блондинистые волосы были собраны в узел на затылке. Косметики минимум, форма подогнана вполне по фигуре – талия подчеркнута, ткань изящно облегала рубенсовские телеса, акцентируя внимание на достоинствах и по возможности скрывая недостатки.
– Удивлены? – спросила Дмитриева, по выражению моего лица поняв, что я в свою очередь узнала ее.
– Не очень, – ответила я.
– Кто вы? – Старший следователь тут же перешла к деловой части.
– Майор Назарова из Службы внешней разведки, – честно ответила я, глядя в ее серые проницательные глаза.
– У меня к вам очень много вопросов, но уверена, что ни на один из них вы мне не ответите, – произнесла Любовь Николаевна. – Сошлетесь на режим секретности и прочее. Но один вопрос я вам все же задам. И очень надеюсь на искренний ответ.
– Спрашивайте, – отозвалась я.
От всех этих непонятных событий, обрушившихся на меня, голова моя стала раскалываться. Пусть задает свой вопрос, на то она и следователь по особо важным.
– У вас серьезный конфликт с человеком по имени Павел Антонович, так? – спросила Дмитриева.
– С чего вы взяли? – переспросила я.
– Потому что вы держали его под дулом пистолета, – пояснила следователь. – Вот этого отрицать не надо!
Мне опять профессиональная двойка. С определенного момента нас вели «наружники», но на сей раз не «родные», а милицейские. Что ж, разведка у этой Дмитриевой поставлена неплохо. Но почему и зачем милицейские сыскари выслеживали нас?
– Вы держали под дулом пистолета высокопоставленного офицера спецслужб, – продолжила Дмитриева. – Ответьте, пожалуйста, на мой вопрос. У вас серьезный конфликт? – вторично спросила Любовь Николаевна.
– Спросите у него сами, – произнесла в ответ я.
– А я уже спросила. Он ответил, что мирно беседовал со своими коллегами. И очень возмущался «ментовскому беспределу».
За те три минуты, что я была одна в кабинете, Дмитриева успела побеседовать с Председателем. Решительная следачка, ничего не скажешь.
– Я не спрашиваю у вас сути конфликта, ответьте только «да» или «нет», – продолжала гнуть свою линию Любовь Николаевна.
– Да, – ответила наконец я.
– Что ж, на остальные вопросы вы вправе не отвечать, – спокойным голосом резюмировала следователь. – Мы сейчас отпустим вас… И Павла Антоновича тоже. В рапорте напишем, что произошло недоразумение. И расстанемся. Только сперва я отвечу на тот вопрос, который вы очень хотите задать!
Откровенность на откровенность?! Новый прием следственных действий?
– Вы ответите мне, что делали в гольф-клубе «Белая лошадь»? – пошла в открытую я.
– Да, – произнесла Дмитриева. – Так вот, я вела личное частное расследование, связанное с деятельностью известного вам Германа Вишняка и… не менее известного вам Павла Антоновича. В гольф- клубе оказалась случайно, меня интересовал Вишняк, точнее, тот человек, с которым он встречался…
– Если вы спросите, кто этот человек, я вам отвечу, – я позволила себе улыбнуться. – Ричард Лимм, коммерсант из Лондона.
– Не знаю, не уверена. Но в одном уверена на все сто. Ваш коллега, Павел Антонович, имеет совместный бизнес с международной наркомафией. Я это знаю, но уже который год не могу ничего с ним сделать. Такие вот дела, подруга.
Какая я этой Дмитриевой подруга? По несчастью, что ли?! Но с другой стороны… Выходит, не одна я знаю о преступной деятельности Председателя?! Милиция, как оказывается, не спит и не зевает. Только вот сделать ничего не может.
– Что вы от меня-то хотите, госпожа хорошая?
– Помощи. Если, конечно, Павел Антонович ваш враг.
