голосование или плебисцит, давший якобы народу возможность высказать свое мнение по поводу конституции; все граждане имели право вотировать, но голосование производилось открыто. Эта комедия, в которой все подневольные выборщики должны были голосовать за правительство, равно как и действительная популярность Бонапарта, объясняют результат плебисцита: тысяча пятьсот «нет» против 3 миллионов «да». С той же целью рядом с первым консулом было оставлено еще два консула, носивших только почетное имя. Народ должен был голосовать списки нотаблей, из которых главный правитель государства выбирал судей, депутатов и чиновников; но эти списки заключали в себе слишком достаточно имен, чтобы первый консул затруднился избрать и назначить на один из этих важных постов своих единомышленников.
Наконец, рядом с Бонапартом было четыре собрания: государственный совет, который разрабатывал проекты законов первого консула; трибунал (уничтоженный в 1806 году), их обсуждавший, но без права решения; законодательный корпус, который их не обсуждал, а голосовал среди молчания, — настоящее собрание немых, языки которых освободились только при его уничтожении; и, наконец, сенат, который предназначался быть хранителем конституции.
Но, так как все члены этих собраний назначались Бонапартом, то они могли только одобрять проекты законов, предложенные повелителем. Простое голосование в сенате или сенатское решение, в конце концов, к тому же заменяло собою во многих случаях эту длинную и сложную канитель.
К 1804 году популярность первого консула еще более выросла после его первых правительственных действий; тогда он побудил сенат дать себе титул наследственного императора. Только один член трибунала имел отвагу протестовать против этого: республиканец Лазарь Карно, которого Бонапарт не осмелился исключить из этого собрания тотчас же после 18 брюмера.
И в то время, как республиканский этикет постепенно исчезал, новый повелитель государства окружал себя все больше и больше пышностью старой монархии; он имел свой двор, высоких сановников и крупных судебных и военных чиновников: маршалов, обер-епископа, обер-камергера, обер-шталмейстера, обер-церемониймейстера, которые получали большие оклады. В 1807 году он учредил даже наследственное имперское дворянство для крупных чиновников: некоторые из них получили графство, другие — баронство. Во главе всей этой знати стояли принцы крови, братья и сестры императора.
В конце концов монархия по праву народному была заменена снова старой монархией по праву божественному; и, как до 89 года, судьба народа находилась в руках одного повелителя. В этом отношении революция потерпела крушение.
Между старым порядком и новым обществом протекли реки крови и лежали груды обломков, переступить через которые назад нельзя было заставить поколение, сделавшее 89 и 93 годы.
Поэтому, большинство великих социальных реформ революции сохранились сами собою.
Продажа национальных имуществ не была отменена.
В основание общественного устройства было положено: равенство перед законом и налогом, право всех граждан на доступ ко всем общественным должностям, свобода культа для всех религий и свобода совести для всех людей, свобода труда и свобода конкуренции, хотя рабство, уничтоженное конвентом, было снова восстановлено в колониях.
Наполеон оставил все эти завоевания. Но обязаны французы ими, конечно, революции.
Другие крупные административные органы, введенные учредительным собранием и конвентом, были переделаны в том же духе.
В области судопроизводства был сохранен кантональный мировой судья, трибунал первой инстанции, гражданский и уголовный одновременно — для округов, уголовный суд с присяжными для департамента и кассационная палата; организация эта была пополнена еще апелляционной палатой. Но самым крупным новшеством была, конечно, замена выборного начала при назначении судей определением их властью правителя государства; для того чтобы гарантировать независимость судей, была признана несменяемость их. Что же касается до чиновников министерства юстиции, то они были не только назначаемы, но и сменяемы правительством.
Университет, которому предоставлялась монополия образования, был обязан подготовлять в лицеях хороших чиновников и служителей правительства; народ же считалось бесполезным, а может быть даже и небезопасным, наделять образованием; поэтому, низшее образование было в таком же пренебрежении, как и до 1789 года.
Провозглашением конкордата 1801 года Наполеон надеялся устроить в духовенстве организацию чиновников столь же полезную, как жандармерия в деле укрепления духа подчиненности и повиновения среди масс.
Папа с тоскою видел, что раскол в среде французского духовенства упрочивается, и опасался, чтобы французская церковь, лишенная своих прежних доходов, лишенная даже жалования, которое назначило ему учредительное собрание в вознаграждение за потерю имущества, не впала в нищету и полное бессилие.
В свою очередь и первый консул, особенно в начале консульства, нуждался в папе. Не придерживаясь сам никакого религиозного принципа, Наполеон знал, что часть населения признает римскую церковь; он постарался снискать симпатии этой части народа особенно в начале своего консульства, в то время значит, когда он уже мечтал о том, чтобы, как сказал ему это Лафайет: «разбить над своею головой маленький пузырек святого масла». Католическое духовенство казалось ему к тому же по характеру своего воспитания весьма подходящим для роли «священной жандармерии», употребляя его собственные слова.
Нуждаясь друг в друге, папа и Бонапарт не медлили соглашением. Конвенцией, получившей название конкордата (1801) режим разделения церкви и государства, продолжавший существовать во время конвента, был уничтожен; конституционное духовенство должно было вступить в лоно римской церкви и государство согласилось выдавать жалование епископам и кантональным священникам.
Взамен этих уступок папа согласился на продажу церковных имуществ и признал за правительством право назначать епископов, которые уже сами назначали священников. Конкордат был пополнен еще органическими статьями, против которых папа протестовал, что, впрочем, не помешало ему прибыть в Нотр-Дам для венчания Наполеона на императорство.
Этими органическими статьями государство принимало против церковной власти меры предосторожности; ни один собор не мог собраться во Франции, никакая архиерейская булла — быть обнародована без разрешения правительства; преподавание в семинариях, так же как и преподавание катехизиса не должно было содержать ничего такого, что противно закону или враждебно правительству.
В катехизисе времен империи можно прочесть: «Мы обязаны особенно по отношению к императору оказывать любовь, почтение, повиновение, верность, нести военную службу, платить установленные налоги — для защиты империи и ее трона. Почитать императора и служить ему, это то же
