Жажда приключений

впустую тратишь время.

Она наклонилась вперед, и он узнал блеск в ее глазах. Она что-то задумала.

— Мне предложили хорошие деньги за эти фотографии, Т.К. Восемь миллионов долларов.

— Восемь миллионов! Кто?

— Частное лицо — не бульварная газета.

— Фотографии не продаются.

— Он подпишет обязательство не публиковать их.

Он нахмурился.

— Зачем тогда они ему нужны?

— Какая нам разница? Подумай об этом, Т.К. Восемь миллионов долларов, половина тебе, половина мне.

— Забудь об этом.

— Хорошо, тебе шестьдесят процентов, мне сорок.

— Я не торгуюсь.

— Тогда бери все. Все восемь миллионов. Я соглашусь на проценты за первый год.

— Фотографии были великолепны, Хэтти, но они пропали. Исчезли. Их нет. Я их сжег.

Тишина опустилась между ними. Тайс чувствовал, что Хэтти глядит ему в самую душу.

— О, ведь ты мне врешь, Т.К., — наконец упрекнула она необычно тихим голосом. — Мы же оба знаем, что ты их не сжег.

Он смотрел на нее, озадаченный внезапным появлением комка в горле. Он действительно не уничтожил эти снимки.

— Ты не сжег их, — повторила она мягко, — потому что это ее фотографии.

Он глубоко вздохнул, оперся локтями на широко расставленные колени и устало потер лицо. Он ненавидел ее за то, что она была права.

— Ты не получишь фотографий, Хэтти, — сообщил он усталым, хриплым голосом. — Ни за какую цену. Никогда.

Она лениво курила сигарету и наблюдала за ним.

— Почему нет?

Потому что это все, что у меня осталось. Он сглотнул, не дав себе произнести вслух эти слова.

— Фотографии в конце концов могут оказаться в какой-нибудь газете, а я не хочу рисковать.

— Ну и что с того, что окажутся? Мы же их для того и делали.

— Я не устрою Клер такой подлости — опять причинить ей боль. — Тихо, но страстно, он добавил: — Я скорее дам вырвать себе сердце.

Слова тяжело повисли в воздухе.

Он не собирался так открываться ей. Лишь настойчивость Хэтти заставила его понять, что только тончайшая нить удерживает его там, где он может действовать самостоятельно.

Хэтти быстро разорвала эту нить.

— Ты так сильно любишь ее?

Он закрыл глаза, собираясь с силами.

— Да, — прошептал он.

Удивительно, но Хэтти не сказала ни слова, пока он пытался расслабить мышцы, сжавшие горло. Но тишина была недолгой.

— Ты сказал ей?

— Нет.

— Почему? Позвони ей. И скажи.

Он вспылил:

— Что пользы звонить? Она решит, что я опять стараюсь что-то получить — ее фотографии или ее деньги.

— Ни то, ни другое не кажется мне таким уж плохим. Миллиард долларов — не такая вещь, чтобы начхать и забыть, Т.К.

— Миллиард долларов, — повторил он с отвращением. — Знаешь, что я думаю об этом миллиарде? Если бы она сожгла эту кучу банкнот, чтобы поджарить сосиску по-венски, я бы плясал от радости вокруг костра.

Хэтти затянулась сигаретой и выпустила несколько колец дыма.

— Если бы у нее не было этих денег, — продолжал он, испытывая нарастающую тоску, — ничто не помешало бы мне. Я сделал бы все.

— Для чего?

Смущенный признанием, он отвернулся от Хэтти, пораженный тем, как пристально она глядит на него, будто что-то замышляет. Когда она смяла окурок в пепельнице, Тайс заметил одну странную вещь — маленькую черную дырочку в стенке коробки с пивом. Прищурив глаза, он наклонился вперед, чтобы лучше видеть.

Это было не простой дыркой, понял он. Это было застекленным отверстием. Похожим на… объектив фотоаппарата.

Зарычав, Тайс вскочил с дивана и схватил коробку с пивом. Хэтти пронзительно вскрикнула и бросилась на него, пытаясь вырвать тяжелую коробку у него из рук.

— Не сломай камеру, Т.К. Она обошлась мне в целое состояние!

— Камеру, черт побери! Сломать надо твою проклятую шею! Ты что, совсем не имеешь представления о порядочности? Не могу поверить, что ты…

— Я должна была сделать это, Т.К.!

— Что сделать? — потребовал он. — Продать меня телевизионной бульварной программе? Сделать несколько снимков для первой страницы твоей паршивой газеты?

Стиснув зубы, он с отвращением выпустил коробку из рук. Хэтти прижала ее к груди и упала обратно в кресло. Пошатываясь, Тайс подошел к окну, отодвинул штору и вгляделся в летние сумерки. Как он и предположил, микроавтобус с окнами из тонированного стекла стоял на другой стороне улицы, рядом с машиной Хэтти.

Микроавтобус для электронного наблюдения, вне всякого сомнения.

Содрогаясь от ярости, испытывая боль от предательства, он прошел через гостиную, рывком распахнул входную дверь и зашагал по лужайке. Хэтти следовала за ним на безопасном расстоянии.

— Успокойся, Т.К. Это совсем не то, что ты подумал. Я все объясню.

Он не желал ее объяснений. Ее поступку нет прощения. Он ей доверился, дал то, что ей нужно, чтобы опять послать репортеров в безумную погоню за Клер. У них появились новые причины охотиться за ней… и упоминать ее имя в заголовках бульварной газеты.

Он больше не лгал. Я скорее дам вырвать себе сердце…

Собираясь выбросить из машины любого и голыми руками разломать аппаратуру наблюдения, он дернул в сторону боковую дверь микроавтобуса, смутно увидел бледную женщину с широко раскрытыми глазами и остановился так внезапно, что его сердце замерло с глухим стуком.

Великий Боже… он, наверное, бредит?

Клер стояла в дверном проеме, ее глаза и ресницы блестели от слез в тусклом отсвете телевизионного экрана.

Тайс не мог пошевелиться… или понять, что происходит.

— Что… что ты здесь…

— Все честно, — прошептала она, смахнув слезинку с уголка глаза. — Раньше ты шпионил за мной… — ее пристальный взгляд ласкал его лицо, — теперь я шпионю за тобой.

Его горло сжалось, он не верил своим глазам. Она была здесь, из плоти и крови, она улыбалась ему сквозь слезы, блестевшие на лице, и голос ее был мягким и нежным, как поцелуй.

— Клер, — выдохнул он, его руки сами собой скользнули вокруг ее тонкой талии.

— Я подумала, что было бы неплохо поджарить сосиску по-венски, — прошептала она, обвивая руками его шею, — ты знаешь, ради этого я бы сожгла эту кучу банкнот. Мне как раз пришло в голову, что ты мог