– Вы сами желаете везти его? – поинтересовался Порфирьев.
– Я не расстанусь с ним ни на секунду. Надо будет отлить, не сниму, двух парней ко мне приставишь. Из Берна поедем прямиком к итальянской границе, там нас встретят люди Липского.
Хайновский примерял чемоданчик, глянул на ключ от наручника.
– Ключ нестандартный, – заметил Порфирьев, – сделанный по спецзаказу. Не всяким можно отомкнуть браслет.
В аэропорту контроль прошли быстро. Зафрахтованный самолет ждал на полосе. Порфирьев ежесекундно оглядывался, предчувствовал, что кто-то может за ним следить. В последний месяц он не раз замечал в Москве слежку. То машина увязывалась, то напротив офиса день напролет торчал какой-нибудь фургон без окон. Так нагло могли вести себя лишь люди из ФСБ или налоговой полиции. Но, к своему великому удивлению, слежки он пока не обнаружил.
«Наверное, все-таки Хайновский с администрацией договорился», – с облегчением вздохнул он.
Когда они оказались на автостоянке возле цюрихского аэропорта, то в их распоряжении оказалось еще три охранника со своим джипом. Заказанный для поездки в Цюрих лимузин ушел пустым еще с летного поля. Если кто и был приставлен следить за Хайновским, он бы непременно последовал за ним.
«Всего семь человек, исключая меня, – прикинул Порфирьев силы, – есть еще один, но его учитывать не стоит».
Прилетевший с ним из Москвы субъект, в глазах Порфирьева, человеком не мог быть по определению – компьютерщик. Такому дай щелбан в лоб, он копыта и откинет. Но Хайновский этим парнем дорожил – талантливый.
– В двенадцать мы уже должны быть в Берне, – сказал Порфирьеву Павел, один из швейцарских охранников.
– Ты, Пашка, еще полгодика здесь поживешь, вообще русский язык забудешь, – потрепал его по плечу Порфирьев. Говорил охранник с явным акцентом. – Спокойная у вас тут жизнь.
– Чувствую, она уже кончается.
– Никто сильно подозрительный возле банка не крутился?
– Нет, после нападения на соседний банк наведывались только швейцарцы.
– Их опасаться нечего, – беспечно махнул рукой Порфирьев, – погнали.
Единственный из русских, кто не выделялся среди пассажиров в аэропорту, был компьютерщик Антон. Он, как крутой специалист, в котором ценят умение, а не подобострастие, мог позволить себе выглядеть не по протоколу. Джинсы, свитер, длинные мелированные волосы. Охрана же Хайновского, по случаю приезда хозяина, поголовно была одета в черные костюмы и белые рубашки с галстуками. Этот наряд разительно контрастировал с лицами парней, пугающими своей невозмутимой жесткостью. Короткая стрижка, угловатые манеры. Им бы в камуфляже ходить с автоматами.
Порфирьев ехал в головной машине вместе с хозяином, устроившись рядом с шофером. Несмотря на то, что в автомобиле имелся кондиционер, все равно стекла и слева, и справа были опущены. В салон врывался ветер и вылетал, смешанный с музыкой.
За Порфирьевым и «швейцарским» охранником-шофером расположились компьютерщик и сам олигарх.
– Как тут жизнь? – лениво интересовался Порфирьев, скользя взглядом по горному пейзажу, который казался ему нереальным.
– Как в сказке, – отзывался шофер Вадим, – есть деньги – есть и хорошая жизнь, нет – считай, ты уже не человек, – он покосился на Хайновского.
Даже Порфирьев не знал, сколько Хайновский платит охранникам, работающим в швейцарском офисе. Подозревал, что больше, чем московским. Люди, от которых зависят твои секреты, должны получать больше, чем швейцарцы, среди которых они живут, иначе секрет перестанет быть таковым.
Порфирьев чувствовал себя обиженным. Ребята, сидевшие в Берне, рисковали куда меньше его парней, а получали больше. Николай мстительно усмехнулся. Он нутром чуял, что после его приезда работа в Берне будет свернута, значит, и парней отсюда переведут. То, что трое охранников имели лучшее образование, чем он, владели двумя языками, кроме родного, Порфирьев в расчет не брал. В его представлении единственным стоящим образованием являлась Высшая школа КГБ СССР.
