Майа принялась искать Бенедетту. И нашла ее среди небольшой группы, собравшейся у бара.
– Чао, Бенедетта!
Бенедетта встала и обняла ее.
– Эй, познакомьтесь, это Майа.
Бенедетта привела с собой четырех итальянских друзей. Они были вежливы, трезвы, ясноглазы и сдержанны. Выглядели умными и образованными. Держались уверенно, были очень элегантны. От них тоже исходил какой-то опасный импульс, как и от других молодых людей, встреченных ею за последнее время. Все четверо были женщины.
Бенедетта усадила ее за стол.
– Жаль, что я не говорю по-итальянски, – извинилась Майа и села. – У меня есть переводчик, я буду разговаривать по-английски.
– Мы хотим узнать о ваших отношениях с Виетти, – негромко обратилась к ней одна из молодых дам.
– Он думает, что я стильная. Что у меня свой стиль, вот и все, – пожала плечами Майа.
– А какие у вас отношения с Мартином Уоршоу?
Майа изумленно, с обидой взглянула на Бенедетту.
– Что ж, если вы хотите знать, это был его дворец. Вам известно о дворце?
– Нам все известно о дворце. А какие у вас отношения с Миа Зиеманн?
– Кто это? – спросила Майа.
В недоумении задавшая вопрос дама отвернулась, руки ее слегка дрожали.
– Какие мы дуры, что поверили этой особе.
– Конечно, мы дуры, – с жаром подхватила Бенедетта. – Мы дуры, что верим друг другу. Мы дуры, что верим первому встречному. А теперь скажи мне, где нам лучше всего поставить эту технику.
– Бенедетта, кто эти люди?
– Они математики, – ответила Бенедетта. – Программисты. Бунтари. Визионеры. И мои очень добрые друзья.
Студенты-радикалы, подумала Майа. С буйным воображением, поскольку никаких реальных знаний у них нет.
– Кто здесь самый старший? – властно спросила она.
– Ну конечно, ты, – с иронией сказала Бенедетта.
– Ладно, но только не задавайте мне больше вопросов. Это сейчас не имеет ко мне никакого отношения.
– Я нарисую тебе небольшую картинку, – начала Бенедетта. Она широко развернула свой фуросики и вынула из волос шпильку. – Позволь мне сообщить тебе интересный жизненный факт. О промышленно- медицинском комплексе. – Она двумя короткими ударами вытащила на поверхность буквы X и Y. – Нижняя ось – ход времени. А эта – рост жизненных ожиданий. С каждым прошедшим годом постчеловеческие жизненные ожидания увеличиваются примерно на месяц.
– И что же?
– Подъем кривой нелинейный. Шкала роста увеличивается. Наконец шкала ожиданий увеличивается на год в течение года. И в этот момент оставшиеся в живых становятся бессмертными.
– Вероятно. Вполне может быть.
– Конечно, это не настоящее бессмертие. Здесь все еще возможен фактор смертности от несчастных случаев. Если говорить об одном человеке, – Бенедетта вытащила маленькую черную букву X, – то продолжительность его жизни будет равняться, с учетом разных случайностей, примерно четыремстам пятидесяти годам.
– Какая радость для этого поколения.
– Первое поколение, дожившее до этого возраста, станет и первой настоящей геронтократией. Это поколение станет бессмертным. И оно будет полностью предопределять развитие культуры.
– Что ж, я и раньше слышала такие гипотезы, дорогая. На мой взгляд, это интересная теория, она впечатляет.
– Когда-то это была теория. Для тебя это теория. А для нас – реальность, Майа. Мы и есть эти самые люди. Мы замечательное поколение. Мы успели вовремя родиться. И мы первые истинно бессмертные.
– Вы первые бессмертные? – медленно переспросила Майа.
– Да, и более того, мы знаем, кто мы такие. – Бенедетта села и воткнула шпильку в свою прическу.
– Тогда почему же вы собираетесь в дешевеньком артистическом баре, как заговорщицы?
– Нам же надо где-то встречаться, – ответила Бенедетта и улыбнулась.
– Выбор должен был пасть на какое-то поколение, – с иронией сказала другая женщина. – Вот он на нас и пришелся. Похоже, что на вас это особого впечатления не произвело. У нас и намерения такого не было.
– Итак, вы действительно верите в свое бессмертие? – Майа посмотрела на каракули на поверхности
