Он уже не удивлялся, услышав от Фанни нечто определенно безумное. Фанни Гликлейстер находилась в здравом уме. Просто она была настолько умна, что реальность под её взглядом расползалась, как бумага под ножницами.
– Тот высокий, симпатичный брюнет с пристегнутым к руке чемоданчиком. Ван, он ждет в коридоре. Просит его проконсультировать!
В голове у Вана завыла сирена.
– Он не похож на Элвиса.
– Но он же южанин! – выпалила Фанни. – От него просто
– Фанни, да что с тобой? Ау!
– Ну давай его отконсультируем!
Ван кивнул. Утомлённый программным кодом мозг требовал отдыха.
– Проводи его ко мне.
В тесный бетонный фоб кабинета бочком пропихнулся «Элвис». Одет он был в белую рубашку-поло, серые штаны, черный блейзер и черные туфли. Тренировочный костюм он, как сообразил Ван, снял. Это значило, что чемоданчик у него всё же отстегивается.
Ван предложил «Элвису» кресло, а сам пристроился на краю гнутой пластиковой столешницы. Кабинеты в Склепе были такие маленькие, что с тем же успехом можно было проводить совещания в телефонной будке.
– Доктор Вандевеер, – представился Ван. – Чем можем помочь?
«Элвис» аккуратно раздавил Вану руку.
– Майкл Хикок.
Ван невольно погладил бороду расквашенными пальцами. Хикок его реакции словно не заметил. Секунду спустя программист взял себя в руки. Вот наконец и он самый – Майкл Хикок, эта шельма, этот безжалостный наёмник, – сам пришел в руки, точно фальшивый грош. Не диво, что Хикок никогда не расставался со своим чемоданчиком – бродит с ним, точно псих-ядерщик в «Эвакуаторе»![30] Прожжённый ловкач, собравшийся повесить на первого подвернувшегося лоха тринадцать миллиардов казённых баксов растраты. Наивную юную секретаршу Вана он уже успешно обаял. Если бы Тони Кэрью в обход правил не предупредил его…
– Рад познакомиться, – соврал Ван.
– Док, мне сообщили, что у вас допуск «администрация-гамма», – проговорил Хикок.
– Верно. Мы здесь, в БКПКИ, работаем над программными обеспечением и протоколами спутниковой связи.
– Я сам в этом деле ничего не понимаю, – протянул Хикок. – Но моё руководство просто жаждет показать специалисту свою хворую птичку.
– Понятно. – Ван был уже готов принять жёсткие меры, но вблизи, при личном общении, Хикок производил жуткое впечатление каратиста-спецназовца. Похоже было, что он способен переломать любой предмет в комнате голыми ногами.
Куда торопиться? – подумал он. Куда хитрее будет изучить повадки Хикока. Вежливо завлечь его видимостью искреннего сотрудничества.
– Рассказывайте.
Хикок запустил руку в карман и вытащил зловещего вида складной нож, подвешенный на одной цепочке со связкой ключей.
– Мне придется открыть чемодан. Вопрос государственной безопасности.
Ван поднял глаза:
– Фанни, кыш.
Фанни спала с лица. Допуска «администрация-гамма» у нее не было.
– Но…
– Закрой дверь и захлопни наружную. Стой в коридоре. Увидишь подозрительные лица – кричи.
– Так точно, сэр! – отозвалась Фанни, которая никогда не обращалась к начальнику «сэр», и вышла.
Хикок отпер замок крошечным серым ключом. В чемодане пряталась стопка банального вида пентагоновских папок, в каких обычно хранились документы по разработке новых вооружений. За последние месяцы Ван насмотрелся пентагоновских папок на всю оставшуюся жизнь. Пятьдесят лет военизированных ритуалов создали уникальный бюрократический стиль, в котором каждая бумажка требовала визы от вышестоящего офицера и составлялась в четырех экземплярах.
В представших взгляду папках Ван признал классическое «дело Перл-Харбора». Всякий раз, когда масштабный проект кончался пшиком, документация росла словно на дрожжах, по мере того как виновные пытались обезопасить себя от неотвратимо грядущего расследования. Папки начинали рваться иод давлением изнутри и обтирались по углам, покуда их перебрасывали из рук в руки, точно горячую картофелину.
Ван никогда в жизни не согласился бы тратить свое время на то, чтобы одолеть эту гору очковтирательства. Пора было кончать комедию.
– Как я понимаю, мы имеем дело с высокой ценой выбора.
