Оршанский не хотел. Ему надо было не столько напиться, сколько, может быть, выговориться, и компания задушевного коверного была как нельзя кстати.
– Ты в каком ряду сидел? – поинтересовался Игорь Вениаминович, едва Александр опустил корму на стул.
– Я не был на вашем представлении… – сконфуженно ответил журналист и, не дожидаясь гарсона, плеснул себе в стакан из бутылки Хруцкого.
– Вот те на, – хохотнул клоун. – Человек приехал писать большую и подробную статью о цирке, о котором он, кстати, ничегошеньки не знает, и, вместо того чтобы дневать и ночевать среди труппы, он днюет и ночует на пляже. – Игорь Вениаминович поддержал компанию, налив в свой бокал темного кипрского вина. – Или на груди у какой-нибудь беспечной красотки?
– И на пляже, и на груди… – не стал отрицать своей вины Александр.
– Вот интересно, – продолжал разглагольствовать собеседник, – это сейчас так в институтах учат или нынче в моде такие методы работы?
– Я, Игорь Вениаминович, сегодня, между прочим, постигал цирковую профессию изнутри, – гордо парировал выпад клоуна Оршанский. – Так сказать – вживался в роль, постигал суть.
– Да ну? – удивился коверный. – В какую же это, интересно, роль? И как, удачно?
– Немножко не очень, – уклончиво ответил Александр. Странное дело! Он собирался выговориться, поплакаться другу в жилетку, а вместо этого оправдывается, скрытничает, привирает… Все-таки человек – это существо со странной психикой.
– А-а-а-а… – разочарованно протянул Игорь Вениаминович, – так это ты сегодня страховал Верку Гогоберидзе? Тоже мне «вживание в роль», – добродушно усмехнулся клоун. – Это, знаешь ли, вживание в совсем другое место.
– Откуда вы знаете про Гогоберидзе и про мой ляп? – Александр во все глаза смотрел на циркача.
– Ну, брат. – Хруцкий напустил на себя таинственности и с хитринкой в глазах поглядывал на собеседника. – Слухами земля полнится.
– Нет, серьезно, Игорь Вениаминович, – не отступал журналист, – откуда вы-то знаете?
– А ты не допускаешь, что коверный клоун может знать иностранный язык? – вопросом на вопрос ответил Хруцкий. – Надеюсь, что в твоих глазах клоун – это не просто кривляка на манеже?
– Ну, что вы, Игорь Вениаминович, – произнес Александр, – я ничего такого не думаю. Я даже могу сказать, что…
– Правильно, – не дал закончить Оршанскому клоун, – взяли меня на эти гастроли исключительно потому, что я хорошо знаю английский. Мамочка у меня работала преподавателем, вышколила меня. Я все думал: на кой ляд мне нужен язык врага? А вот видишь, под старость пригодилось. – Игорь Вениаминович пребывал в том благодушном состоянии, когда тянет поговорить, приоткрыть душу собеседнику и предаться воспоминаниям дел давно забытых дней. – Да-а-а-а, – продолжал клоун, – а вот видишь, под старость пригодились мамины навыки.
– В каком смысле? – не понял Александр.
– Ну, в том, – пояснил Хруцкий, – что на гастроли стали приглашать даже такую шваль, как я.
– Я, конечно, сегодня не был на представлении, но… – Александр попытался поддержать друга и опровергнуть его слова, но Игорь Вениаминович снова не дал договорить:
– Шваль, шваль. Я себе цену знаю. Раньше, может быть – да, а сейчас мне уже на пенсии давно пора быть. – Старый клоун снова наполнил опустевшие бокалы и заказал гарсону фаршированную рыбу. – Фаршируют, кстати, лучше, чем евреи. Не хочешь попробовать?
– Я лучше овощной салат возьму.
– Тоже неплохо, – согласился Игорь Вениаминович и продолжал: – Я ведь как стал попадать в труппы такого рода? Раньше, я имею в виду – при Советском Союзе – зарубежная гастроль было почетнейшим делом. Отбирали лучшие номера. Что ты! Страну ж представляли, наше советское цирковое искусство! Комиссии на уровне министерства, партийные проверки… Ну, что я тебе рассказываю? Сам небось в курсе дела. – Александр охотно поддакнул. – Потом перестройка, то да се. Бдительность государство потеряло, и появилась возможность просто выезжать и косить бабки. И что ты думаешь? Что произошло? – вопрошал Игорь Вениаминович, потягивая сладкое вино «Commandaria». – Оказалось, что все наши клоуны, а в этой профессии нужно уметь делать все – он ведь и акробат, и жонглер, и прыгун, и каскадер, и еще бог весть кто. Так вот все эти наши профессионалы оказались не нужны здешним антрепренерам. Клоунада сейчас что? Целый самостоятельный номер, зачастую с кучей прибамбасов и технических приспособлений.
