с игроками, или я никогда ничего не добьюсь.
— Значит, тот бедный ублюдок действительно готов — вздохнул Хью. — Раз ты уже не заботишься о Бамбакиасе, а собираешься работать за его спиной. Бедный, старомодно-напыщенный мальчишка. — … Я никогда не имел ничего против него! Черт, да я обожаю яйцеголовых либеральных янки, которые не умеют даже припарковать свой велосипед! И зачем только, бога ради, он влез в эту дерьмовую стычку на базе? Я не мог спустить такое! Я не могу позволить какому-то сенатору-новичку ставить мне палки в колеса! Голодовка — да ради бога, но — черт возьми — я не собирался морить его голодом! У него вообще нет здравого смысла! Ты умный паренек, ты должен был это знать.
— Я знал, что он идеалист.
— Так зачем ты его протолкнул?
— Он был единственный, кто согласился нанять меня для проведения предвыборной кампании, — сказал Оскар.
Хью хрюкнул.
— Ладно! Тогда ладно! Теперь я понимаю. Значит, это ты стоял за всем этим. Но какого черта ты натравил его на меня? Да кто ты такой? Что, черт возьми, ты вынюхиваешь в моей любимой научной лаборатории? Ты даже не знаешь толком, чем они там занимаются. Ты даже не подозреваешь, чего они стоят!
— Почему же, я знаю, — сказал Оскар. — Они делают здесь что-то очень важное для вас.
— Ну да, мне нужна та Лаборатория! Мне нужны эти люди. Несомненно, у них есть кое-что. Иначе я не стал бы так суетиться. И я хотел вам это продемонстрировать…
— Губернатор, не надо мистифицировать меня. Я отлично понимаю, что вы планировали для нас. Грета и я исчезли бы бесследно в ваших соляных копях, где ваши промышленные шпионы развивают нейротехнологии. У вас есть какие-то крупные достижения в этой сфере, они имеют отношение к управлению мозгом. Как здесь управляют животными. Мы превратились бы в зомби. Мы стали бы вашими деферализованными домашними животными и соглашались бы со всем, что бы вы ни говорили.
В трубке раздался лающий смех.
— Что? Да за кого ты меня принимаешь? За Мао Цзэдуна? Мне не нужны роботы с промытыми мозгами! Мне нужны умные люди! Как можно больше умных людей! Ты что, не понимаешь?
— Так я ошибаюсь?
— Ты ошибаешься во мне, я люблю свой штат! Я люблю моих людей! Несомненно, ты презираешь Луизиану, мистер Гарвардская школа бизнеса! По-твоему, здесь все коррумпированы, здесь слишком жарко, здесь половина территории под водой, здесь все крайне убого, все отравлено пестицидами и нефтяными отходами! Половина людей говорит на неправильном языке, но, черт побери, люди-то здесь настоящие! У моих людей есть душа, в них живет особый дух, они — подлинный живой народ! Мы не такие, как остальные люди в США, которые слишком устали и слабы, чтобы бороться за достойное будущее. — Хью громко откашлялся и возобновил рев в телефон. — Они называют меня «губернатор-жулик»! Ну а каким еще я могу быть? Все их чрезвычайные комитеты совершенно незаконны и неконституционны! Ты только посмотри на этого нового Президента! Парень хочет выжить меня из моего собственного штата! Черт, этот Президент хотел бы убить меня! Моя жизнь находится теперь под постоянной угрозой! Я с опаской гляжу в небо, как бы не оказаться поджаренным этими чертовыми рентгеновскими лазерами! И ты, ты думаешь, что я хочу лоботомировать лауреата Нобелевской премии! Всемогущий Бог, зачем мне это? Что я с этого, по-твоему, могу получить?
— Губернатор, если бы вы рассказали об этом раньше, я думаю, мы могли бы прийти к пониманию.
— Какого черта я стал бы что-то сообщать тебе? У тебя нет никакого поста! Тебя невозможно принимать в расчет! Ты — политический кошмар, игрок без истории и без власти! Если бы не ты, все было бы удачно! Авиабаза была бы моей. Лаборатория была бы моей. И все было бы мирно и тихо.
