спокойно обсудим.
Элен, во-первых, вовсе не хотелось резко обрывать необыкновенное свидание с Патриком, а, во- вторых, что за ерунду Сью придумала? Слежка! Меры предосторожности! Вот уж умеет сестричка успокоить в нужный момент!
— Завтра?! Да меня до завтра разорвет от новостей, которые я разузнала в Бирмингеме! Да и лондонская новость не хуже: выгнала-таки тебя наша прелестница Мелисса! У, змея! В общем — жди. Еду!
Чем хороша Сью — она не оставляет собеседнику выбора и не надо ломать голову, как поступать дальше. Едет, и все тут! А ты изволь думать теперь, насколько они совместимы с Патриком, не сболтнет ли Сью чего-нибудь лишнего? Однако все опасения Элен были тут же развеяны гостем. Патрик стоял, раскачиваясь с носка на пятку, и внимательно вглядывался в лицо девушки.
— Ты чем-то огорчена? Найджел звонил? Он приедет? Хорошо бы, тебе не надо в первый вечер надолго оставаться совсем одной.
В его голосе слышались озабоченные нотки, но Элен почему-то разозлилась, видимо, нервозность сестры передалась и ей.
— Отвечаю в порядке поступления вопросов. Нет, не огорчена, или, вернее, не очень огорчена. Нет, звонил не Найджел, а моя сестра Сузан, неудавшийся автор твоего романа. Приедет, но не Найджел, а Сью. Так что тебе не стоит волноваться, что в этот вечер я останусь одна. Из целого залпа твоих вопросов я делаю вывод, что ты устал от роли заботливого приятеля и собрался уходить? Позволено ли мне узнать почему?
Она совершенно не собиралась задерживать гостя, просто действительно любопытно, с чего он вдруг решил сорваться с места?
— Мне надо домой.
— Тебя ждут?
— Да, меня ждут.
— Мама из Рединга?
Патрик грустно улыбнулся.
— Насколько я могу судить, ты интересуешься, не вру ли я? Нет, не вру. Но временно не хочу слышать вопроса, который, судя по всему, ты хочешь задать, но не задаешь.
Элен передернула плечами.
— Господи, какая мне разница, кто тебя ждет!
— Жаль, что никакой… Мне бы хотелось, чтобы хоть кто-нибудь всерьез был озабочен тем, где я? с кем? нужен ли кому-то?
Почему вдруг так погрустнел «спаниель»? От его уверенного, задорного вида не осталось и следа. Песик ждет ласкового взгляда, но знает, видимо, что не заслужил. Элен категорически не хотелось впускать жалость в свое сердце. Наоборот, она намеренно распаляла себя, чтобы неосторожным движением, фразой, мимикой не выдать чувства, которое до этой минуты согревало ее.
— Врешь — не врешь, это в конечном счете твои проблемы! — зло заговорила Элен. — Мне лично кажется, что для тебя соврать — как воды выпить. Взять хотя бы историю с твоей книгой.
— Какую историю? — неожиданно заволновался Патрик.
— Ну уж кто-кто, а ты-то знаешь — какую…
— И ты знаешь?
Элен вскинула брови. Вопрос показался нарочито вызывающим и, видимо, не требовал ответа.
— А тщательно оберегаемая тайна твоего дома? Ты, правдолюбец, видимо, не в курсе, что умолчание — один из видов откровенной лжи? Мне, например, нечего скрывать. Вот я вся перед тобой: никаких тайн, недомолвок, прикрас…
— Ну, положим, тайна-то есть, но оставим ее разгадку на потом.
При этих словах брови Элен взяли рекордную высоту, означавшую предельную степень удивления.
— А эта твоя, якобы случайная, встреча со мной на выставке? Тщательно продуманная ложь!
— Вот тут грешен, — с видимым облегчением рассмеялся Патрик. Но, взглянув на Элен, заставил себя стать серьезным. — Сознаюсь, мне приятен твой интерес к темным сторонам моей личности. При таком положении вещей можно надеяться, что когда-нибудь мы доберемся и до светлых, которые, поверь на слово, тоже есть. Элен, — прервал сам себя Патрик озадаченно, — мы с тобой разговариваем даже не как влюбленные, а как сварливые супруги, прожившие вместе не один год. Когда, интересно, мы успели накопить столько взаимных упреков, столько претензий друг к другу?..
Элен вынуждена была отдать должное его наблюдательности. Не без некоторого лукавства взглянув на Патрика, она позволила себе неосторожную фразу:
— Ну так давай попробуем говорить, как пара влюбленных.
— Что я слышу?! — радостно вскинулся Патрик. — Бедная Анна упала бы в обморок, если бы по горячности позволила себе подобную реплику.
— Да шут с ней, с этой дурочкой! Мы с ней навсегда разошлись в наших взглядах на жизнь, — проявила Элен несвойственное ей легкомыслие.
Патрик приблизился к расхрабрившейся девушке и взял ее руку в свою.
— О! Это Анна уже проходила, — запротестовала Элен, но руку тем не менее не отняла.
— Анна — да, а Элен? — смущенно улыбнулся Патрик.
— У этой все впереди, — последовал решительный ответ. — Тебе пора. Иди! Спасибо за помощь. — И, увидев отблеск вопроса во взгляде гостя, пояснила: — Ты очень помог мне при переезде, при освоении новой территории и при объяснении писательнице Э. Корнер ошибочности ее жизненной и творческой позиций.
Элен не узнавала себя: не ее лексика, не ее тон, не ее наступательность в разговоре и поведении! Но собеседник не выказал удивления — смиренно склонился и поцеловал ей руку. А она не без некоторого усилия заставила себя воздержаться от жеста, который когда-то в подобной ситуации с легкостью и привычным жеманством сделала Мелисса, погладив макушку молодого человека. Близость Патрика была приятна и совершенно не хотелось ни уверять себя в обратном, ни тем более корить себя за искушение.
Патрик выпрямился и, не выпуская ее руки, спросил:
— Элен, ты ничего не будешь иметь против, если я на днях заскочу? Мне кое-что следовало бы тебе объяснить. После чего, надеюсь, меня лишат не слишком почетного звания великого лжеца.
— Позвони, там посмотрим.
— Но мой звонок не будет тебе неприятен?
— Нет, Патрик, твой звонок не будет мне неприятен.
— Честно?
— Лишний вопрос. Я всегда говорю правду!
— Придется взять у тебя несколько уроков.
— Этому надо было учиться гораздо раньше.
— Неужели я навсегда внесен в список безнадежных школяров?
— Во всяком случае, на сегодняшний день ты остаешься неаттестованным…
— Как жаль! Но если я обещаю быть очень старательным учеником?
— Начнем с серьезной работы над ошибками.
— Согласен!
«Спаниель» снова крутил хвостом. Глаза не заискивали, а светились откровенной радостью.
— Пока!
— Пока!
Вот и все! Ушел. Что-то беспокоит Патрика. Иначе почему он рвется домой и, что особенно странно, никогда никого из знакомых к себе не приглашает. Кто же, интересно, его там неизменно ждет? Женщина? Да, видимо, женщина… Но интуиция подсказывала Элен: его звало чувство долга, не страсть. Спроси кто- нибудь у Элен, на чем основано ее убеждение, — она бы не смогла ответить. Еще больше затруднил бы ее вопрос, зачем она бросила реплику, в которой легко угадывалось ревнивое подозрение насчет той, кто
