оперативных работников НКВД осуществила депортацию 200 тысяч крымских татар в три дня, используя 100 джипов, 250 грузовиков и 67 эшелонов. Особые распоряжения, подготовленные заранее, жестко ограничивали багаж, который могла взять с собой каждая семья. Поскольку на сборы давали пятнадцать- двадцать минут, люди, как правило, не успевали собрать даже разрешенное. Подавляющее большинство крымских татар — мужчины, женщины, дети, старики — были отправлены на поездах в Узбекистан. От шести до восьми тысяч человек умерло в пути[1480].
Чеченская операция была еще более жестокой. Многие очевидцы вспоминали, что органы НКВД использовали для депортации чеченцев американские «студебекеры», недавно приобретенные по лендлизу и доставленные через Иран. Многие писали и о том, как чеченцы после «студебекеров» ехали в запертых вагонах. В отличие от «обычных» заключенных, в пути им не давали не только воды, но и пищи. Есть оценки, согласно которым только в этих поездах погибло 78 тысяч чеченцев[1481].
После прибытия к месту назначения — в Казахстан, в Центральную Азию, в северные области России — тех, кого не арестовали особо и не отправили в ГУЛАГ, селили, как ранее поляков и прибалтийцев, в «спецпоселках». Побег оттуда, как им объявили, карался двадцатилетним лагерным сроком. Переживания ссыльных разных лет тоже были во многом одинаковы. Дезориентированные, изъятые из своих сельских и родовых сообществ люди приспосабливались с большим трудом. Местное население смотрело на них косо, зачастую они не могли найти работы и быстро слабели и заболевали. Возможно, еще сильнее был шок от непривычного климата. «Когда мы приехали в Казахстан, — вспоминал один высланный чеченец, — земля была мерзлая, твердая, и мы думали, что мы все умрем»[1482]. К 1949 году умерли сотни тысяч кавказцев и от трети до половины крымских татар[1483].
Но, с точки зрения Москвы, между арестами и депортациями военных лет и теми, что произошли раньше, было одно важное различие — выбор объекта. Впервые Сталин подверг репрессиям не определенные категории «врагов» в масштабах страны или в рамках тех или иных «подозрительных» наций, а целые народы — мужчин, женщин, детей, стариков. На географических картах от присутствия опальных народов не должно было остаться и следа.
Вероятно, слово «геноцид» для этих депортаций не годится, поскольку массовых казней не было. Позднее Сталин искал среди этих «вражеских» групп коллаборационистов и союзников, следовательно, его ненависть не была чисто расовой. Лучше подходит определение «культурный геноцид». Названия депортированных народов были исключены из официальных документов и даже из Большой советской энциклопедии. Административные образования, где они жили, исчезли с карт: были упразднены Чечено- Ингушская автономная республика, Автономная республика немцев Поволжья, Кабардино-Балкарская автономная республика, Карачаевская автономная область. Была ликвидирована и Крымская автономная республика — Крым стал просто одной из областей. Власти уничтожали кладбища, переименовывали города и села, изымали имена представителей сосланных народов из книг по истории[1484].
В новых местах проживания всех высланных мусульман — чеченцев, ингушей, балкарцев, карачаевцев, крымских татар — заставляли посылать детей в русские начальные школы. Власти старались отучить людей говорить на родных языках, исповедовать традиционные религии, соблюдать обычаи, помнить прошлое. Нет сомнений, что чеченцы, крымские татары, приволжские немцы, более мелкие народы Кавказа — и, в более далекой перспективе, прибалтийцы и поляки — должны были, по мысли руководства, исчезнуть как нации, влиться в русскоязычную советскую среду. После смерти Сталина эти нации возродились, хотя и не сразу. Чеченцам позволили вернуться на родину в 1957 году, а вот крымские татары не могли это сделать вплоть до эпохи Горбачева. Им вернули крымское «гражданство» (законное право на жительство) только в 1994-м.
