– Врёшь! Хочешь, я достану фотоальбом и найду, где ты в обнимку с Черкасовым?!
Арно вдруг перестал паниковать и дёргать себя за галстук. Он успокоился и сел на кровать.
– Не понимаю, на что ты намекаешь, но я действительно почти не знаю Черкасовых. С Сашкой и Линдой я несколько месяцев проработал в дельфинарии, а потом по счастливой случайности устроился к Ирме. Зарплата тут царская, работа несложная, я долгое время не мог поверить своей удаче. Поверь, в этом городе не так уж много рабочих мест, и если не имеешь свой бизнес, то такому парню как я идти работать практически некуда – только охранником в больницы, школы, да в дельфинарий. С Черкасовыми я почти не общался. Они с дельфинами, а я на вахте – сутки через трое. А в фотоальбоме… Да, я есть там с Черкасовыми, но это общий снимок, сделанный на Новый год!
Я плотно закрыла ящик с находкой и достала альбом. Действительно, на одном из снимков Арно стоял рядом с Черкасовыми, но кроме них там была куча народа – все в мишуре и гирляндах, с бутылками шампанского. Это было обычное фото «на память».
– Скажи, а это что, криминал, – знакомство с Черкасовыми? – поинтересовался Арно.
– Да.
– Почему?
– Ты не знаешь?
– Нет! Такое впечатление, что ты меня в чём-то подозреваешь.
– Любой бы начал тебе подозревать, – усмехнулась я и, наконец, достала из стола предмет, который нашла. – Что это?!
– Нож, – прошептал Арно.
– Твой?!
– Да… Кажется… у меня был точно такой же.
– А чья на нём кровь? Настина?
Арно побледнел до синевы, сорвался вдруг с места и, хлопнув дверью, убежал. Топот его ног затих почти мгновенно, бегал он как чемпион, и догонять его не имело смысла.
Я завернула окровавленный нож в газету и сунула в сумку.
Всё складывалось так, как я и предполагала – начиная с записки мифического семейного врача и заканчивая ножом, которым Насте перерезали вены.
Я закурила, глядя в окно. Как же глупо повёл себя Арно, как глупо… Словно пацан, которого поймали на мелком воровстве.
Сигарета закончилась быстрее, чем в голову пришли умные мысли. Я выбросила окурок в окно и спустилась на первый этаж, но затаилась под лестницей, заметив, что по холлу расхаживает Никас с каким- то ухоженным господином. Господин отсвечивал бриллиантовой заколкой для галстука и такими же запонками, что выдавало в нём хорошую платёжеспособность.
– Этому дому всего-навсего восемь лет! – тоном экскурсовода провозгласил Никас, вскидывая вверх руку. – Его строительством руководила моя жена, а уж она-то знает толк в качественном строительстве!
– Да, да, – закивал господин, – я в курсе, кто ваша жена и как она строит. Собственно, поэтому я и захотел купить именно этот дом. Скажите, Никас Георгиевич, когда мы сможем заключить сделку? – Господин как-то особенно хищно сверкнул бриллиантами и сделал жест, каким проверяют наличие в кармане бумажника.
– Если вы не против, то документы можно начать оформлять прямо сегодня, – не сумев скрыть тихую радость, сказал Никас.
– Минуточку! – вышла я из укрытия. – Одну, простите, минуточку!!! Этот дом ни в коем случае не продаётся! Он принадлежит моей бабушке!
Они обернулись и посмотрели на меня так, словно увидели чучело, обвешенное пустыми консервными банками.
– Что ты несёшь? – нахмурился Никас. – Какая такая бабушка?
– Я не несу, а говорю, что дом не продаётся. Ни дом, ни бизнес, ни мебель, ни драгоценности из бабушкиной шкатулки.
Бриллианты вопросительно блеснули прямо в глаза «экскурсоводу».
– Ты не имеешь к нашей семье никакого отношения! – возмутился Никас.
– Может, и не имею, но точно знаю, что этот дом не продаётся.
