внезапный удар в самом слабом месте по нашему континенту, а может быть, и по нашей стране.
Вспоминая то время, я понимаю, как непросто нам было полностью осознать реальное положение. Мы привыкли к мысли, что всегда сможем сохранить мир лишь благодаря нашей воле к миру. Мы привыкли к благам мирной жизни, к свободе торговли, мирному решению международных проблем, свободе от бремени милитаризованной экономики, к возможности сосредоточиться на мирном экономическом развитии. Пример же Европы показал нам, что такое тотальная война, с милитаризацией экономики, призывом на фронт миллионов молодых людей, со всем тем, что Черчилль определил известной фразой: «Непосильный труд, пот, кровь и слезы».
Конечно, все мы искренне хотели жить в мире. Но принятие решений зависело не только от нас. Мы могли быть вовлечены в войну, как только Германия или Япония сочли бы, что для этого наступил подходящий момент, а защитить себя мы были еще не готовы. Ленд-лиз же давал возможность, помогая другим, остановить наших врагов.
— По сути, — отметил министр Стимсон, — мы стремимся не столько дать ссуду Великобритании, сколько купить ее помощь в деле нашей собственной обороны. Мы не даем в долг, а покупаем собственную безопасность и возможность подготовиться к самозащите.
Известным препятствием (о чем вспомнили и во время слушаний) оставалась доктрина нейтралитета, рожденная практикой прошлого века. Соответствующий закон представлял собой сложный компромисс между стремлением наций торговать и в военное время и естественным желанием воюющих стран отсечь все внешние источники для своих врагов. Согласно этой доктрине, войны не считались ни чем-то плохим, ни чем-то хорошим, а были просто реальностью, а потому не делалось и различий между агрессором и защищающейся стороной.
По мере того как росла угроза агрессии стран оси, все чаще стали вспоминать о двух забытых истинах, нашедших отражение в международном праве. Первая из них состояла в признании за страной законного права на самозащиту от агрессии. Как заявил Халл в Комитете по иностранным делам Палаты представителей, «перед лицом нарастающей волны захватнических войн необходимо признать, что идея самообороны должна стать частью мудрой, благоразумной национальной политики».
Вторую истину можно было бы назвать «принципом взаимности». Госсекретарь Халл сказал по этому поводу:
— Страны оси нарушили все принятые долгое время нормы миролюбия и упорядоченных международных отношений... Я уверен, что настанет день, когда ни одна страна не будет настолько циничной и наглой, чтобы, нарушая все принципы и нормы международного права, требовать в то же время, чтобы ее потенциальные жертвы строго придерживались всех этих норм до тех пор, пока войска этой страны не пересекут их границы. Но, пока такие страны еще существуют, ни их угрозы, ни их возможные протесты не должны уменьшить нашей решимости принять необходимые меры для самообороны.
Мы возвращались к основам международных норм: признанию права самообороны и требованию взаимной доброй воли в отношениях между странами. При этом Стимсон, бывший госсекретарем при президенте Гувере, напомнил, что мы идем к полному применению Пакта Келлога-Бриана, рожденного практикой ХХ века. Все страны, включая Германию, Италию и Японию, тогда заявили, что они признают войну только как средство национальной обороны. Они нарушили один из основных законов международной жизни, и мы не были обязаны сидеть и смотреть, как страны оси разрушают основы международных отношений.
— Нарушив Пакт Келлога-Бриана, — заявил Стимсон, — они тем самым попрали давние международные нормы, и теперь ни они, и никто не может бросить нам в лицо фальшивое обвинение, будто, защищаясь от них или помогая защищаться от них другим, мы сами нарушаем эти давние нормы.
Другое возражение против программы ленд-лиза, высказанное во время дебатов в Конгрессе, состояло в том, что этот законопроект давал слишком большую власть президенту. При этом вносились некоторые частные поправки, не затрагивавшие сути законопроекта, как, например, о двухлетнем сроке действия, до 30 июня 1943 года, или об ограничении первичного размера помощи суммой в 1 300 миллионов долларов (размеры дальнейшей помощи должны были специально устанавливаться Конгрессом). Одна из поправок гласила, что Конгресс может отменить Закон о ленд-лизе принятием раздельных резолюций обеими палатами.
