хотелось так думать, что – «яркой птицей».
Кажется, ему не понравилось слово «состыковаться». С мужиками в возрасте опыта и достатка нужно осторожнее подбирать выражения.
Про Египет Катерина забыла. Москва оказалась полна приятных сюрпризов и неожиданностей. Просто на Москву у Катерины никогда не хватало времени.
Во-первых, магазины. Она устроила себе такой масштабный шопинг, что впечатления от Египта – бледный мираж и пустая трата денег на удовлетворение своих дурацких амбиций.
Ах, Египет! Да к черту.
Ах, родной диван, куча сэкономленных денег, время, не потраченное на перелеты, здоровье, не подвергшееся резкой перемене климата, а главное – лица! Родные московские рожи, быдло и «аристократы», но все – свои.
Катерина их любила.
Во-вторых, Роберт Иванович оказался душкой. Не бедный, не зануда, не жмот. Изменив своему правилу, Катерина стала встречаться с ним каждый вечер.
Три дня пролетели, как в сказке. Днем – изобилие витрин, проблемы выбора, треск кассовых аппаратов, и бесконечные пробки на дорогах, которые абсолютно не раздражали, потому что некуда было спешить. Вечером...
Роберт брал в руки дирижерскую палочку, которая с его деньгами и связями превращалась в волшебную. Мадам давно не была в ночном клубе? Легко. Самый дорогой, элитный, можно сказать. Театральная премьера? Я не любитель, но ради вас, Катерина Ивановна, готов поскучать в первом ряду. На четвертый день Катерина поняла, что дневная суета и ночная кутерьма ее достали, ей хочется уютного вечера при свечах, ужина на двоих и семейного секса без кульбитов.
– Расслабься, – засмеялась Катерина, когда Роберт Иванович попытался изобразить нечто новенькое в постели. – Расслабься и не пытайся мне понравиться. Представь, что мы прожили лет двадцать.
– Хотел бы я прожить с тобой двадцать лет! – Мечтательность в его голосе заставила Катерину подумать, что говорит он всерьез.
– Ты был несчастлив с женой? – осторожно поинтересовалась она.
– Да нет, – пожал плечами Роберт Иванович, – в принципе, счастлив. В принципе, счастлив.
– Счастья «в принципе» не бывает.
Он засмеялся, уткнулся ей носом в затылок. От него всегда хорошо и дорого пахло, тело его было, что называется, «хорошо сохранным», и у Катерины ни разу не возникло ощущения, что она нашла себе «папика».
– Какая ты тонкая натура, – прошептал он. – Все-то ты понимаешь. Только ты не права, счастье может быть разным. Оно, как лампочка, может гореть с мощностью в двести ватт, а может и в сорок. Тихая, ровная жизнь без страстей и потрясений – это тоже счастье. Наверное.
Катерина кивнула. Ему лучше знать. Он дольше жил и больше видел.
Она вскочила с кровати и, чуть не опрокинув столик с вином и фруктами, побежала к двери.
– Ты куда?
– Пойду, осмотрю твою квартиру. Ты мне тут так ничего и не показал!
Она видела, как он усмехнулся и остался лежать в кровати, показывая этим полное к ней доверие.
– Мне подходит, – заявила Катерина, вернувшись. – Сколько тут, триста шестьдесят квадратов? Пять комнат, евроремонт, хороший район. Мне подходит. Давай дружить!
– Давай. Если хочешь, оставайся тут жить. – Он рывком повалил ее на кровать. – Ты права, есть вещи, которые не измеряются мощностью. Но понял я это только с тобой. Жить нужно на полную катушку. Ну почему я понял это только с тобой?!! У меня все всегда было: семья, достаток, работа, пара любовниц для удовлетворения мужского тщеславия, но никогда не щемило так сердце и не захватывало так дух...
Роберт выдохся, устал и запутался. Катерину это развеселило.
– Здесь принято говорить «ты настоящая», – подсказала она.
– Да, настоящая. Немножко циничная, но настоящая. – Он встал и пошел к бару за сигаретами. У него были тонковатые ноги, чуть больше чем нужно покатые плечи, и, кажется, плешь на затылке, тщательно замаскированная зачесанными назад волосами. И все-таки, он был не «папик». При всех его деньгах и возрасте, думалось почему-то о беззащитности и старомодной порядочности. Он закурил, закашлялся, затушил сигарету после двух затяжек и сказал:
– Впереди выходные. Давай проведем их вместе.
– Да мы и так вместе!
– Нет, совсем вместе. С утра до вечера, с вечера до утра. У меня есть домик в деревне, так, ничего особенного, но там речка, березовый лес, закаты как на картинке и воздух... который хочется есть. Поехали!
– В деревню?!
– В деревню!
– И туалет на улице?
– Да, черт возьми, на улице. Но зато там есть баня!
– Баня?..
– Баня. Ее нужно топить березовыми чурками, и когда они горят, то запах как в детстве, не запах даже, а дух...
– В моем детстве никто не топил баню березовыми чурками.
– Я про тебя совсем ничего не знаю. Кто твои родители? Они живы?
Катерина перевернулась на живот и уткнулась носом в подушку. Она давно убедила себя в том, что вопрос о родителях ее так же мало волнует, как и вопрос о детях.
– Какие к черту родители, – буркнула она. – Меня зачали в групповом сексе. Разве не видно?
– Извини, если я...
– Ой, да ладно. Разве я похожа на человека, которого нужно жалеть?
– Ни в коем случае. Так как насчет выходных?
– Баня так баня. Чурки так чурки. Надеюсь, Роберт Иванович, мы не помрем от тоски в березовой чаще у речки, любуясь красивым закатом.
– Не помрем, Катерина Ивановна. Я все для этого сделаю. – Он вернулся в кровать, чтобы продемонстрировать нежность, чуткость и понимание. А может, он на самом деле таким и был – нежным, чутким и понимающим?..
На ночь она не осталась. Роберт уговаривал ее долго, но она нашла аргумент:
– Понимаешь, мне нужно хорошенько собраться. Вся эта пасторальная история требует особой экипировки. Сарафанчики там, косметика специальная, мелочи всякие, ведь туалет-то на улице!
– Ну хорошо, хорошо, – он закрыл ей рот рукой и трогательно поцеловал в затылок. – Набери побольше милых женских мелочей. Я совсем забыл, что это такое. Я был не очень счастлив с женой и только сейчас это...
– До свидания, Роберт Иванович!
– До свидания, Катерина Ивановна!
Верка-лифтерша тормознула ее у лифта.
– Катерина Ивановна! – крикнула она из «аквариума», – а вас тут искали!
– Кто? – не оборачиваясь, спросила Катерина.
– Ой! – всполошилась вдруг Верка так, что выскочила из своего стеклянного убежища. – Ой! Похоже, ваш родственник!
– Мой – кто?! – От удивления Катерина открыла рот и упустила лифт.
– Ну не коллега, это точно, – затараторила Верка. – И не хахаль, тоже точно. Я же знаю, каких вы мужчин предпочитаете! Я с Зойкой из второй квартиры на шоколадку поспорила! Она говорит хахаль, а я говорю – родственник!
