прав и Павел: Дриневский «заказал» Бондаренко не потому, что тот что-то раскопал в деле Гольцевой. У него могли быть свои счеты с капитаном с Петровки. Значит, они зря пытаются связать воедино эти три смерти: Кати, Бондаренко и Дриневского… Значит, зря рискуют, оставаясь в квартире так долго.
– Ладно, будем считать, что осмотр не принес никаких результатов, – со вздохом констатировала Маргарита и на всякий случай уточнила: – Вы кухню-то осматривали?
– Там Петька возится, – откликнулся Вадик. – С него и спрашивайте.
– У вас ровно пять минут, чтобы привести все в подобающий вид. Потом все свободны, – она обвела взглядом подчиненных и, встретившись глазами с Агеевым, добавила: – Идите домой и отдыхайте. Завтра ровно в девять жду вас в агентстве. С подробным отчетом.
Прихватив со стола пейджер, Маргарита вышла из гостиной и, миновав узкий коридорчик, толкнула дверь кухни.
Петька – двадцатидвухлетний юнец с чистыми, словно весеннее небо, глазами – стоял посреди кухни, над интерьером которой, судя по всему, поработали лучшие отечественные дизайнеры, и молча пялился в раскрытый холодильник. При появлении Маргариты он вздрогнул.
– Проголодался? – не удержалась от иронии та, чувствуя, как в ней закипает ярость.
– Маргарита Сергеевна, гляньте-ка сюда, пожалуйста, – тихо попросил Петька и вновь, как завороженный, уставился в морозильную камеру.
– Если ты собираешься со мной посоветоваться, что приготовить на обед, то… – подходя поближе, начала Маргарита – и вдруг осеклась.
В отличие от всех нормальных людей, использовавших «морозилку» для хранения скоропортящихся продуктов, покойный Дриневский держал там, похоже, все свои сбережения. Пачки долларов, аккуратно упакованных в полиэтиленовые мешочки, занимали большую часть камеры. От такого зрелища у Маргариты даже дыхание перехватило. Она никогда не видела столько наличных сразу да еще в таком экстравагантном месте.
– Интересно, сколько же здесь бабок? – приглушенным шепотом спросила она.
– Думаю, тысяч пятьсот, – так же тихо ответил Петр. От волнения его бледная физиономия покрылась багровыми пятнами. – А может, и больше… И вот еще что. – Он протянул Маргарите видеокассету в обложке и пояснил: – Нашел в холодильнике, в одном из контейнеров для фруктов.
– Кассету посмотрим в агентстве, – решила Маргарита, вытаскивая из сумочки пакет с ручками и водружая на его место кассету. – А пока помоги мне сложить сюда деньги… Ребят, между прочим, я уже отпустила. Нам тоже надо поторапливаться, так что давай, не стой!
Петька посмотрел на нее таким осуждающим взглядом, что Маргарите стало не по себе.
– Мы что, собираемся это… конфисковать? – заикаясь, спросил он.
– А ты думал, я оставлю их милиции?
– Ну, почему обязательно – милиции? Наверняка у убитого есть какие-нибудь родственники, которым деньги не помешают…
– Господи, Петр, когда ты наконец повзрослеешь? Даже если я оставлю здесь пару тысяч, сомневаюсь, чтобы они дошли до адресата. Следственная бригада, которая прибудет на место происшествия, разделит эти бабки между собой… Только не надо мне говорить, что в ментовке работают кристально честные люди!
– Но мы же не можем присвоить чужие деньги? – продолжал гнуть свое Петька.
– Представь себе, можем. Тем более что Седому они уже не понадобятся. К тому же я очень сомневаюсь, чтобы он заработал эти бабки честным путем.
– И все равно мы не имеем права…
– Надо же, до чего мы честные! – фыркнула Маргарита, про себя удивляясь, каким образом Петр умудрился попасть к ним в агентство. Наверняка, на работу его принимал Павел – сама она ни за какие коврижки не взяла бы к себе этого ангелочка с наивными голубыми глазками и откровенно пионерскими идеалами.
