Абсолютно здорового полковника расстреляли на глазах у свидетелей. Труп не лежал неделю на дне, его не закапывали в землю, его не грызли морские обитатели. Бедного Люня сразу доставили в морг. Труп лишь слегка обгорел и плавал на поверхности. Всего-то и дел – извлечь осколки, собрать их в пакет и составить отчет о вскрытии. С этим мог справиться кто угодно.
Профессор и справился за час. Походил по залам, выискивая, как каждый медик, какой-нибудь «интересный» случай. Он отворачивал простыни, которыми были прикрыты трупы. О погибших от таинственного излучения он уже знал многое из отчетов, осматривал покойников сам – до него над ними основательно поработали коллеги. И Ли Джун был с ними абсолютно согласен. Смерть наступала в результате резонансного колебания органов, под воздействием инфразвуковых частот.
«Выдернули из столицы. Хотят моим именем прикрыться. По большому счету мне тут и делать нечего», – Ли Джун щелкнул зажигалкой, раскурил погасшую было «беломорину».
Его рука держала приподнятый край простыни.
– Интересный случай, – с блаженной улыбкой на губах пробормотал профессор.
Все остальные покойники были азиатами. И только один европейцем. На предплечье синела татуировка с эмблемой: «ВМФ СССР».
– Эй, коллеги, – крикнул он в гулком анатомическом зале, – кто производил вскрытие русского?
На его зов появились двое относительно молодых судмедэкспертов.
– Мы, товарищ профессор.
– Есть вопросы?
Профессор скептически глянул на своих выпускников. Как всякий университетский преподаватель, он видел в своих бывших студентах лишь бездарей и бездельников, способных променять лекции и практические занятия на лишнюю бутылку кислого рисового пива. И это несмотря на то, что его выпускники были уже награждены почетными званиями и государственными наградами.
– Хотите глянуть отчет, товарищ профессор? – подобострастно предложил один из патологоанатомов.
Второй смотрел себе под ноги как двоечник, не решался открыть рта перед академическим светилом.
– К черту отчет. Бумаги пишутся не для профессионалов. Объясняй своими словами.
Судмедэксперт, стараясь как можно чаще употреблять заумные медицинские термины, объяснил, что смерть наступила в результате проникающего ранения в области груди и последовавшей за этим остановки сердца.
– Похоже, этого террориста, русского по происхождению, застрелили потом соучастники. Выстрел произведен в упор. В кожу въелись частички сгоревшего пороха.
– Это и невооруженным глазом видно, – попыхивая «беломориной», проворчал профессор.
Кучка пепла упала на кафель, и Ли Джун растер ее ногой.
– А теперь смотрите сюда. Во все четыре глаза, – жестом фокусника он резко сдернул простыню, бросил ее на топчан и заложил руки за спину, – запястья хорошо осмотрели?
Двое бывших учеников профессора склонились над трупом. Каждый завладел одной рукой. Блестели стекла очков. Медики тяжело дышали. Они, как в прежние годы учебы, боялись строгого преподавателя, который приготовил им западню.
– Ну, молодые люди. И что мы видим? Что мы пропустили? Что не отразили в отчете?
Медики до боли в глазах всматривались в успевшую посинеть кожу.
– Да, да. Именно запястье. И на щиколотки не забудьте взглянуть. Там такая же картина.
Профессор заплевал «бычок» папиросы. Тут же выбил из пачки новую, залихватски переломил картонный мундштук и щелкнул зажигалкой. Крупный табак затрещал, как дрова в камине. Смолистое облако дыма поднялось к люминесцентной лампе и растеклось по сводчатому потолку полуподвального помещения.
– Итак, что мы видим? – вещал профессор. – То, что вы заметили частички сгоревшего пороха возле раны, – это хорошо, но это же первый класс начальной школы! Это же на виду. Нужно смотреть глубже.
Отмеченные званиями и наградами судмедэксперты вновь почувствовали себя беспомощными студентами-недоучками.
– Товарищ профессор, – взволнованно прошептал один из них, – взгляните, – и поднес увеличительное стекло к лодыжке трупа моряка, похищенного морскими торговцами с завода-рефрижератора.
– Зачем мне смотреть? – пожал плечами профессор, продолжая прохаживаться между рядами металлических столов, – я это заметил и невооруженным глазом. И, что характерно, сразу!
– И я вижу, – второй судмедэксперт склонился над трупом, чуть ли не нюхая его, – еле различимые следы веревки, характерные отпечатки волокон. Предположительно джутовая. Руки и ноги были связаны, товарищ профессор. А я-то сперва подумал, что это следы от резинки манжет.
– Для меня это не открытие, – Ли Джун даже не бросил взгляд на труп.
Он вел себя как гроссмейстер, ведущий партию одновременной игры с несколькими противниками, наперед зная, что во много раз превосходит их вместе взятые возможности. Профессор просто купался в своей славе.
– А теперь кто первым правильно ответит на мой вопрос?
Бывшие студенты напряглись. А Ли Джун продолжил:
– Связывали европейца до или после смерти?
– Конечно же, до, – одновременно вырвалось у обоих судмедэкспертов.
– Правильно. А теперь дополнительный вопрос. За сколько часов до смерти веревки впились в запястья и лодыжки нашего европейца? – и профессор, не оборачиваясь, большим пальцем через плечо указал на труп. – Если кто-нибудь из вас не читал моей монографии о появлении гематом, даже не советую отвечать.
– Предположительно прошло не менее четырех часов, – выпалил судмедэксперт-очкарик.
– Почему?
– Гематомы могут проступить и посинеть на теле только живого человека, через несколько часов после кровоизлияния. В своей монографии вы описали интересный случай, – подыскал нужное слово очкарик. – Когда жители деревни избили палками мертвого американского летчика. Гематом после этого не наблюдалось.
– Заключение верно и для людей белой расы, и для людей желтой расы? – задал каверзный вопрос профессор кафедры медицинского факультета.
– Вопрос расы не важен, – тут же бойко ответил второй судмедэксперт, – просто гематомы на светлой коже более заметны.
– Вижу, вы читали мою монографию. Выводы?
– Если этот европеец в самом деле участвовал в покушении на жизнь полковника Люня, то террористам не было смысла его связывать.
Профессор Ли Джун прямо-таки засиял от собственной важности:
– А теперь, молодые люди, вспомним, о чем я твердил вам на лекциях и практических занятиях в «анатомическом театре». Судмедэксперт имеет право делать выводы только в границах своей компетенции. Медицина – и больше ничего. Все остальное оставьте на совести следователей прокуратуры.
Бывшие ученики знаменитого профессора застыли в недоумении. Только что им представилась возможность продвинуться в следствии, но учитель остановил их на полдороге.
– Каждый должен заниматься своим делом. Вы можете не знать, что происходило с этим европейцем до того, как он попал на наш металлический стол, не знать, в чем он участвовал.
Разгорячившись, Ли Джун даже топнул скромным ботинком тридцать седьмого размера, но удар подбитого металлической подковкой каблука гулко разнесся под сводами старого, еще колониальной постройки, здания. Бывшие студенты внимали своему гуру.
– Судмедэксперт имеет право говорить только о том, что входит в его компетенцию. Но никто не запрещает искать в том направлении, куда устремлены ваши мысли. Никаких собственных выводов о мотивах преступления, о соучастниках. Ваше дело – труп. Он ваш помощник и единственный советчик. – Сморщенное лицо старого профессора налилось кровью, и он в сердцах ткнул мертвого моряка с