Несмотря на свою блондинистую внешность, эта Люба оказалась редким профессионалом. Знает много, наверняка имеет информацию о Председателе и его круге общения. И при этом сама выбрала меня в союзницы! А что, две блондинки – это сила! Поверить этой Любе? Получается, что ее, как и меня, в угол загнали? В самом деле эта пухлощекая следачка готова бросить вызов Председателю, или тут давний затянувшийся конфликт между МВД (милицией) и спецслужбами? Внешность у Любы совсем не героическая, зато имя хорошее – Любовь. Но вот внешность… Женщина-следователь с замечательным именем Любовь имела маленькие глазки, которые можно было бы назвать еще умными и проницательными. Наука физиогномика учит не доверять женщинам с маленькими глазками. Мне всегда это казалось предрассудком, у меня самой глаза не слишком большие (но и не такие маленькие, как у этой милицейской дамы).
– Я, Любовь Николаевна, готова поверить вам… – начала я и осеклась.
Не добавлять же: «но меня смущают ваши маленькие глазки». Впрочем, маленькие яркие глазки лучше, чем пустые, бесцветные, никакие глаза, как у господина Председателя.
– Но меня смущает… – вслух продолжила я. – Каким образом вы сегодня вышли на меня? Знаете, что господин Председатель был у меня под стволом?
– На всякий случай мы держали под контролем один из конспиративных объектов, на котором часто бывал Павел Антонович. Наши «наружники» засекли ваше появление на объекте, сфотографировали и доложили мне. Я вас узнала по фотографии и решила познакомиться поближе. Дальше появился хороший повод – наружники зафиксировали, что вы сели в машину вместе с господином Председателем и в руках у вас пистолет. Я тут же приняла решение «освободить» Павла Антоновича и подключила к делу отряд быстрого реагирования. Приношу извинения за то, что с вами обошлись излишне жестко…
Удар по уху я ощущала до сих пор, вот ребра уже прошли. Ладно, извинения я принимаю молча. Надо же, менты умыли нас по полной программе. Мы, правда, на случай «наружки» особо не проверялись. Кроме Председателя, за нами следить было некому, а тот был с нами. Выходит, нашлось кому…
– Не считайте сотрудников МВД идиотами. Мы тоже умеем работать, – улыбнулась Люба, и глаза ее стали добрыми и мягкими.
– Я не считаю. Особенно сотрудниц, – отозвалась я.
– Вот и прекрасно! – кивнула Дмитриева. – Ну а теперь побеседуем с самим Павлом Антоновичем.
– Зачем?
– Не хочется его просто так отпускать. – Люба улыбнулась, показав ямочки на щеках. – Да вам и самой это будет интересно.
Мне и в самом деле интересно. Работа профессионала высокого уровня никогда не оставляла меня равнодушной. А в Любе чувствовалась именно такая основа.
– Мы с вами хоть и в разных ведомствах, но дело-то одно делаем…
Банальнейшая до рвотного рефлекса фраза. Именно ее произнес Председатель, оказавшись в Любином кабинете. Павел Антонович царил пред нашими взорами. Он чувствовал себя в кабинете Дмитриевой по- хозяйски. И ему, кажется, не нравились полноватые блондинки с ямочками на щеках. На Любовь Николаевну он смотрел неприязненно и высокомерно. Что ж, показное высокомерие – признак слабости.
– Ваши сотрудники уже принесли мне извинения, – продолжил Павел Антонович. – Я их принял.
– Тогда можете быть свободны, – холодно, по-служебному отозвалась Дмитриева.
Председатель со словесным ответом не нашелся. И совершенно не знал, что ему делать дальше. Майор Назарова, то есть я, сидит в кабинете его злейшего врага следачки Дмитриевой… Таким образом, у генерал-Председателя появилось сразу двое злейших врагов. И обе – блондинки. Что может быть ужасней? И теперь просто так покинуть кабинет Любовь Николаевны Павел Антонович никак не мог. Поэтому изо всех сил старался держать себя господином положения.
– Вы свободны, – повторила Люба.
– Ну что ж, Любовь Николаевна, – выдавил из себя Председатель. – Я, разумеется, свободен и без ваших напоминаний. А вот вы… Очень даже нет, и в самое ближайшее время. Сейчас вы играете с огнем, Дмитриева. Знаете, кто эта женщина? – Павел Антонович кивнул в мою сторону.
