– Может, вы знаете, – прошептал Константин, – может, они сами выбрались? Или их американцы взяли?
Дипломат лишь пожал плечами. Молча пожал руки бывшим десантникам и вышел из номера. Не проронивший до этого ни слова гигант-водитель остановился на пороге, обернулся и проронил как бы невзначай:
– Я надеюсь, что с ними все в порядке. Думаю, вы еще когда-нибудь встретитесь.
Сказал и закрыл за собой дверь.
– Кто он такой? – настороженно произнес Константин.
– Кажется, никакой он не водитель, а в чем-то и поглавнее своего пассажира будет.
Если бы на месте Константина и Валерия оказались майор Лавров и капитан Збруев, они бы, не колеблясь, признали в мужчине с седеющими висками проводника из Службы внешней разведки, провожавшего их в Норвегию с грунтового аэродрома на севере Финляндии.
Гидроплан сиротливо покачивался на холодных волнах норвежского моря. Куда ни кинь взгляд, повсюду простиралась вода. Вице-адмирал Гусовский, прикованный наручникам к самолетному сидению, был предоставлен самому себе. Никто ему не спешил объяснить, что происходит. Вице-адмирал за последнее время сильно сдал. На лбу прорезались глубокие морщины, щеки «подвяли». Взгляд потускнел. Он даже не пытался освободится. Не мигая, смотрел на морской простор сквозь выпуклое стекло иллюминатора. Надеялся на чудо? В чудеса он уже не верил. Возможно, он пытался понять, в какой момент его жизни произошел слом, приведший его к сегодняшнему положению.
– А ведь все могло быть по-другому, – беззвучно прошептал он в пустом салоне гидроплана, – ну, не было бы у меня трехэтажного особняка... не было бы яхты... не было бы миллионов... Но их и сейчас нет! И уже никогда не будет. И все-таки я жил по-настоящему! Не знаю: до того, как сломался, или после. Теперь уже все равно... – вице-адмирал поднял ладонь и с грустью посмотрел на серебряный перстень, в котором вместо «серого халцедона» зияла пустая оправа.
А мулатка стояла на поплавке гидроплана, держась рукой за дюралевый раскос. Она всматривалась в горизонт – в ту сторону, откуда вскоре мог показаться катер, посланный с американского фрегата.
Лавров и Збруев стояли на таком же поплавке с другой стороны самолета. Майор нервно курил, то и дело стряхивая пепел в воду.
– Будет совсем несправедливо, если они не успеют.
– Могли передать неверные координаты, – предположил предпочитавший быть осторожным капитан Збруев.
– Теперь мы в любом случае сможем выполнить задачу – минимум, – майор внезапно прищурился и широко улыбнулся, но не сказал ни слова, боялся сглазить.
Среди морских волн возник перископ. Збруев тоже заметил его...
– Успели, – радостно выдохнула мулатка, когда вода вздыбилась и прямо на фоне заходящего солнца из глубин норвежского моря показалась подводная лодка.
Вода еще капала с двуглавого орла, золотившегося на рубке субмарины, а с палубы уже спускали надувную моторную лодку. Командир разглядывал в бинокль подававшую ему знаки мулатку.
Вице-адмирал Гусовский вел себя достойно. Он лишь грустно улыбался, глядя на удаляющийся от него гидроплан. Но когда нога его ступила на палубу субмарины, он не выдержал, в глазах его блеснули слезы. Он тут же отвернулся от стоявшего рядом с ним майора Лаврова и, повинуясь приказу одного из военно- морских офицеров, двинулся к лестнице, ведущей на рубку.
Надувная моторка, сделавшая второй рейс, уже на полной скорости неслась прочь от гидроплана. Командир нетерпеливо поглядывал на часы. Серую поверхность моря озарила яркая вспышка взрыва. Гидроплан буквально разнесло на куски. Среди волн еще мелькали обломки, мусор, расплывалось масляное пятно. А российская субмарина ужу шла на погружение.