«Кто ж тебе правду скажет. Молчит хозяин, – подумал он, – это пока со мной Хайновский довольно холоден, а сильно прижмет его – тогда другое петь станет».
Пока Порфирьев терпел все удары, которые наносило государство по финансовой империи Хайновского, и брал на себя ответственность за прегрешения хозяина. Он телефонные разговоры конкурентов и спецслужб по своей инициативе прослушивал и компьютерную информацию воровал. Хайновский пока слово держал, выгораживал Порфирьева как мог, хотя, как подозревал Николай, всякому терпению может настать конец. Он даже сделал упреждающий ход, попросил олигарха, чтобы тот позволил уйти ему со службы. Мол, возьму на себя все грехи и вместе с ними отойду в сторону.
– Николай, не пришло еще время, – улыбнулся Хайновский, – ты не смотри, что на меня наехали, выберусь на поверхность при любой власти. Нет на свете людей, с которыми нельзя договориться при помощи денег.
Порфирьев тогда кивнул, но вспомнил тех, кого ему приходилось убирать по распоряжению олигарха.
«Значит, не со всеми договорился. Вот же черт, – продолжал рассуждать Порфирьев, глядя на бегущую под колеса джипа дорогу, – земли-то у швейцарцев с гулькин нос, совсем ни к черту, даже картошку не посадишь: горы да скалы, а живут лучше нашего. Опять же странно получается: деньги Хайновскому легче заработать в России, а спрятать здесь».
До многих вещей, которые делал его хозяин, умом Порфирьеву дойти было сложно, не хватало ни образования, ни информации. Николая всегда удивляла та беспардонность, с которой действовал Хайновский, он вел себя так, словно купил всю страну. Потом, правда, выяснялось, что куплено далеко не все, и начинались передряги. Но лучшего места службы Порфирьев найти бы сегодня не сумел. Быть начальником личной охраны олигарха – это покруче, чем носить погоны генерала ФСБ или МВД.
Поначалу Порфирьеву трудно было перестроиться. Хайновский был слеплен совсем из другого теста, чем предыдущее начальство. Люди в погонах никогда не умели отделять себя от должности, которую занимали. Генерал оставался генералом даже голым в бане. Хайновский же умело давал понять, что он такой же человек, как и его собеседник. Он мог запросто поговорить по душам, объяснить свою позицию, выслушать чужую и только потом сказать: «Я знаю, что предлагаю сделать гадость и подлость, но ты же, Николай, понимаешь, что на своем месте я поступить по-другому не могу».
И хоть перед самым отъездом Хайновский смотрел на Порфирьева невинно, будто отправлялись в увеселительную поездку, Николай почувствовал: то, что предстоит сделать, поважнее прослушивания телефонных разговоров государственных чиновников.
«Как они тут со скуки не умирают? – подумал Порфирьев о швейцарцах. – Страна маленькая, за неделю всю объездишь».
Мобильник ожил в кармане пиджака, и начальник охраны олигарха приложил трубку к уху. Он сказал короткое «слушаю», а затем и в самом деле только слушал. Защелкнув микрофон, он удовлетворенно улыбнулся и повернул голову к Хайновскому.
– Ребята из Цюриха звонили. Сказали, что слежка за особняком, в гараж которого въехал лимузин, началась. Все уверены, что вы там, мы обвели их вокруг пальца.
– Хорошо, – в голосе Хайновского чувствовалось легкое напряжение.
Перед въездом в Берн Порфирьев собственноручно выключил магнитофон. Незачем привлекать к себе внимание. Машины остановились напротив банка. Порфирьев знал о том, что в депозитарии находится что- то важное для босса, но оказался возле банка впервые. Раньше, в воображении, здание рисовалось ему как что-то величественное, по-дорогому броское.
– Здесь? – спросил он у Хайновского.
– Что, не похоже? – засмеялся тот.
– По-русски в банке хоть кто-нибудь разговаривает? – спросил Порфирьев, выбираясь из машины.
По привычке он незаметно осмотрелся. Никого подозрительного не заметил.
Лишь только Хайновский, а следом за ним и Порфирьев переступили порог офиса, как тут же начальник
