яркого, вызывающего, агрессивного, одним словом – выдергивающего из зимней спячки и расслабленно- депрессивного состояния.
Накинув на плечи шубу, она пошла в таком виде выгуливать собаку.
Во время прогулки выяснилась пренеприятная вещь: Пантагрюэль патологически любит помойки. Учитывая его размеры и вес, Дине никак не удалось противостоять этой любви. Она послушно полоскалась на конце поводка, пока пес дотошно обшаривал все скопления мусора возле дома. Никакие «Фу!» не могли его образумить. За десять минут прогулки Дина узнала расположение всех мусорных контейнеров в округе, всех урн и потаенных местечек, где подростки распивали пиво, оставляя после себя пустые банки, окурки и пакеты от нехитрой закуски.
– Урод! – кричала Дина собаке, еле успевая перебирать каблуками в высоком снегу. – Сдам в приют гада…
Не обращая внимания на ее вопли, Пантагрюэль затащил Дину в высокие густые кусты. Колючие ветки цеплялись за тонкую ткань костюма, оставляя на брюках затяжки. В кустах, к удивлению Дины, оказалась не груда мусора, а машина. Старый, битый «жигуль» чудом втиснулся между тонких стволов кустарника, придавив собой сухие тонкие ветки.
– Пойдем отсюда, – в панике прошептала Дина, понимая, что просто так машины без номеров в кустах не стоят. Но собака уперлась, с шумом повела носом и вдруг, вскочив лапами на багажник, протяжно и громко завыла. Дина дергала поводок, кричала, топала ногами – все было бесполезно. Собака выла и скребла лапами по багажнику.
– Лучше бы я завела кошку, – обессиленно пробормотала Дина и вдруг увидела, что из-под крышки багажника точит кусок дорогого изумрудного шелка. Вскормленное детективами воображение тут же состыковало детали – спрятанная машина, воющая собака и прищемленный подол платья. В машине, скорее всего, труп… Наверное, женский.
Бросив поводок, Дина как ошпаренная выскочила из кустов и побежала к дому.
Навстречу ей из подъезда вышел Филипп Филиппович. Старший по подъезду был хмур, озадачен и, как всегда, в валенках, несмотря на снежную кашу под ногами. У Дины мелькнула шальная мысль рассказать Портнягину о странной машине в кустах, но она вовремя одумалась.
А вдруг эта машина сто лет там стоит?!
Вдруг о ней знают все, кроме Дины?!
Вдруг это машина самого Филиппа Филипповича, а кусок изысканной тряпки, торчащий из багажника, – всего лишь старая ветошь?
Может, этот увалень любит протирать свою старую машину дорогим шелком? Ведь шастает же он по лужам в валенках, значит, в голове у него бо-ольшие тараканы…
– С праздничком, соседка! – Портнягин раскинул руки, преграждая Дине путь. – Ух, как вырядилась! Аж в глазах фиолетово…
– Здравствуйте, – пробормотала Дина, со всех сторон пытаясь обойти Филиппа Филипповича, но тот, резво переступая то вправо, то влево, не давал ей пройти.
– А где ваш совочек? – хищно прищурился он.
– Ка-акой совочек? – опешила Дина.
– Которым какашки в пакет собирают!
– Ка-акие какашки?! – Дина отступила на шаг назад.
– Ну не мои же, етитсткая сила! – возмутился Филипп Филиппович. – Кто из нас собаку гуляет?!
– Ну я гуляю, – призналась Дина, с тоской оглядываясь на кусты, из которых, ломая ветки и шумно дыша, вывалился Пантагрюэль. Он тут же присел на газончик по собачьим делам.
– Вот я и говорю, – чрезвычайно оживился Портнягин. – Собака-то породы «индийский слон»! Если ее два раза в день гулять, что во дворе будет? Индийские пирамиды?! А по новому закону даже за мелкой шавкой какашки надо в пакет собирать и домой уносить!
– Так уж и домой?! – разозлилась Дина.
– Где ваш пакет?!
Понимая, что пререкания бесполезны, Дина достала из урны газету и пошла убирать за Пантагрюэлем.
– С праздничком вас! – крикнул ей вслед Портнягин. – С Международным женским днем!
Денек начинался что надо. С помоек, с собачьего непослушания, с испорченной обуви, с гадкого настроения и с…
Дина выбросила вонючий сверток в урну и под настороженным взглядом старшего по подъезду пошла домой.
Собака флегматично поплелась за ней, волоча за собой длинный поводок.
Левин на кухне жарил яичницу. Как всегда – босиком, как всегда – в камуфляжном фартуке на голый торс. Бросив на хмурую Дину насмешливый взгляд, он присыпал жарево зеленым луком, с наслаждением вдохнул аромат и, прихватив сковородку, направился в свою комнату.
– Должна тебя предупредить, сегодня у меня намечаются гости! – сухо сказала ему в спину Дина.
– Вот незадача! – обернулся он. – Я тоже собирался сегодня повеселиться, причем не один!
– Я купила эту квартиру на день раньше тебя!
– Посмею напомнить, что моя прописка такая же настоящая, как и твоя!
– А свидетельство о регистрации такое же поддельное!
– Я отдал за эту квартиру восемьсот девяносто тысяч долларов!
– А я – восемьсот девяносто пять! У меня прав тут на пять тысяч долларов больше!
– Всего-то на пять!
– На целых – пять!
– Ничего, скоро все прояснится! И пойдешь ты уточкой в… Бирюлево.
– Что?! Это ты покатишься в Митино! Селезнем полетишь!
– И зачем тебе такая большая квартира в центре Москвы? У тебя ж ни детей, ни мужа!
– А тебе зачем?! У тебя тоже – ни детей, ни мужа!
– У меня будет! Все будет! А вот у тебя с твоим гнусным характером, кроме кобеля из приюта…
– Вон! Пошел к дьяволу со своей яичницей!
– Немедленно покорми Пантагрюэля, иначе он нас обоих съест. И подотри его слюни с пола!
Левин развернулся и мягко затворил за собой дверь. То, что он не хлопнул ею в сердцах, окончательно вывело из себя Дину.
– Пошли, – легонько пнула она собаку. – Кажется, у него в холодильнике есть докторская колбаса.
День начался плохо.
Яичница подгорела, зеленый лук оказался безвкусным, к тому же всю эту красоту он безнадежно пересолил.
А еще мама не отвечала ни по одному из телефонов. При мысли, что придется тащиться к ней через весь город – выяснять, что случилось, начинала болеть голова и ощущалась слабость в коленках. Тем более что Левин был абсолютно уверен – мама отключила все телефоны именно для того, чтобы он примчался к ней выяснять, что случилось.
Ирисы испарились, пропали, ехать к матери не имело смысла.
Левин без аппетита, меланхолично съел яичницу и посмотрел на часы.
До судьбоносного визита Титова оставалось четыре часа. Левин бухнулся на диван и за чтением рассказов О’Генри на английском языке благополучно заснул.
Проснулся он от звонка в дверь и ленивого собачьего лая.
Дверь они с Диной открывали вместе, отпихивая от замка руки друг друга.
На пороге – раскрасневшиеся, возмущенные, толкаясь плечами, – стояли Нора и Клим. Они были явно чем-то выведены из себя.
– Привет! Ты и стриптизершу уже притащил? – удивился Левин.
– Нора! – бросившись к подруге, Дина затащила ее в квартиру.
Левин пожал плечами, глядя, как мадам помогает снять шубу высокой красивой блондинке.
– К сожалению, это не стриптизерша. Эта шумахерша только что буцкнула мой «Навигатор», – язвительно сообщил Клим.