Номер гостиницы Управления ФСБ по Питеру и Ленинградской области был обставлен по принципу: ничего лишнего, но все необходимое. Добротная мебель, письменный стол, буфет, в котором предусмотрительно разместили стопку тарелок, чайный сервиз, графин и набор небольших рюмок. Единственное, что можно было отнести к предметам роскоши, это небольшой плазменный экран настенного телевизора.
Майор Лавров вышел из ванны. Плеснул на ладонь одеколона и провел по гладковыбритым щекам. Капитан Збруев с пультом в руке расположился в скрипучем кожаном кресле. Под большим гобеленом, занимавшем почти всю стену гостиничного номера, еле слышно гудел и время от времени потрескивал маленький холодильник-бар. За запотевшим стеклом виднелся целый склад разноцветных пивных банок с заковыристыми немецкими и чешскими названиями. Их количество было столь велико, что на одно лишь прочтение понадобился бы, наверное, целый час. Но, несмотря на такое изобилие, Збруев сжимал в пальцах горлышко отечественной бутылки.
– Ну, ты, капитан, – изумился Лавров, – не умею я пиво цедить так, как ты. В час по чайной ложке. Это же не лекарство.
– Привычка. Пиво я еще в школе пить начал. Отец бы меня убил, если бы унюхал. Вот и приходилось пить понемногу, а потом битый час с пацанами в футбол гонять, чтобы запах выветрился.
– Да, разное у нас с тобой детство было. Кстати, я слышал, твой отец большую должность в Министерстве обороны занимает.
– Можно подумать, товарищ майор, вы мое личное дело не читали. Отец – это отец, а я – это я. Как говорили здешние чекисты, сын за отца не отвечает.
– Еще как отвечает. Твоему отцу за тебя никогда стыдно не будет. А я честно признаюсь – не понравился ты мне с самого начала. С первого дня, как ты роту после академии принял. Показалось, что папенькин сынок. Ошибся я.
Капитан понял, что такое признание далось майору не просто, а потому и не стал ничего отвечать. Нужные слова сказаны.
Через малюсенькую щель между приоткрытой балконной рамой и стенкой в просторный номер-люкс просачивался прохладный ветерок, приносил с собой приятный запах городского вечера. На плазменном панно телевизора шла прямая трансляция футбольного матча чемпионата мира. Игроки в красных футболках и белых трусах вот уже полчаса как не могли войти в штрафную зону противника – футболисты в желтой форме с завидным мастерством отражали их атаки, тут же отвечая быстрыми контрвыпадами.
– Зря я на них снова поставил. Прошлый чемпионат провалили... Так могли хотя бы на этом достойную игру показать, – полностью разочаровался в своих любимцах капитан.
Лавров откупорил новую пивную банку и перевел взгляд с экрана телевизора на Збруева, вытянувшего ноги на пуфик.
– Мой тебе совет – всегда ставь на Бразилию. Никогда не прогадаешь!
– Не могу я за латиносов болеть. Европейцы все же роднее.
Майор громко засмеялся и бросил на кровать полотенце. Из двух небольших динамиков по обе стороны плазменного панно вылетели восторженные возгласы фанатов бразильской сборной. Комментатор чуть ли не взахлеб описывал невероятное мастерство девятого номера желто-зеленых, а режиссеры трансляции уже повторяли в записи забитый гол, смакуя его с разных ракурсах.
– Дальше смотреть не интересно. Уже понятно, кто победил, – махнул рукой майор и сделал большой глоток пива. – Не смотри, кто латинос, кто европеец, а кто как мы, русские, между Европой и Азией. Главное – умение побеждать. А не процесс борьбы, как у них. – Он показал рукой на экран. – Завтра – домой. Сидеть у телевизора не лучшее времяпрепровождение.
– У вас есть другие предложения, товарищ майор? – Капитан выключил телевизор и отдернул занавеску.
– Конечно, в гостинице ФСБ хорошо, но даже скучнее, чем в офицерской гостинице нашей части. Не хочешь прошвырнуться по городу? – предложил Батяня.
– Я Питер хорошо знаю. Могу город показать.
