– Она мне сразу не понравилась! – кричала чернявая, явно гордясь своей проницательностью. – Никакая она не инвалидка, и все руки у нее на месте! Эта она специально на шею кусок гипса повесила, с понтом рука поломана. Вот, смотри!
С этими словами бдительная бизнесменша вцепилась в покалеченную конечность и резко потянула ее на себя…
Загипсованная рука с треском оторвалась от пустого рукава. Необъятная кофта разошлась в стороны, и на асфальт посыпались банки кофе, коробки сардин, шоколадные плитки и разноцветные пачки сигарет.
Публика ахнула.
«Рука в лубке» оказалась искусно сделанным муляжом, призванным усыпить бдительность торгашей. Останавливаясь у лотка с разложенным товаром, симулянтка демонстративно водружала фальшивку на прилавок и отвлекала торговку вопросами. Широченная кофта скрывала абсолютно здоровую конечность, прижимаемую к груди. Пока продавщица проводила рекламную акцию, эта рука незаметно высовывалась из прорези кофты и под прикрытием массивного муляжа тащила с лотка что ни попадя…
Место происшествия мгновенно набухло толпой. Любопытствующие, привлеченные скандальностью ситуации, тянули шеи и поднимались на цыпочки. Воровку пронизывали колкие враждебные взгляды, словно прожекторные лучи – самолет, который сейчас собьют.
Обворованная торговка Нюра так и осталась стоять, опустив челюсть: ничего подобного за свою бизнес-карьеру она не встречала. Зато ее чернявая товарка мгновенно посыпала истеричной скороговоркой:
– Параститутка хренова! Ишь, до чего додумалась – честных людей обворовывать! Нам, значит, целыми днями на солнцепеке жариться, а ты на шармачка захотела? Да мы тебе сейчас юбку на шее завяжем, прошмандовка ты нахальная… мы тебя… в говне изваляем…
Народ не безмолвствовал. Из толпы летели сочувственные реплики:
– В милицию ее сдать!
– Да на хрен еще менты? Щас ее прямо тут и уроют!
Глаза воровки затлели мрачным волчьим мерцанием. Видимо, она окончательно поняла, что солнце ей не светит и ловить больше нечего.
– Ты на кого мазу тянешь, гумозница? Да я те щас, дешевка… – хриплым баритоном процедила она и, схватив обеими руками гипсовый муляж, со всего размаху двинула им по голове истерички.
Та плюхнулась задницей на асфальт и заголосила:
– Люди добрые! Помогите!
Толпа угрожающе надвигалась, смыкаясь кольцом. Запахло самосудом и линчеваньем.
– Милиция! – продолжала голосить чернявая, утирая кровь с разбитого лба. – Позовите же милицию!.. Хулиганы здоровья лишают!..
Цвыркнув на асфальт длинной желтой слюной, воровка медленно достала из кармана опасную бритву и мгновенно раскрыла ее. Солнечный лучик угрожающе прокатился по тонкому лезвию.
– Первого же, кто ко мне подойдет, – попишу! – тихо, но очень явственно пообещала она.
Толпа в страхе отступила.
Неожиданно из-за спин собравшихся послышался чей-то начальственный окрик:
– Что здесь происходит?
Публика, словно по команде, развернулась назад. Сквозь толпу медленно пробирался невысокий сухопарый блондин в элегантном песочном костюме. Дорогие солнцезащитные очки от «Гуччи» и изящная широкополая шляпа частично скрывали верхнюю часть его лица. Выглядел блондин весьма импозантно: энергичный поворот головы, волевые морщины, рельефные тонкие губы… И лишь уродливая бородавка на подбородке заметно портила его внешность.
– Так, быстренько расходимся, – с командными интонациями проговорил подошедший. – Нечего тут стоять.
Приблизившись к воровке, он ловко заломал ее руку назад – бритвенная принадлежность тихо звякнула об асфальт.
– Эт-та что еще за хрен с бугра выискался? – развязно удивилась истеричка. – Мужик, те чего надо? Ты кто здесь такой?
