на уровне температуры крови, конечно.
— Феноменально.
— Да, ты должен подкармливать их. Это небольшая пачка там — сыворотка бычьей крови. Ты только кипятишь ее пару секунд раз в неделю и вводишь через небольшую трубочку. — Она остановилась. — Достаточно одной-двух капель.
Оскар покрутил запястье, рассматривая прозрачный ремешок. Они сделали зубец и застежку из мышиной косточки.
— Это — большое техническое достижение, не так ли?
— Да, и не позволяй им остывать, а то они умрут. И если ты захочешь их переустановить, надо щелкнуть заплаткой в низу корпуса и положить их на солнечный свет. Мы поместили там ретинальные клетки. Когда на них падает солнечный свет, они выпускают глютамат. Который воздействует на рецепторы. Которые производят оксид азота. Который активизирует ферменты. Которые добавляют фосфат к ядерному белку. Белок посылает генетическое сообщение, и гены переустанавливают нейроны в часах!
— Так, а нет ли у тебя, хм, документации на это изделие?
Она заколебалась.
— А, ладно, не бери в голову все это. Ты ведь не специалист. Тебе нет нужды понимать, как они работают.
Оскар посмотрел на кошмарное изделие. Оно прилипло к его запястью, как сырая печенка.
— Это — часы к дню рождения, — провозгласил он. — Спасибо, что, несмотря на все неприятности, вы нашли время сделать для меня часы. Своими собственными руками.
— Я очень рада, что ты доволен.
— Доволен? Да это самый прекрасный подарок на день рождения, который я когда-либо получал.
Ее брови слегка дрогнули.
— Но ты не считаешь их… уродливыми?
— Уродливыми? Святые небеса, нет, конечно! Еще шажок-другой, и вы можете их выставлять на рынок. Я предвижу, что они будут пользоваться большим спросом.
Она довольно рассмеялась.
— Ха! Точно. Я так и сказала лабораторной команде, когда мы их делали. Мы наконец придумали кассовое изделие для потребителя, которое имеет реальный рыночный спрос!
Оскар был тронут.
— Понятно. Значит, тебя теребили в течение многих лет относительно того, чего не может сделать «чистая наука», верно? Как будто они имели право управлять твоим воображением потому лишь, что оплачивают твои счета. Хорошо, я открою тебе маленький секрет. Нет и не было никогда такой вещи, как «чистая наука». «Чистая наука» — это злая ложь, это убийственное мошенничество, подобное «чистому правосудию» или «чистой свободе». Желание никогда не чисто, и желание знания — только другой вид желания. Никогда не существовало отрасли знания настолько чистой и абстрактной, что она не могла опуститься и загрязниться. Она вздохнула.
— Я никогда не знаю, что делать, когда ты начинаешь так говорить. А мне так хотелось поделиться с тобой тем, о чем я думала последнее время.
— Попробуй.
— Это… это… Ты хочешь чего-то, но знаешь, что это плохо. Так что ты отрицаешь это, и хочешь этого, и отрицаешь — но это слишком соблазнительно. Так что ты сдаешься, и затем это случается. Но когда это случается, оно оказывается не столь ужасным, как ты думал. Вовсе даже не плохим. Фактически хорошим. Оно оказывается действительно хорошим. Замечательным. Оно делает тебя лучше. Ты становишься лучше. Ты становишься более сильным. Ты лучше понимаешь себя. Ты в контакте с собой. Ты не отвергаешь самого себя. Ты не отрешенный и чистый. Ты действующий и живой, и ты — часть реального мира. Ты знаешь, чего ты хочешь.
Оскар почувствовал, как в нем поднимается чувство абсолютного мужского триумфа. Это продолжалось три секунды, потом он замер, остановившись в нехорошем предчувствии.
— Любовная интрига не всегда персики и сливки, — осторожно сказал он.
Она посмотрела на него в чрезвычайном удивлении.