– Почему обязательно? – высказал свои сомнения Александр. – А Никулин и Шуйдин?
– Вот! – Игорь Вениаминович торжественно вознес к небу перст. – Правильно! В самую точку! Клоуны именно такого амплуа оказались самыми востребованными, а не те, которые владеют огромным арсеналом цирковых навыков. Но тут получилась маленькая заминка. Не знаю, как Никулин и Шуйдин, насколько они дружили с английским, но большинство нынешних коверных иностранных языков не знают. Можно, конечно вызубрить пару-тройку дежурных шуток, но это, как ты понимаешь, к клоунаде не имеет никакого отношения. Коверный – это живое и непосредственное общение со зрителем, молниеносная реакция на ситуацию и все такое прочее, – произнес Игорь Вениаминович с гордостью за свою профессию, – вот и пришлось мне, до недавнего времени абсолютно невыездному, одному отдуваться за весь наш великий и всемирно известный цирк. Трум-тум-тум-ту-у-ум… – Собеседник закончил свой монолог бодрой мелодией популярного циркового марша.
– Игорь Вениаминович, – обратился к нему Александр, – вы как, спешите?
– Да не очень, – откликнулся клоун, – а что?
– Просто как раз нервишки стали успокаиваться. Давайте закажем с вами «Мezes», бутылочку «Zivania» и посидим часик.
– А что это такое?
– «Мezes» или «Zivania»? – уточнил Александр.
– И то и другое. – Клоун пожал плечами. – Я, как опытный гастролер, доверяю только нашей кухне. А то подсунут песика, как в Корее…
– «Мezes» – это местное блюдо. Подают жареное, пряное и копченое мясо, соленый сыр, маслины, свежие овощи, засоленные овощи, свежие фрукты, фрукты в ликере…
– Это на выбор или все это в одном наборе? – удивленно спросил Хруцкий.
– Это одно блюдо.
– Что ж ты раньше-то молчал, иуда? – накинулся на него Игорь Вениаминович. – Я тут, понимаешь, осторожничаю, рыбкой питаюсь, виноградом, а тут же есть чем подкрепиться!
– Есть, – подтвердил Александр, с улыбкой глядя на товарища.
– Ну, а «Zivania» – это что?
– Это ликер, – ответил Оршанский и, видя, как презрительно скривилось лицо собеседника, добавил: – Очень вкусный и достаточно мощный.
– Градусов тридцать будет? – полюбопытствовал Игорь Вениаминович.
– Будет, – успокоил товарища журналист.
– Ну, что ж, на трапециях мне не висеть, – успокоил себя старый клоун, – можно составить компанию перевозбужденному другу, а заодно – и покушать. Кстати, насчет Гогоберидзе, – вернулся к началу разговора Игорь Вениаминович, – тут за час до твоего появления из этой гостиницы, – он кивнул на ярко освещенный отель, – вывалила группа туристов, которые, видать, стали свидетелями твоего фиаско. Так вот, они довольно громко обсуждали детали падения какой-то воздушной гимнастки. Я, как человек сердобольный и имеющий непосредственное отношение к цирку, естественно, вежливо поинтересовался подробностями, за что был вознагражден вот этой вот рекламкой, – с этими словами Игорь Вениаминович выложил на стол продолговатый розовый листок, зазывающий посетителей и отдыхающих на ночную дискотеку с участием русской цирковой звезды воздушной гимнастки Вероники Гогоберидзе. – Ты, Саша, держался бы от нее подальше, – предостерег влюбчивого журналиста куда более умудренный жизненным опытом циркач.
– А вы что, знаете ее? – живо поинтересовался Оршанский.
– Сталкивался, – уклончиво ответил Игорь Вениаминович, – сам понимаешь, на такие винегреты, каковыми являются и наши гастроли в том числе, Филатовы, Кио, Волжанские или Дуровы не ездят. Не тот
