ожидал, поэтому тут же возмутился:
– В чем дело?
– Я же сказал, что у меня депрессия. – На последнем слове Гусовский сделал ударение.
Агент ЦРУ на некоторое время задумался, пытаясь осмыслить сказанное вице-адмиралом. Ответ не заставил себя долго ждать.
– Извините, я забыл, что вы русский, – церэушник подмигнул охранникам. – Много виски.
– Но...
– Выполняйте приказ! Вся ответственность лежит на мне, – чуть повысил на морпехов голос агент ЦРУ.
Огромная, в один американский галлон, бутылка виски, поставленная перед вице-адмиралом, могла «снести крышу» даже у самого закаленного пьянчуги. Именно этого и желал адмиралу Ричардсон. Он улыбался во все тридцать два зуба, не скрывая радости. Он чувствовал, что победа совсем рядом, стоит только подождать, когда Гусовский напьется до такого состояния, что станет отвечать на вопросы без принуждения.
– Вот еда. Вот спиртное!
Василий Игнатьевич подцепил зубом пластмассовой вилки дольку лимона и надкусил, на столешницу капнул желтый сок.
– Я один пить не привык.
«Десятая», – сосчитал про себя агент ЦРУ, когда осушил за четыре приема тридцатиграммовую рюмку.
На забрызганной лимонным соком столешнице стояла почти наполовину полегчавшая бутылка виски. В фаянсовой тарелке, запутавшись в стеблях зелени, лежали сморщенные консервированные корнишоны. Над столиком, словно грозовая туча над полем, висел рваный ком табачного дыма. Деваться дыму было практически некуда, так как принудительная вентиляция в подвале не работала. Поэтому не курящему вице-адмиралу и двум морпехам приходилось туго – у них чесались глаза, они время от времени кашляли, старались не так глубоко дышать отравленным никотином воздухом.
Лишь один Ричардсон чувствовал себя в задымленном помещении комфортно. Стряхивая пепел в оторванную от пачки картонную крышку, он внимательно следил за Гусовским, тот хлестал виски так, словно это была вода из-под крана. Сам же агент ЦРУ осторожничал, выпивал одну рюмку на две, принятых «на грудь» вице-адмиралом. Таким образом он надеялся споить противника и выведать у него секретную информацию.
– Все, с меня хватит. Мне потом еще за руль садиться! – замотал головой цереушник, осознавая, что следующая доза спиртного может быть для него уже лишней.
– Тогда и я не пью, – невнятно произнес Василий Игнатьевич, демонстративно отставив рюмку в сторону.
Ричардсон про себя выругался – хоть русский и был уже в изрядном подпитии, но все еще следил за обстановкой вокруг себя. Следовало довершить начатое дело, ведь иначе – зачем он затеял пьянку.
– Черт с ней, с машиной, возьму шофера, – махнул рукой агент ЦРУ, – пить с русским вице-адмиралом не каждый день выпадает. Но если вы решили меня споить, то этот номер вам не удастся. Во-первых, я из Техаса, а во-вторых, пью с вами только из уважения.
– И то верно, – подтвердил Гусовский и бросил косой взгляд в сторону двух морпехов, наблюдавших за русско-американским застольем, – поить силой я никого не собираюсь, решил напиться сам. Повод уважительный. Я уверен, что, служа на чужбине, они напрочь лишены нормальной жизни, – прошептал на ухо американцу вице-адмирал и подмигнул. – Жаль парней.
Неожиданное предложение русского не могло не заинтересовать хитрого церэушника. Ричардсон расплылся в широкой улыбке и налил себе виски.
«Если в застолье будет принимать участие четыре человека, то дела пойдут значительно быстрее. Это как в карты играть – один против трех. Выигрыш обеспечен тем, кто играет в одну руку».
– Парни, присоединяйтесь. Это приказ.