Были и неприемлемые предложения. Например, роковым могло бы стать принятие предложения ограничить союзнические обязательства США только Англией, Китаем и Грецией. Оппозиция указывала, что по условиям законопроекта президент может оказывать помощь и России. Однако еще до окончания года большинство американцев признали, что оборона России жизненно важна для самозащиты Америки. Закон должен был носить общий характер в части, касающейся наших союзников: мы не могли себе позволить все время принимать новые поправки в меняющихся условиях войны.
То же самое относилось к предложениям строго определить перечень предметов, передаваемых по ленд-лизу. Только когда то или иное оружие было уже произведено, мы могли определить, что лучше передать другим странам, исходя из наших интересов. Когда снова всплыл вопрос о том, что нельзя передавать другим наш флот, у Нокса уже был готов ответ:
— Исходя из этой степени вероятности того, что мы можем подарить кому-то наш флот, мы можем, например, внести предложение о запрещении президенту ходить на голове по Пенсильвания-авеню.
Была сделана и еще одна попытка атаковать законопроект № 1776. Появились сторонники возвращения к старой системе займов, которую администрация основательно рассмотрела и отказалась от нее. Но это дело не зашло далеко. Как сказал мистер Стимсон, «пытаться превратить наше начинание в банальный заем — значит проявлять близорукость, не достойную великой нации... В наших собственных интересах, я это подчеркиваю, чтобы Англия оставалась боеспособной, а не задавленной тяжкими долговыми обязательствами, подтачивающими ее ресурсы. Мы также должны подумать о том, что будет после войны. Тогда для нас самих станет очень важно, смогут ли те страны, чей образ жизни и вид экономики очень похожи на наши, быстро оправиться от военных потрясений.
После окончания слушаний Комитет Палаты представителей 17 голосами против 8 одобрил законопроект как «имеющий важнейшее значение для жизненных интересов нашей страны и даже нашей цивилизации». Обсуждение его в палате началось 3 февраля 1941 года. В течение 5 дней дебатов были подведены итоги. Все поправки, имевшие целью выхолостить законопроект, были отклонены большинством голосов. 8 февраля законопроект был принят 260 голосами против 163.
Дебаты в Сенате начались 17 февраля, после утверждения законопроекта Комитетом по международным отношениям, и продолжались почти три недели, до 8 марта. Снова повторилась вся аргументация сторон. Лидер демократов Баркли и один из лидеров республиканцев, Остин, открыли дебаты со стороны большинства, поддерживавшего законопроект. И в Сенате большая часть поправок оппозиционеров была отклонена. Наконец 8 марта 60 голосами против 31 законопроект был принят Сенатом.
Сенатская версия законопроекта с небольшими изменениями снова вернулась в Палату представителей и 11 марта 1941 года была принята 317 голосами против 71. После этого лидер меньшинства в Палате представителей Мартин и сенатор-республиканец Ванденберг, оба активные противники законопроекта, выступили с заявлениями о его двухпартийной поддержке, поскольку он обрел силу закона.
Принятый законопроект сразу же был доставлен в Белый дом и в тот же день без десяти четыре он был подписан и окончательно стал законом. На другой день в Конгресс поступил запрос о выделении 7 миллиардов долларов для производства самолетов, танков, пушек и других вооружений, оборудования, станков и военного сырья для тех стран, оборона которых, как мы решили, имеет для нас самих жизненно важное значение.
15 марта Рузвельт в Белом доме на ужине в честь годовщины Корреспондентской ассоциации подвел итоги всей истории с дебатами. Он сказал:
— Пусть диктаторы Европы и Азии сомневаются в нашей сплоченности. В нашем демократическом обществе решения, может быть, принимаются медленно, но когда они приняты, то это решения не одного человека, а ста тридцати миллионов.