— Оскар, милый, я говорю не о сексе! Это все очень хорошо, и я счастлива, но ни ты, ни я не можем получить все сексуальные ощущения в мире, и это не меняет положения вещей. Я хочу сказать, что ты преподнес мне настоящий подарок, поставив меня у власти. И теперь я действительно знаю, что означает власть. Впервые в моей жизни я могу говорить с людьми. Когда они все там передо мной, большая толпа моих людей, я могу сказать им правду. Я могу убеждать их, могу вести их. Я стала лидером, нашла свой собственный голос. У меня реальная власть. Думаю, я всегда хотела этого и в то же время сопротивлялась, потому что думала, что это плохо. Оказалось — ничего подобного! Теперь я знаю, что такое власть, и мой Бог, это действительно хорошо! И мне хочется ее еще и еще.
В конце второй недели пребывания Греты на посту директора она уволила целиком отдел Обработки материалов. Это освободило много ценного места в помещениях их Лаборатории, которые располагались у восточной стены купола рядом с комплексом инженерии растений. Долго бедствовавшие ботаники были приведены в восторг открывшейся перед ними перспективой. Закрытие ненасытной Лаборатории материалов было также финансовым благом для всего Коллаборатория. И значительным благом для отеля Оскара. В отель хлынули лабораторные сборщики оборудования и мимолетные посредники, налетевшие в Буну, как только новости о распродаже оборудования просочились в Сеть.
Большинство ученых из Лаборатории материалов мрачно смирились со свершившимся фактом. Большинство, но только не доктор Дэвид Чандер. Чандер с самого начала примкнул к забастовке и многому научился.
Теперь, сопротивляясь собственному увольнению, он прибег к тактическим методам забастовочного комитета. Используя суперклей, он намертво прикрепил оборудование к скамьям Лаборатории и забаррикадировался внутри помещения. Он засел там и категорически отказывался покинуть здание.
Кевин выступал за введение в действие гидравлического тарана и уничтожения Чандера. Федеральная полиция Коллаборатория была слишком запутана и подавлена и не решалась на это самостоятельно. Кевин был бы рад сыграть роль линчевателя, но Оскар счел это плохим прецедентом для нового режима Лаборатории. Он не одобрял такие конфронтации. Это было непрофессионально, это не его стиль.
Вместо этого он решил действовать методами убеждения.
Оскар и Кевин подошли к лаборатории Чандера, расположенной на третьем этаже, и Оскар назвал себя. Он терпеливо подождал, пока Чандер разбирал баррикаду за дверью Лаборатории. Тогда Оскар проскользнул внутрь, оставив рассерженного Кевина в фойе.
Чандер немедленно снова начал строить баррикаду у двери.
— Позвольте мне помочь, — вызвался Оскар.
Он помог Чандеру закрепить демонтированную ножку стула в склеенных суперклеем подставках у двери.
В отличие от большинства аборигенов Коллаборатория, Чандер имел приличный вид — носил деловой костюм и галстук, солидную шляпу. Сейчас его смуглое лицо казалось пепельным, глаза опухли от напряжения.
— Я задавался вопросом, хватит ли ей нахальства встретиться со мной, — сказал он, прикусывая пухлую нижнюю губу. — Не могу сказать, что удивлен, увидев вас.
Оскар открыл пластиковый пакет.
— Я принес некоторые запасы для сидячей забастовки, — сказал он. — Замороженный устричный суп, немного риса…
— Вы что, не знаете, что я объявил голодовку?
— Я не слышал, — солгал Оскар.
— Заставьте их включить мои телефоны в лаборатории снова, и вы услышите множество интересного о моих проблемах.
— Но именно поэтому я прибыл сюда лично, — сказал Оскар радостно. — Чтобы услышать все это прямо из ваших уст.
— Я не могу этого вынести, — объявил Чандер. — Она уничтожает дело всей моей жизни, это вопиющая
