– Почему он здесь? – Лада боязливо обходила человека, вломившегося в ее квартиру.
– Лучше было оставить его на прежнем месте?
– Нет, но…
– Лифт не приедет.
Слышалось, как сходятся и расходятся створки кабинки на первом этаже.
Они торопливо спускались по лестнице. Если бы Клим сказал Ладе, что нужно бежать сломя голову, она побежала бы. Прежде чем выйти на улицу, Бондарев посоветовал:
– Белье в рукав или в карман спрячьте – мне-то все равно, что обо мне подумают ваши соседи, а вам здесь еще жить.
На улице любопытная бабушка наблюдала за подъездом издалека – с детской площадки. Ладу Сельникову она знала неплохо, особых претензий к ней пенсионерка не имела, но как каждую незамужнюю молодую женщину, «подозревала».
– Новый хахаль объявился, – злорадно пробормотала она, изучая Клима Владимировича, – невтерпеж ему было, дверь в подъезде ломал. А теперь и она спешит, голова еще мокрая после душа.
Бабушка ахнула и протерла глаза, когда женщина садилась в машину, полы плащика разошлись, и при ярком дневном свете старушка увидела, что под ним нет никакой одежды. Ангелом она свою соседку никогда не считала, но прежде подобных «подвигов» за Сельниковой не наблюдалось.
– Проститутка… – В это слово старушенция всегда вкладывала куда больше смысла, чем дает толковый словарь русского языка.
Под такое определение у нее подпадали не только любительницы ходить без нижнего белья, но и любая молодая женщина, самостоятельно водившая машину.
Бондарев вырулил со двора, пару кварталов он присматривался к ехавшей за ними легковушке, но на светофоре та свернула.
– Вы всегда появляетесь неожиданно, и после вашего появления у меня начинаются неприятности.
– На этот раз с моим появлением они закончились.
– Ничего себе – закончились, – возмутилась Лада, – я даже одеться не успела. Еду непонятно куда и непонятно зачем. Еще неизвестно, кто из вас двоих опаснее. Надо было, пока вы катались по полу, пытаясь убить друг друга, убежать и вызвать милицию.
– Вы знаете человека, вломившегося к вам?
– Не знаю ни его, ни вас. И знать уже не желаю. Куда вы меня везете?
– К себе домой.
– Я превратилась в наживку, на которую вас пытаются поймать. Меня это не устраивает. Я не собираюсь ехать к вам.
– Не бойтесь, у меня найдется для вас отдельная спальня. И, честно говоря, вы не в моем вкусе.
– Вы предлагаете мне ночевать? Это уже слишком.
– Я в ответе за вас.
– А мне плевать. Остановите машину, – Лада взялась за ручку дверцы.
– Мы уже почти приехали, – невозмутимо отвечал Бондарев, – осмотритесь у меня. Если не понравится, мы всегда сможем вернуться.
– Не говорите «мы». Есть только вы и я, – Лада приоткрыла на ходу дверцу, – я сейчас выпрыгну.
В ответ Бондарев увеличил скорость. У Сельниковой тошнота подступила к горлу, когда она всмотрелась в бегущий под машиной асфальт. Автомобиль промчался на желтый сигнал светофора, лихо перемахнул из крайнего левого в крайний правый ряд под самым носом у грузовика.
– Осторожно, поворачиваем.
Левой рукой Клим довернул руль, правой поймал за плечо чуть не вывалившуюся из машины Ладу.
– В следующий раз или пристегивайтесь, или закрывайте дверцу.
Машина промчалась по тихой коломенской улочке с частной застройкой и остановилась у ворот довольно скромного дома, облицованного белыми панелями.
– Вот мы и приехали.
Как ни спешила Лада выбраться из машины, Бондарев опередил ее, обежал капот и подал руку.
– Не пяльтесь на меня.
– Возьмитесь за мою руку, так вам будет удобнее придерживать плащ.
– Не понимаю, что меня до сих пор сдерживает, чтобы не дать вам по физиономии?
– Наверное, хорошее воспитание.
Лада прошла в любезно приоткрытую калитку.
– Располагайтесь, – предложил Бондарев, когда женщина оказалась в гостиной.
Лада даже забыла о своем намерении в первую очередь спросить, где может переодеться. Она стояла посреди комнаты и осматривалась, ее поразили и акульи челюсти на стене возле камина, и чучела больших рыб, и диковинные рыболовные снасти.
– Сразу видно, что вы живете один, – наконец сказала она.
– Почему?
– Ни одна женщина не потерпела бы подобных вещей в доме.
– Возможно, но я у них не спрашиваю разрешения, и подолгу они здесь не задерживаются. Кстати, я покажу вам ванную комнату. Только, пожалуйста, не наденьте мой халат, рядом с ним на вешалке есть меньшего размера – женский.
– Специально для тех женщин, чье разрешение вам не требуется?
Бондарев неопределенно пожал плечами и распахнул дверь в ванную комнату, щелкнул низко расположенным выключателем. Яркий свет потолочных ламп отразился в большом, во всю стену, зеркале, заискрился в идеально вычищенной сантехнике.
– Жду вас в гостиной.
– Здесь на двери нет защелки.
– Конечно, я же один живу.
Лада прикрыла дверь, ей казалось, что мужчина никуда не ушел, стоит под дверью и ждет.
«Ну и черт с ним», – она сбросила плащ, надела прихваченное из дома белье.
Махровый халат на вешалке казался немного жестковатым – недавно после стирки. Его покрой был таков, что его могла носить и полная высокая женщина, и миниатюрная худышка, впору пришлись и пластиковые банные тапочки. Лада долго мыла под краном чужую расческу, прежде чем привести в порядок волосы. Когда она вышла в гостиную, Бондарев уже заканчивал сервировать стол: ваза с фруктами, печенье, кофейник, чашечки, начатая бутылка мартини и коньяк.
– Праздник в мою честь? – Лада, не дожидаясь приглашения, села на диван перед низким столиком.
– Праздник будет вечером.
– Вообще-то я не пью в первой половине дня, – неуверенно сказала Лада.
– В вашей ситуации я бы выпил немного коньяка. Нервы успокаивает. Вам поможет только крепкий напиток.
– Я показалась вам нервной?
– Немного. Но вы не всегда такая.
Женщина приняла из рук Клима коньячный бокал и дольку апельсина.
– Принято пить за знакомство, а я даже не знаю, как вас зовут, – сказала она, – кажется, в позапрошлый раз мы тоже обсуждали эту тему, и вы назвались…
– Клим. Клим Бондарев, – мужчина налил себе коньяка и приподнял бокал, – за знакомство, Лада.
Сельникова выпила коньяк, отставила бокал, сжала губами апельсиновую дольку, высасывая из нее прохладный сок.
– Если я устроюсь поудобнее, это вас не смутит? – спросила она.
– То, что нам пришлось пережить сегодня, сближает больше, чем ночь, проведенная в общей постели. Или вы так не считаете? – засмеялся Клим, он лишь пригубил бокал и недопитым поставил на стол.
Сельникова ощутила, что слегка запьянела.
– Кто вы такой?
– Ваш ангел-хранитель. Приставлен охранять свыше.
