Но на этот раз все произошло как-то уж совсем спонтанно. Тем более выпускать отряд молодых ребят к самой финской границе, да еще во время натовских учений – это был уже перебор. Ладно он, опытный офицер. А эти что? Половина из них и с парашютом-то прыгает второй десяток раз. Эта затея ему сразу не понравилась, но в армии, как известно, приказы не обсуждают. Тем более в обстановке, «максимально приближенной к боевой».
Железняк внимательно наблюдал за тем, как громадный самолет плавно набирает высоту и с гулом уносится за горизонт. На него вдруг нахлынули воспоминания о том, как двадцать лет назад он в молодости служил в ВДВ и точно на таких же учениях и полигонах выполнял поставленные задачи. И вспомнил про своих товарищей и забавные случаи, без которых никогда не обходятся подобные мероприятия...
Тряхнув головой, Железняк отогнал мысли о прошлом. Быстро набрав на мобильном телефоне знакомый номер, он что-то сказал в трубку, однако из-за рева моторов практически ничего не было слышно. До человека, стоявшего, например, в двух шагах от него, могло донестись бы лишь только обрывочное: «...да- да, и по полной программе!..», однако что это значило и кому предназначалось, никто бы с точностью сказать не мог. Железняк спрятал в карман телефон и приказал водителю уезжать.
Офицер, с которым недавно разговаривал Железняк, снова наклонился к его уху. Железняк несколько раз кивнул, что-то ответил и, ткнув пальцем в разложенную у него тут же на ногах карту, довольно ухмыльнулся. Офицер удивленно взглянул на собеседника и откинулся в кресле, поправляя фуражку. Видимо, неожиданный ответ сбил его с толку. «Уазик» быстро развернулся и укатил в неизвестном направлении.
Глава 6
Мерный гул моторов «Боинга-747» убаюкивал пассажиров салона бизнес-класса. По громкоговорителю уже в шестой раз за время полета объявляли о том, что пассажиры находятся в рейсовом самолете Нью-Йорк – Рио-де-Жанейро и что до посадки осталось сколько-то там минут. За иллюминаторами было уже темно, на водной глади Атлантического океана еще можно было различить лунные блики. По салону без устали сновали миловидные стюардессы, предлагающие на выбор чай, кофе или слабоалкогольные напитки. Так как бизнес-классом обычно летают довольно обеспеченные люди, то отбоя от заказов не было, и расторопные девушки с заученными улыбками дефилировали туда-сюда с большими красивыми подносами, уставленными всякой всячиной.
В креслах у иллюминаторов по правому борту сидели и разговаривали Джеральд Фарелл и Сэм Хопкинс. Фарелл был явно чем-то обеспокоен, он нервничал и не находил себе места. В отличие от него Хопкинс держался ровно и спокойно, время от времени бросая многозначительные взгляды на своего компаньона. Фарелл, потирая щеку, произнес:
– Я слышал, что эта «зараза» добралась уже и до России. Я весьма разочарован, потому как Российская Федерация не входила в наши первоначальные планы, не так ли? – По тону Фарелла было понятно, что тот находится далеко не в самом лучшем расположении духа. – Одно дело – недоразвитые страны третьего мира, и совсем другое – огромное материковое государство вроде России! Вы же не подумали о последствиях! Россия – это вам не какая-нибудь Эфиопия или Сомали. Там подобные вещи просто так не оставят – обязательно проведут расследование, что, да как, да почему, и непременно докопаются сами знаете до чего. А это нам надо? Скажи, почему ты не проконсультировался со мной? – господин Фарелл начинал срываться на высокие ноты. – Ты все погубил... Теперь придется сворачивать проект, и точка!
Однако Сэм Хопкинс продолжал невозмутимо посасывать дорогой коктейль и вполуха слушал Фарелла, который, по его мнению, нес сущую блажь. Сэм был уверен, что «там» все продумано и что контора не допустит подобных проколов. Все просчитано, а Джеральд просто перестраховывается. Допив коктейль, Хопкинс повернулся к собеседнику и сказал:
– Ну что вы так разволновались? Пусть себе будет Россия! Вы же сами прекрасно понимаете – вычислить непосредственных исполнителей этого проекта достаточно проблематично. Это раз. Во-вторых, собственно исполнители – это наша весьма крупная и весьма влиятельная структура с очень конкретными интересами в этом деле. В-третьих, подчеркиваю, на местах и не подозревают о нашей причастности к проекту. Люди просто получают свои деньги, а остальное их абсолютно не касается. Тем более почти все исполнители – это фанатично настроенные ученые, которых хлебом не корми – дай порыться в каком-нибудь ослином дерьме, чтобы потом написать про это диссертацию или там какую-нибудь научную работу!