Подошедший презрительно покосился в ее сторону. Он стоял, чуждый жаре и толпе, в светлом с иголочки костюме, явно раздумывая, стоит ли реагировать на вопрос.
– Уважаемая гражданка… Обращаться к незнакомым людям следует вежливо. А в разговоре с ответственными сотрудниками Генпрокуратуры требуется особая осторожность, – наконец снизошел он до ответа и, помахав перед носом Нюры сафьяновым удостоверением с золотым тиснением «ГЕНЕРАЛЬНАЯ ПРОКУРАТУРА РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ», продолжил с казенной деловитостью: – Я все видел. Все свободны. А вот потерпевшую и свидетелей я попрошу остаться. Сейчас вы сообщите мне свои паспортные данные… А эту мразь я лично отведу в горотдел.
Говоривший был холоден и надменен. Фраза насчет «горотдела» была произнесена им с такой веской убедительностью, что никто даже не догадался спросить: с каких это пор ответственные сотрудники Генпрокуратуры ловят базарных воришек?
Задержанная, даже не взглянув на подошедшего, процедила с ненавистью:
– Банкуй, мусорня… Твоя взяла!
– Фамилия! – прозвучало властное.
– Манда кобылья!
– Так ты еще и грубишь? Документы есть? Нету? Ладно. Не хочешь говорить – и не надо. В кабинете у опера все скажешь, – карающе и презрительно посулил ответственный прокурорский сотрудник, поднимая с асфальта гипсовый муляж руки. – Кто тут потерпевшая? Вы? Гражданочка, попрошу ваши паспортные данные… Никуда не уходите, за вами из горотдела машина придет. Можете потихоньку сворачивать торговлю.
– А почему бы нам всем сразу в милицию не поехать? – резонно спросила чернявая истеричка, утирая кровь с разбитого лба.
Сотрудник Генпрокуратуры доверительно улыбнулся:
– Вы что, не видите, кто перед вами? Уголовница, рецидивистка… клейма негде ставить. Ее сперва как следует обработать надо. Может, еще какие-нибудь преступные эпизоды всплывут. Тут недавно в горсаду обезглавленный труп нашли с тридцатью пятью ножевыми ранениями. Между прочим, приметы этой гражданки подозрительно совпадают с розыскной ориентировкой убийцы, – заявил он и, выкрутив руку воровки за спину, поволок ее на выход.
– М-м-м… Какой мужчина! – причмокнула языком чернявая, глядя в спину сотруднику Генпрокуратуры. – Прямо Ален Делон!
– Ой, и не говори, – подтвердила Нюра, собирая с асфальта шоколадки, сигаретные пачки и банки с кофе. – И бритвы не испугался… Не подоспей он вовремя – нас бы эта воровка на части порезала!..
Центральный рынок и горотдел милиции разделяли какие-то триста метров. Путь через безлюдную заброшенную стройку сокращал это расстояние почти вдвое.
Заведя задержанную за высокий бетонный забор, ответственный сотрудник прокуратуры неожиданно высвободил ее руку.
– Пиля, – душевно произнес он, – а зачем тебе, собственно, в горотдел? Там что – собрались твои лучшие друзья?
Та обернулась и, взглянув на арестовавшего ее человека, едва не лишилась чувств… Тонкие выщипанные брови удивленно поползли вверх, зрачки расширились, челюсть отвисла. Прислонившись спиной к забору, воровка смотрела на мужчину, словно на кладбищенское привидение.
– Ле…ха? – хрипло прошептала она.
– Леха, – невозмутимо подтвердил Алексей Сазонов, снимая солнцезащитные очки. – Неужели ты только теперь меня выкупила?
– Да я… да ты… – Пиля явно не верила в реальность происходящего. Достав из кармана «беломорину», она судорожно смяла бумажную гильзу и, закурив, прикоснулась к рукаву Жулика так, будто перед ней стоял бесплотный дух.