– Ладно, коль твои принципы не позволяют тебе брать чужие деньги, это сделаю я, – она решительно сунула руку в морозильную камеру, но в этот момент подал голос ее сотовый. Недолго думая, Маргарита вручила Петьке полиэтиленовый пакет и тоном, не терпящим возражений, приказала: – Быстро складывай бабки сюда! Я буду ждать тебя в прихожей, – и, плотно прикрыв за собой дверь, наконец ответила на звонок: – Слушаю.
– Это я, – узнала она голос Павла. – Ты где?
– Все еще тут, у Седого.
– Долго возитесь.
– Заканчиваем… Ты из аэропорта?..
Ответа она уже не услышала. От того, что произошло в следующее мгновение, в памяти остался лишь страшный грохот и мощный толчок в спину, вдавивший ее во входную дверь. Больно ударившись лбом, Маргарита сползла на пол. Последним, что зафиксировал взгляд, были ее собственные окровавленные ладони.
«Господи… что это?» – только и успела подумать перед тем, как провалиться в небытие…
4
От разговора с Саранским в душе у Павла остался неприятный осадок. Сколько он ни пытался убедить себя, что на этот раз шеф был сама откровенность, ощущение, что его опять жестоко подставили, не проходило.
«Это все нужно знать Маргарите», – решил он и, едва оказавшись в машине, набрал номер ее сотового.
Они обменялись несколькими скупыми фразами, как вдруг связь оборвалась.
– Вот черт! – выругался Павел. Вторая попытка тоже не удалась: на этот раз телефон был занят, словно за то короткое время, пока он набирал номер, Маргарите успел дозвониться кто-то еще.
Павел выждал минуты четыре. Затем позвонил ее раз. И вновь трубка отозвалась короткими гудками. Это показалось ему подозрительным.
«Едва ли обстановка в квартире Седого позволяет так вот запросто трепаться по телефону, – прикинул Павел. – Значит, либо на линии какие-то проблемы, либо Марго попала в беду…»
Продолжать эту цепь рассуждений не хотелось. Вариантов было не так уж и много. Самый реальный: пока Маргарита говорила с ним, кто-то подкрался к ней сзади, стукнул по голове и вырубил – и ее, и ее сотовый. Да, там, у Дриневского, находились только «свои», но в свете откровений Саранского такой оборот событий отнюдь не казался фантастическим.
Павел заторопился. До дома Дриневского – около трех километров. Это минут пять-шесть езды. Если, конечно, со светофорами повезет и по пути не будет пробок. Он надавил на педаль газа и, наплевав на все правила движения, погнал к Лефортово.
То ли в тот день у инспекторов ГИБДД был выходной, то ли Павлу помогали высшие силы, но доехал он без задержек. Лишь немного сбросил скорость в квартале от здания МВД России; миновав же «опасный» участок, вновь рванул в прежнем темпе. Вихрем пронесся по Лефортовскому валу, лихо зарулил на Энергетическую и тормознул возле нужного дома.
Увы, предчувствия его не обманули. На втором этаже из выбитого окна валил густой дым, а внизу, у подъезда, уже собралась толпа зевак. Видимо, пожар начался сравнительно недавно, так как любители острых ощущений все еще громко обсуждали, куда лучше звонить – в милицию или в службу спасения.
Павел выскочил из машины и, на ходу расстегивая кобуру, ринулся к подъезду. Даже не заметил, как взбежал на второй этаж. Замешкался на лестничной площадке, прикидывая, какая из четырех дверей ведет в квартиру Дриневского. Ага, вот эта! Держа пистолет на изготовку, ногой распахнул дверь и отпрыгнул в сторону. В нос ударил запах гари, глаза защипало от едкого дыма. Прикрывая лицо левой рукой, ворвался в прихожую, готовый в любой момент спустить курок. И тут же едва не упал, обо что-то споткнувшись. Присел на корточки и мысленно чертыхнулся – на полу, сжимая в руке сумочку, лежала его напарница. Рядом валялся сотовый. Машинально пощупав ее пульс, Павел облегченно вздохнул: «Жива!» Подхватил за талию, взвалил на плечо и поволок скорее на лестничную площадку, на свежий воздух. В последний момент сообразил, что светиться у подъезда ни к чему, и двинулся вверх по лестнице.
Уже между четвертым и пятым этажами Маргарита стала подавать признаки жизни. Слабо охнула,