Однако Фарелл не прекращал нервничать:
– Все равно необходимо усилить меры безопасности! Мы не должны допустить решительно никакой утечки информации – кретину ясно, что в случае провала операции или ее неаккуратного исполнения вся наша организация потерпит серьезный урон! И отвечать за это будем только мы. Понятно?
– Сэр, не беспокойтесь, – произнес Хопкинс с вальяжной самоуверенностью. – Будет очень и очень сложно проследить, откуда бразильская тля попала на территорию России. Причем очень сложно в этой ситуации равняется «невозможно».
Джеральд Фарелл, впрочем, все еще сомневался в правильности стратегического решения Хопкинса, но пути назад уже не было. Он являлся координатором этого проекта. А следовательно, чуть что – и спрос тоже был бы с него лично, а не с какого-то там Хопкинса.
Из громкоговорителя послышалась вежливая просьба к пассажирам приготовиться к посадке. Стюардессы с милыми белозубыми улыбками скрылись в помещении для персонала. Джеральд Фарелл смотрел в иллюминатор, где далеко внизу мигали огни ночного города. И думал о том, что Хопкинс, возможно, и прав – он, Фарелл, только разрабатывал программу безопасности и систему контрабандных поставок в страны третьего мира, а с исполнителями не все так просто... И все-таки беспокойство не покидало его. Зная о возможностях русских спецслужб не понаслышке, он отчетливо представлял себе, что может произойти, если вся правда о загадочном вредителе выплывет наружу. Тогда к черту полетит не только вся репутация Международного фонда развития, но и его, Джеральда Фарелла, собственная башка.
Глава 7
Лес, растущий прямо посреди огромного карельского болота, выглядел прямо-таки зловеще. Такой вот первобытной жутью наполнены сказки о Бабе-яге, чья избушка на курьих ножках должна была бы стоять именно в таком месте. Сучковатые кряжистые деревья, казалось, были похожи на живых существ, глухое бульканье пучины коварных северных болот свидетельствовало о том, что место гиблое. Не зря в древности люди считали болота обиталищем троллей, ведьм, злых эльфов и прочей нечисти. Добрые люди держатся от таких мест подальше. Однако двум десантникам, беспомощно болтавшимся на запутавшихся в размашистых ветвях парашютных стропах, было вовсе не до фольклорных предрассудков. При высадке десанта личный состав незапланированно рассеялся по обширной территории, к тому же кое-кто из десантников угодил прямиком в заросли на трясине. Хорошо еще, что у каждого имелся нож, который в подобной ситуации оказался весьма кстати. Ими-то и воспользовались Лавров и Никитенко. Для начала раскачавшись на стропах, они прильнули к деревьям и, более-менее зафиксировав тело на стволе, обрезали стропы. Лейтенант немного не подрассчитал силы, и едва стальное лезвие рассекло ремни парашюта, брякнулся-таки вниз. Падение несколько смягчил толстый слой мха, расстилавшийся, на его счастье, прямо под кроной дерева, и тяга одной из строп, которую он не успел обрезать. Батяня же провел операцию более безболезненно и через пару секунд стоял подле своего поверженного товарища.
– Ну что, вставай, архаровец. Надо своих искать. – Майор с улыбкой подал Никитенко руку. Тот, оценив, что пренебрегать посторонней поддержкой в подобной ситуации было бы по меньшей мере глупо, принял помощь своего товарища, после чего они вместе стащили купола парашютов, связали страховочные крепления, обрезанные по инструкции, и запаковали все в парашютные рюкзаки. По правилам конспирации, они не должны были оставлять после себя никаких следов пребывания.
Батяня, виртуозно справившийся со своим парашютом, собрался было сверить координаты местности, как вдруг обнаружилось, что портативный спутниковый приемник сломался. Система дала сбой, и теперь приходилось ориентироваться по компасу, который неизменно был у Лаврова на руке.
– Мы примерно в десятке километров к западу от финской границы, – наконец озвучил свои топографические выводы Батяня. – Следовательно, можем считать, что уложились. Теперь нужно отправляться на поиски своих.
Естественно, радиосвязью в подобных условиях пользоваться было невозможно – это понимали и Батяня, и его коллега. Поэтому вопроса о развороте связной точки не встало. Еще до вылета Лавров, как