Учитывая климат эпохи, жестокость войны и присутствие в нескольких тысячах километров к западу другой системы, практиковавшей организованный геноцид, некоторые задавались вопросом: почему Сталин попросту не уничтожил этнические группы, к которым он относился с таким отвращением? Мой ответ состоит в том, что его целям лучше отвечала ликвидация культур, а не людей как таковых. Репрессии уничтожили в СССР общественные структуры, которые он считал «вражескими», — буржуазию, религиозные и национальные институты, способные ему противодействовать, — и образованных людей, потенциальных оппонентов режима. В то же время «трудовые единицы» Сталин считал нужным сохранять.
Но поляками и чеченцами история нерусских в лагерях и ссылке не кончается. Были и другие способы, какими представители разных народов попадали в ГУЛАГ, и подавляющее большинство иностранцев попали туда как военнопленные.
Строго говоря, первые советские лагеря для военнопленных Красная Армия создала еще в 1939 году, после оккупации восточной Польши. Первое распоряжение о лагерях для военнопленных было издано 19 сентября 1939 г. — через четыре дня после того, как советские танки пересекли польскую границу[1485]. К концу сентября Красная Армия взяла в плен 230 000 польских солдат и офицеров[1486]. Многих, главным образом молодых рядовых, отпустили, но часть — тех, кого сочли потенциальными партизанами, — отправили либо в ГУЛАГ, либо в какой-либо из примерно ста лагерей для военнопленных в глубине советской территории. После вторжения немцев эти лагеря, как и другие места заключения, были эвакуированы на восток[1487].
Не все польские военнопленные попали в эти восточные лагеря, с чем связана одна из позорных страниц в истории НКВД. В апреле 1940 года «органы» по прямому приказу Сталина тайно уничтожили более 20 000 пленных польских офицеров. Каждый был убит выстрелом в затылок[1488]. Сталин расправился с офицерами по той же причине, по какой он приказал арестовать польских священников и учителей: он хотел стереть с лица земли польскую элиту. Он постарался замести следы. Несмотря на огромные усилия, польское правительство в изгнании не могло установить, что произошло с офицерами, пока их останки не обнаружили немцы. Весной 1943 года немецкие оккупационные власти нашли в Катынском лесу 4 000 тел[1489] . Хотя Советский Союз отрицал свою вину в Катынском массовом убийстве и советскую версию поддержали союзники (в обвинительном акте Нюрнбергского трибунала Катынское убийство фигурирует как преступление нацистов), поляки знали из своих источников, что офицеров убили органы НКВД. Катынь постоянно отравляла польско-советские «союзнические» отношения не только во время войны, но и в течение последующих пятидесяти лет. Лишь в 1991 году Президент России Борис Ельцин признал ответственность СССР за это убийство[1490].
Хотя на протяжении войны польские военнопленные продолжали появляться в подразделениях принудительного труда и лагерях ГУЛАГа, первые действительно крупные лагеря военнопленных были созданы не для поляков. Когда инициатива в войне перешла к Советскому Союзу, Красная Армия внезапно и, кажется, неожиданно для самой себя стала брать в плен большое количество военнослужащих из Германии и союзных с ней стран. Власти были к этому совершенно не готовы, что имело трагические последствия. В ходе битвы под Сталинградом, которая считается поворотным моментом войны, Красная Армия взяла в плен 91 000 неприятельских военнослужащих. Поначалу их не кормили и не обеспечивали ничем. Еды, которая появилась через три-четыре дня, было недостаточно: «буханка хлеба на десять человек и баланда с несколькими крупинками пшена и кусочками соленой рыбы»[1491].
В последующие недели плена условия если и улучшались, то ненамного, и не только для захваченных под Сталинградом. Немецких солдат, которых брала в плен Красная Армия, продвигавшаяся на запад, если не расстреливали на месте, то держали обычно в открытом поле. Кормили очень скудно, медицинской помощи не было вовсе. Не имея укрытия, пленные спали на снегу, прижимаясь друг к другу, и, проснувшись, часто обнаруживали в своих объятиях труп[1492]. В первые месяцы 1943 года смертность среди военнопленных составляла около 60 процентов, и, по официальным данным, примерно 570 000 человек умерло в советском плену от голода, болезней и незалеченных ран[1493]. Истинная цифра, возможно, еще выше, поскольку многие умерли до того, как их успели включить в статистику. Примерно такая же смертность была среди советских солдат в немецком плену: война поистине шла не на жизнь, а на смерть.
