Эсме молчала.
«Ты чувствуешь это, — говорил ей голос. — В своем теле, в своей крови: безграничную силу. Силу, которую невозможно себе представить. И тебе остается только одно: принять меня. Открой свое сердце, — говорил голос, и Эсме ничего не могла поделать, она могла только слушать. — Открой свое сердце и впусти меня… Да!»
И тут вдруг совершенно неожиданно — так отчетливо, словно обладатель этого голоса стоял рядом с ней, она услышала: «Вспомни свою мать».
Веки Эсме дрогнули. Она открыла глаза.
Она лежала на кровати в длинной тонкой хлопковой футболке. Футболка принадлежала ей, она была старая, и Эсме ее надевала очень редко. Кроме того, она обнаружила, что пристегнута к кровати тремя широкими кожаными ремнями. Один ремень лежал чуть выше коленей, другой — поперек бедер (он был снабжен петлями, перехлестывавшими ее запястья). Третий ремень обхватывал Эсме поперек груди. Крепления ремней были застегнуты очень крепко, поэтому Эсме пришлось очень сильно сосредоточиться. Воздух в комнате на секунду сгустился. Послышалось негромкое звяканье. Ремни распались. Эсме села на кровати.
У изножья кровати находилась дверь, внизу виднелась узкая полоска света. Ступая по голому полу и ежась от холода, Эсме подошла к двери. Она немного постояла и прислушалась, потом повернула дверную ручку. Снаружи стоял молодой парень, с головы до ног одетый в черное, с пистолетом на ремне. Увидев Эсме, он побледнел.
— Ох, — выдохнул он. — Ты… а-а-а…
— Где он? — осипшим, каркающим голосом спросила Эсме.
— Я… Прошу прощения?
— Где он? — повторила Эсме, теряя терпение.
— Где — что? — озадаченно спросил парень в черном.
Эсме сдвинула брови и склонила голову к плечу. Широкая прядь кудрявых черных волос закрыла один ее глаз, но другим она, не мигая, уставилась на парня.
— Слушай, — сказал парень.
От неожиданности язык плохо его слушался.
— Мне надо кое-кому позвонить. Если ты просто постоишь тут и подождешь, тогда я…
Рука Эсме резко взметнулась и схватила парня за руку. Он не успел дотянуться до пистолета. Девушка сжала его запястье с такой силой, что у него потемнело в глазах, но ее сверкающие глаза он видел ясно.
— Где он? — снова спросила Эсме, и от звука ее голоса у парня в голове словно начали распускаться черные цветы.
— Я не… Я не… — залепетал парень и, призвав на помощь остатки выучки, потянулся к пистолету другой рукой.
Эсме вздохнула — и парень отлетел от нее и, ударившись о стену, сполз вниз и замер.
На мгновение Эсме задержала взгляд на неподвижном теле охранника. Затем она перешагнула через него и пошла по коридору.
Следующие несколько минут…
— Ни с места, или я… А-а-а-ахх!
…промелькнули…
— Повторяю, субъект… Нет! Пожалуйста!
…как в тумане. Эсме начала понемногу осваиваться и узнавать помещение, в котором она находилась, но громкий звук сирены прозвучал непривычно и раздражающе. Кроме того, повсюду ей встречались эти люди. В какой-то момент на лестничную площадку около комнаты с бабочками выскочили еще двадцать два мужчины в черном и окружили ее. Все они были в масках и бронежилетах. Все кричали. Защелкали предохранители их пистолетов, нацеленных на Эсме. И все это тоже ее очень сильно раздражало.
По краям двери, ведущей в комнату с бабочками, вспыхнул резкий свет. Номер Второй только успел поднять голову, как дверь с громким треском распахнулась.
Он вскочил, повернулся к дверям, кивнул двум мужчинам. Те быстро заняли позиции по обе стороны от двери.
Вошла Эсме.
Ее длинные черные волосы стояли торчком. Она перешагнула через бесчувственное тело одного из тех, кто попытался встать на ее пути. Она то поднимала, то опускала руки. Сверкнув янтарными глазами, она быстро обвела взглядом комнату и увидела свой тренировочный зал. Теперь он был битком набит людьми и какими-то приборами. Затем ее взгляд переместился к Номеру Второму.
— Значит, — невесело сказал предводитель «Сыновей», — ты, так сказать, проснулась.
Эсме молча смотрела на него.
— Ну-ну, — поспешно продолжал Номер Второй, — не стоит волноваться. В последние дни ты была… ну, скажем, в коме. Мы не знали, очнешься ты когда-нибудь или нет, но мы подумали — исключительно для того, чтобы защитить тебя, — что будет неплохо тебя… словом, обездвижить. Я понимаю, это было не совсем правильно, и я прошу прощения за это, и давай обойдемся без насилия. Хорошо?
Эсме по-прежнему молчала.
— Это, — сказал Номер Второй, указав на продолговатый металлический ящик у него за спиной и стойки с каким-то лабораторным оборудованием вокруг этого ящика, — ммм… очень опасная аппаратура.
Эсме подняла бровь.
— Ну ладно, — вздохнул Номер Второй, — я тебе скажу. Это бомба. Очень мощная бомба. В данный момент мы находимся на этапе ее подготовки. Поэтому, понимаешь… если бы ты была так добра и согласилась подождать снаружи или в своей комнате минут, скажем, двадцать, то мы могли бы потом все обсудить немного более…
Эсме отмахнулась от его потока слов.
— Где он? — спросила она.
Номер Второй нахмурился.
— Прошу прощения, — медленно сказал он. — Не уверен, что понимаю, о чем…
— Где он? — вдруг отчаянно взвыла Эсме, охваченная невыразимой тоской.
Номер Второй вытаращил глаза. С девушкой произошло нечто очень странное. Страшная печаль исказила черты ее лица.
— Боюсь, я не понимаю, о чем ты говоришь, — неуверенно сказал Номер Второй.
— Послушайте, — жалобно произнесла Эсме, опустив голову.
Волосы снова упали ей на лицо, на глаза набежали слезы. Она сжала кулаки и выпрямилась.
— У меня его отобрали, понятно? Скордж отобрал его у меня, и я должна его вернуть.
Она развела руки, показала пустые ладони. Всем своим видом она словно хотела сказать, как это важно для нее.
— Это все, что у меня есть, понимаете? — сказала она. — Это все, что у меня осталось… от Реймонда.
Ее голос снова зазвучал надтреснуто, жалобно. Все остальные, кто находился в комнате, непонимающе смотрели на нее. Она начала терять терпение.
— Я еще раз спрашиваю, — стиснув зубы, произнесла Эсме, — но потом я здорово рассержусь. Где он?
Воздух в комнате неожиданно нагрелся и сгустился. Номер Второй прищурился и кивнул двоим мужчинам, стоявшим позади Эсме.
Не дав ей опомниться, они оба выстрелили.
Выстрелы из электрошокеров были нацелены в спину девушки, по обе стороны от позвоночника. Тело Эсме забилось в конвульсиях, черно-голубые вспышки озарили ее футболку, ее босые смуглые ноги. Мужчины продолжали держать пальцы на спусковых крючках электрошокеров. Но Эсме все еще не утратила дар речи.