Морпехи даже не отпирались, да и какой смысл было отказываться от приглашения выпить – вся ответственность за происходящее лежала на агенте ЦРУ. Они с радостью заняли места за столом и вожделенным взглядом посмотрели на искрящееся во вместительной бутылке спиртное. За месяцы, проведенные в Нарвике, они соскучились по крепкому алкоголю так, что согласились бы даже на дешевое пойло. А тут предлагали дорогое виски из личных запасов их командира. Как тут отказаться?
– Хоть вы ко мне и плохо относитесь, но я вас уважаю, – разоткровенничался захмелевший Василий Игнатьевич, – сказать почему?
– Интересно, – сдержанно отреагировал один из морпехов.
– Потому что вы люди. Понимаешь? – разлив спиртное по рюмкам, ответил вице-адмирал. – Ты человек, он человек, я человек... Понимаешь? Противники не мы, а наши страны.
Пьяные рассуждения русского грели самолюбие американских морпехов. Выпивать с таким высоким военным чином никому из них прежде не приходилось.
– Я вам приказываю выпить с вице-адмиралом еще раз! – решил ускорить процесс Ричардсон, чувствуя легкое головокружение.
Выпили, однако Гусовский тут же восстановил справедливость, подлив агенту пропущенную дозу.
Когда виски в бутылке осталось меньше половины, вице-адмирал уже раскачивался, сидя на кровати, подобно метроному. Казалось, тронь его пальцем – он тут же упадет и заснет. Ричардсон, хоть немного и запьянел, но держался, ведь он вполне рассчитал свои силы.
– Как старший по званию я вам приказываю выпить! – ударил ладонью по столу Гусовский.
Командирский тон Василия Игнатьевича не возымел действия на американцев.
– По последней, не будем же допивать до дна целый галлон. – Вице-адмирал взял бутылку за горлышко, хотя в ней и была предусмотрена ручка.
Никто не обратил внимания, что перстень на пальце Василия Игнатьевича уже перевернут «камнем» вниз.
– Может, лучше разлить мне? – предложил агент, следя за неловкими движениями вице-адмирала.
Гусовский пьяно моргнул.
– У нас в России не принято «менять руку». Кажется, я решил, – он заглянул в глаза Ричардсона, – будем сотрудничать. Вот только вопросы изучу. Однако сначала выпьем. Предлагаю сделать это по старинному российскому военно-морскому обычаю, – продолжал импровизировать Гусовский, – все пьют с локтя на счет три.
Ричардсон потянулся за упавшим на кровать запакованным в пластик листком бумаги.
Гусовский закашлялся и неловко принялся разливать виски. Первому он, вопреки правилам, налил себе, а затем сдвинул рюмки. Когда горлышко бутылки заплясало над ними, вице-адмирал так сильно прижал к горлышку «камень» на перстне, что тот раскололся. Яд, смешиваясь со спиртным, потек в рюмки. За кашлем вице-адмирала никто и не услышал тихого хруста стекла.
– За удачу! – предложил Гусовский, поднося рюмку, поставленную на локоть к губам. – До дна, и к делу. Можете придерживать второй рукой. У кого упадет, тот пьет штрафную. Ну же! Раз-два-три!
Все дружно выпили.
Голова Ричардсона свесилась на грудь. Следующим отключился более молодой морпех. Его старший напарник усиленно моргал, тер глаза, затем тоже клюнул носом. Гусовскому повезло, что морпех ткнулся себе в колени, иначе бы на звук бьющегося стекла прибежала охрана.
В мгновение ока Василий Игнатьевич сделался трезвее трезвого. С лица исчезла дружеская улыбка, а затуманенный взгляд стал осмысленным. Его рука первым делом нырнула в карман морпеха, спасительно зазвенела связка ключей.
«Еще одна флотская наука пригодилась. Пить и не пьянеть». – Гусовский с насмешкой посмотрел на мертвого агента ЦРУ.
Наручники чуть слышно звякнули, высвобождая запястье Гусовского.
Через десять минут вице-адмирал уже стоял у двери в сером костюме Ричардсона. Три мертвых