Кевин появился на пороге Лаборатории. На нем был полицейский мундир.
— Один момент, губернатор, — сказал Оскар. Он закрыл трубку рукой. — Кевин, как ты меня отыскал?
— В телефонах есть жучки с указателем местоположения.
Оскар покрепче зажал трубку в кулаке.
— Ты никогда не сообщал мне об этом.
— Тебе не надо знать о таких вещах. — Кевин нахмурился. — Оскар, слушай! Нам надо скорее в пресс- центр. Президент Соединенных Штатов находится на линии.
— Ого! — Оскар отнял руку от телефона. — Извините меня, губернатор. Я не могу продолжить наш разговор — я должен говорить по телефону с Президентом.
— Ну и дела! — возопил Хью. — Сегодня что, все не спят?
— До свидания, губернатор. Я очень ценю ваш звонок.
— Подожди! Подожди. Прежде чем ты совершишь какую-нибудь глупость, я хочу, чтобы ты знал, что ты можешь приехать и поговорить со мной. Прежде, чем все выйдет из-под контроля… В следующий раз давай сначала переговорим.
— Хорошо знать, что у нас есть такая возможность, ваше превосходительство.
— Детка, слушай! Последнее: как губернатор штата Луизиана, я всячески поддерживаю генетические отрасли промышленности. Для меня не существует никаких проблем, связанных с твоим происхождением!
Оскар повесил трубку. Нервы гудели, как дребезжащий электрический трансформатор. Глаза горели, окружавшие голые стены давили на него. Он хлопнул Кевина по плечу.
— Как твои ноги, Кевин?
— Ты уверен, что с тобой все в порядке?
— У меня кружится голова.
Он фыркнул. Сердце стучало как автомат.
— Должно быть, аллергия, — сказал Кевин. — Все, кто работает в Хотзоне, зарабатывают аллергию. Профессиональная болезнь.
Слова Кевина доносились издалека, будто их разделяли световые годы.
— Угу, почему ты говоришь об этом, Кевин?
— Знать о профессиональном риске — первый шаг к тому, чтобы стать профессионалом в деле обеспечения безопасности.
Состояние Оскара не походило на аллергию. Скорее на сотрясение мозга. Возможно, это был побочный эффект парализующего газа. А может быть, начало тяжелого гриппа. Ему было плохо. Очень плохо. Он спрашивал себя, сможет ли все это пережить. Его сердце внезапно сорвало удар и начало биться, будто пойманная моль. Он споткнулся и чуть не упал.
— Я думаю, мне нужен врач.
— Несомненно, парень, позже. Сразу же, как только ты поговоришь с Президентом.
Оскар сморгнул. Глаза щипало, они слезились.
— Я не могу даже видеть.
— Выпей какой-нибудь антигистамин. Слушай, мужик, ты не можешь свалиться прямо сейчас, потому что это — Президент. Улавливаешь? Это большая игра. Если ты не сможешь успокоить его по поводу того, что произошло на реке Сабин, со мной все кончено. Я буду белым террористом, точь-в-точь как мой отец. И с тобой тоже будет кончено, и с доктором Пеннингер, вы оба будете жариться на огне. Ты понял? Ты должен уладить это!
— Верно, — сказал Оскар, выпрямляя спину. Кевин был абсолютно прав. Это ключевой момент в его карьере. Президент ждет его для разговора. Промах недопустим. А тут еще мерцательная аритмия.
Кевин провел его через тамбур Хотзоны. Затем по телефону, оплетенному клубком проводов, вызвал такси. Прибыл целый флот из двенадцати пустых машин. Кевин выбрал одну и направился к пресс-центру вверх на лифте.
Кевин ввел его в зеленую комнату, где Оскар опустил голову в раковину. Он разваливался на части. В горле и груди свербило. Руки онемели. Он весь покрылся гусиной кожей. Но поток холодной воды, льющейся на затылок, слегка взбодрил его.
— Есть расческа? — спросил Оскар.