– Нам нужны деньги! – крикнул Никас. – И кому как не тебе этого не знать!
– Вам уже не нужны деньги, – похлопала я его по плечу и обратилась к господину: – Идите отсюда, уважаемый, этот дом ещё очень долго будет принадлежать Ирме Андреевне.
Господин крякнул, снова проверил бумажник, и стремительно вышел из дома.
– Что ты натворила? – закрыв руками лицо, прошептал Никас. – Что ты натворила?! Мне как можно быстрее нужно собрать пятьдесят миллионов долларов…
– И двадцать пять чемоданов, – усмехнулась я. – Не валяй дурака, Никас. Неужели ты и вправду готов исполнять этот клоунский сценарий?! Твой сын не сегодня-завтра вернётся домой без всякого выкупа.
– Что?! – оторвал он от лица руки. – Что ты несёшь?!
– Что слышал, – отрезала я и вышла из дома.
Улицу Золотогородскую я нашла у чёрта на куличках.
Там был овраг, речка, вонявшая канализацией, и… ряды ржавых огромных клеток. Это зрелище так удивило меня, что я, затормозив возле клеток, открыв рот, вылупилась на них.
– Элка! – К машине подбежал Бизя. У него было бледное лицо и несчастные глаза. – Элка, мы упустили его…
– Черкасова?!
– Да плевать мне на Черкасова! Мы упустили Прохора. Он был здесь, точно был, но теперь его нет.
Я выскочила из «аудюхи» и помчалась по склону вниз, где находился один единственный дом. Бизон побежал за мной.
Домишко походил на древнего старика, который непозволительно долго задержался на этом свете. Он по самые окна врос в землю и сильно перекосился на один бок, но самое удивительное, это был единственный дом на так называемой Золотогородской улице.
Согнувшись в три погибели, я не зашла, а буквально проползла в дверь.
Внутри оказалось неожиданно светло и просторно. Белёные стены добавляли пространства, а потолки из-за просевшего пола казались выше. Обстановка была бы спартанской, если б не дорогой телевизор, музыкальный центр и колонки, расположенные по всем правилам акустики.
– Сюда, – Бизя схватил меня за руку и затащил в тесную кладовку, где на кровати, застеленной несвежим одеялом, сидел Сом. Он нервно курил, стряхивая пепел на пол.
Под потолком горела тусклая лампочка, на низком столике стояли пустые пачки от «быстрой» лапши и пакеты из-под молока, а на стене зачем-то висела несвежая простыня.
– Просто мистика какая-то, – пробормотал Аркадий. – Приезжаем сюда, все двери открыты настежь, в комнате дым от сигарет ещё не развеялся, чайник на печке горячий, и никого нет!
– Прохор был здесь! – закричал Бизон. – Вот простыня, на фоне которой его снимали, вот маленький галстук, в котором я отводил его на занятия, вот его носовой платок с вышитыми инициалами! – Он потряс у меня перед носом галстуком и платком, будто я и сама не видела, что эти дорогие, изысканные детские вещи, никак не вяжутся с нищенской обстановкой этого дома. – Гады! Они кормили его китайской лапшой! – Бизя сбросил на пол пластиковую упаковку и стал яростно топтать её ногами.
– Спокойно, – сказала я. – Вы искали следы?
– Искали! – Бизон умудрился пробежаться по тесной кладовке так, будто это была беговая дорожка. – Думаешь, что ты самая умная?! Может, понюхаешь матрас, на котором спал Прохор, и возьмёшь след как сыскная собака?!
– Ты обозвал меня сукой? – поинтересовалась я.
– Сукой? – уставился на меня Бизон. – Сом, ты слышал, чтобы я её так называл?!
– Ну, начало-ось, – вздохнул Сом. – До сих пор удивляюсь, как вам удалось пожениться. Кстати, Элка, а где твои волшебные наручники?
– Что? – не расслышала я вопрос, потому что в самом углу, – там, где свет от неяркой лампы становился
