чем не повинной девушкой. Эта ненависть застилала молодому человеку глаза. А спецназовец не имеет права на эмоции в момент атаки. Эмоции – только помеха. Локис заставил себя успокоиться.
– Звони! – потребовал Эльбрус.
– Куда? – Коренастый действительно затягивал время. Искусственно затягивал.
– Звони, чтобы мне подали вертолет! Ну! Считаю до трех! Раз…
– Хорошо, хорошо. – Боец медленно, чтобы не нервировать иранца, потянулся к карману. – Я все сделаю. Сейчас позвоню, и вертолет будет. Не нужно нервничать. Нет никакой необходимости. Я только хотел сказать, что это неправильно…
– Звони!
Коренастый достал аппарат. Эльбрус с девушкой находились в метре от арочного проема, разделяющего кухню и столовую. Локис вышел из-за спины Хосе. Испанец был напряжен, как туго натянутая гитарная струна. Владимир, напротив, сумел расслабиться, сумел взять себя в руки и перестать моделировать ситуацию. Он был на сто процентов готов к решающему выстрелу. Вот только стрелять пока было некуда: Эльбрус полностью закрыт телом девушки. Неужели так и уйдет?..
Звон разбитого стекла со стороны общего холла заставил вздрогнуть всех без исключения, но больше всего Эльбруса. Его нервы и так были на пределе. Он резко обернулся назад и, не целясь, выстрелил из автомата. Локис успел заметить лишь появившегося в кухонном проеме Вьюхина, как тот, нелепо взмахнув руками, стал заваливаться набок. Грудь бойца обагрилась кровью, распустившись алым цветком на фоне зеленой камуфляжной куртки. Еще мгновение, и Вьюхин упал.
– Назад! У меня взрывчатка! – истошно заорал Эльбрус, обращаясь к возникшему позади Вьюхина майору Попову.
Попов остановился. Террорист дернул на себя заложницу и буквально на мгновение оголил собственную шею. Этого мгновения Локису хватило сполна. Он вскинул руку, и его нож выплюнул единственную оставшуюся в обойме «стрелку». Последующая секунда показалась Владимиру вечностью, в течение которой в его голове пронесся целый ураган мыслей. Что, если девушка сместится назад? Что, если Эльбрус успеет выстрелить ей в спину? Или он предпочтет активизировать взрывчатку? Были и другие вопросы… Но не было ответов. Ответы могли появиться только после того, как «стрелка» достигнет намеченной цели…
Она достигла. И легла прямехонько туда, куда и рассчитывал Локис, – в шею Эльбруса чуть выше ключицы, прикрытой воротником куртки. Яд подействовал мгновенно. Мышцы иранца парализовало. Сначала он выпустил из своих цепких объятий девушку, затем выронил автомат и в заключение сам опрокинулся на спину. Тело Эльбруса забилось в конвульсиях. Майор Попов кинулся к поверженному террористу с одной стороны, коренастый испанец с другой. Попов оттащил в сторону девушку. Коренастый склонился над Эльбрусом. Через кухню в их направлении уже мчался полковник Морильо. Коломенчук присел на корточки рядом со стремительно истекающим кровью Вьюхиным. Локис опустил свое оружие.
– А противоядие? – шепотом напомнил напарнику Хосе, хотя заранее знал, каким будет ответ Владимира.
– Перебьется.
– Я знал, что ты справишься. – Альварес натянуто улыбнулся и смахнул со лба выступившие крупные капли пота. – Знал, что ты не станешь моделировать ситуацию. Ты должен был это сделать, Володя, и ты это сделал.
Испанец протянул руку, и Локис ответил ему крепким рукопожатием.
– Мне стоило это огромных усилий.
– Я знаю.
Владимир выдержал небольшую паузу, наблюдая со стороны за тем, как Попов помогает сеньорите Пилар избавиться от динамитного пояса. Девушку трясло, но уже не от страха, а от осознания того, что ей пришлось пережить. Запоздалая реакция нервной системы. Локису прежде не раз приходилось видеть подобное. Но главное – она осталась жива.
– А теперь ты мне скажешь? – Российский спецназовец не выпустил из пальцев кисть испанского наемника.
Хосе удивленно вскинул брови.
– О чем?
– Что это был за сон, который преследовал тебя в детстве каждый день? О чем он?
– Пустяки! – отмахнулся Альварес, но Владимир заметил, как переменилось лицо напарника. По нему пробежала тень.
– И все-таки? Хосе! Скажи мне.
– Ты уверен, что хочешь знать это?
Локис слегка растерялся.
– Ты говоришь это так, будто твой сон мог касаться и меня тоже.
– Нет, тебя он не касался. Но он касался того, как мы умеем моделировать ситуацию. Подсознательно умеем…
– Так о чем он? – не унимался Владимир.
Хосе выдержал небольшую паузу. Видно было, что ему не хочется вспоминать о своем детском сне. Однако Локис решил не отступать.
– Я каждый день видел во сне, как мой брат погибает на корриде, – едва слышно произнес испанец. – Бык вспарывает ему брюхо, и мой брат умирает.
Владимир был ошарашен.
– Но ведь в итоге все так и произошло. Верно?
– Верно. Причем тогда, когда мне это снилось, Диего и не помышлял стать матадором. Да, мы оба любили корриду, увлекались ею, как все мальчишки в нашем возрасте, но… О том, чтобы самому выйти на арену, Диего даже не мечтал… Ладно. – Хосе встряхнулся, прогоняя воспоминания; он сказал все, о чем хотел услышать Владимир. – Пойдем отсюда. Я хочу взглянуть, как там дети.
– Я, пожалуй, задержусь.
Локис видел, что лежащий на полу в кухне Вьюхин не шевелился. Коломенчук по-прежнему стоял на коленях рядом с товарищем, но помочь ему уже ничем не мог. Хосе отследил направление взгляда Владимира.
– Понимаю, – кивнул он. – Тогда все. Приятно было с тобой поработать, Володя. Отлично сработали. Не без накладок, конечно, но все равно отлично.
Они еще раз обменялись крепким рукопожатием, и Хосе, уже не оглядываясь, вышел из столовой приюта через парадную дверь. Следом за ним коренастый боец, на долю которого выпало ведение переговоров с последним из террористов, вывел на улицу все еще пребывающую в состоянии шока сеньориту Пилар.
Владимир прошел в кухню, остановился рядом с Коломенчуком и мягко опустил ладонь на плечо лейтенанта. К ним присоединился Попов. Коломенчук поднял голову.
– У нас потери, товарищ майор, – по-армейски четко доложил он. – Рядовой Вьюхин погиб. Других потерь не имеем.
Попов коротко кивнул и распорядился:
– Володя, помоги лейтенанту вынести из помещения рядового Вьюхина.
Локис не стал спорить. Он молча подхватил убитого за ноги и дождался, когда Коломенчук зайдет с противоположной стороны. Вдвоем они оторвали тело Вьюхина от пола. Алый цветок на фоне зеленой камуфляжной куртки растекся во всю ширину груди. Лицо Вьюхина, напротив, было белым, как свежевыпавший снег.
– Он не понимал их, – мрачно произнес Коломенчук, пока они двигались в направлении черного хода.
Локис не понял, что и, главное, кого, имеет в виду лейтенант. Потому он спросил:
– Кого не понимал?
– Террористов. Не понимал их психологии.
– Я тоже не понимаю, – после недолгой паузы отозвался Владимир.
19
Из аэропорта Локис отправился прямиком домой. Попов предлагал своему бойцу заехать в часть,
