету, то перепугался и долго мучился в сомнениях, сообщать об этом факте шефу – заместителю Генерального, или скромно промолчать, сделать вид, что ничего не знает. Доложив о дискете, Синцов мог иметь серьезные, далеко идущие неприятности, ведь в том, что компромат ушел на сторону, была его личная недоработка. Поразмыслив, он решил попридержать язык и сделать вид, что ему ничего не известно об этом неприятном событии. Даже если дискета всплывет, никто не докажет, что он о ней знал.
Вот об этом и думал Вадим, жуя сосиску в черством тесте. Порвалась еще одна ниточка. Версия о причастности цепочки Генпрокуратура – Линев – Монтуров к похищению девочки затрещала и окончательно лопнула по всем швам, хотя и казалась вначале здравой и единственно верной. Эти люди, будь они хоть трижды подонками и негодяями, просто не знали о существовании злосчастной дискеты, а поэтому не могли
