Он покачал головой.
— Знаешь, это большое заблуждение, что мужчины предпочитают худых женщин.
— Не меньшее заблуждение предполагать, что женщины худеют только, чтобы угодить мужчинам. Нам нет никого дела до того, что вообще мужчины о нас думают.
— Верится с трудом, — проворчал Брайан. — Скорее ты похудела, чтобы понравиться твоему приятелю.
— Нет. Чтобы нравиться себе.
На самом деле Линн не прилагала никаких усилий, чтобы сбросить вес. Это случилось само собой, когда она ушла от Брайана.
— Знаешь, той ночью, в Бирмингеме, я заметил, что…
— Брайан, прекрати! — Ее сердце стучало, словно паровой молот. — Я не хочу говорить о том, что произошло между нами той ночью.
— У нас осталось не так уж много тем для разговора, ты не находишь? — спросил он сухо.
Линн отодвинулась от стола.
— Еще есть лодочная станция. Именно по этой причине я здесь. Ты еще не забыл?
— Конечно, не забыл. — Брайан допил шампанское. — И прежде чем начать разговор о бизнесе, скажи, у той ночи не было… никаких последствий?
Он пристально смотрел на нее, явно обеспокоенный тем, что Линн медлит с ответом.
— Если будет что сказать, я обязательно сделаю это, — произнесла она наконец и встала. — А теперь, если ты не против…
8
Линн проснулась, когда стрелки будильника показывали половину пятого. Она долго лежала, закрыв глаза и безуспешно пытаясь вернуться в волшебный мир сновидений. Только после некоторых подсчетов Линн поняла, что в это время в Бирмингеме рабочий день уже подходил к концу.
Она представила, как Джон сидит за ее столом и выполняет ее заказы, как Майкл беседует с кем-то по телефону, одновременно пытаясь разобраться в бумагах на столе… Но все это было так далеко, что казалось нереальным, придуманным. Мысли Линн все время возвращались к вчерашнему разговору с Брайаном, перед глазами снова и снова проходили одни и те же сцены…
Все, я больше не собираюсь валяться в постели! — сказала она себе и встала с кровати. Из окна Линн полюбовалась на светлую полоску у горизонта, на бледные утренние звезды. Затем надела шелковый пеньюар и спустилась на террасу, чтобы встретить рассвет и увидеть, как постепенно мир наполняется звуками и красками…
Двумя часами позже Брайан нашел ее здесь, сладко спящую на плетеном диване. Линн уютно устроилась на пестрых подушках, голубой пеньюар распахнулся, обнажая восхитительное тело, едва прикрытое тонкой ночной рубашкой.
Брайан невольно залюбовался женой. Раньше он часто подолгу смотрел на спящую Линн. Утомленная любовью, слабая и беззащитная, она засыпала в его объятиях, и Брайана охватывали щемящая нежность и желание никогда не отпускать от себя эту женщину.
Сейчас давно забытые чувства ожили. Он хотел, чтобы Линн, как и раньше, спала с ним в одной постели, хотел снова заниматься с ней любовью, знать, что она полностью принадлежит ему.
Ее веки дрогнули, и Линн сонно посмотрела перед собой.
— С добрым утром, — улыбнулся Брайан. — Тебе не понравилась постель? Или теперь принято спать на всяких там пуфиках и диванчиках?
— Ох, прости, — проговорила она, оглядываясь и удивляясь окружающей обстановке. — Не знаю, как так вышло. Я и не думала спать здесь.
Линн села и решительно запахнула пеньюар на груди, пригладила короткие волосы. Она заметила, что Брайан уже полностью одет, и машинально отметила, как ему идет серый цвет.
— Который час?
— Почти семь. Хочешь есть? Я собирался приготовить себе что-нибудь вроде кофе с тостами, но можно и яичницу с беконом, если хочешь.
— Кофе будет в самый раз. — Линн поднялась. — Пойду пока оденусь.
— Не обращай на меня внимания, — подмигнул ей Брайан. — Я видел тебя и не такой!
От его хриплого смешка на ее щеках загорелся румянец. Внутри снова пробудилось желание, грозящее вот-вот выплеснуться наружу.
Линн обрадовалась, когда он исчез в кухне, потому что только теперь смогла сосредоточиться. Я еще не до конца проснулась, убеждала она себя, поэтому не владею собой. Я больше не хочу Брайана, он не вызывает во мне никаких желаний.
Но тут, как назло, он показался в дверях кухни.
— Иди же, я сделаю тебе кофе.
И Линн ничего не оставалось, как последовать за мужем. Она села на табурет и, опершись локтями на стол, наблюдала за тем, как он быстро и уверенно размалывает кофейные зерна, ставит джезву на огонь, достает фарфоровые чашечки. Вскоре запах свежесваренного кофе приятно защекотал ноздри, и Линн неожиданно почувствовала голод.
— Как насчет круассанов? — спросил он, будто прочитав ее мысли.
— Это было бы чудесно.
За окном уже набирал силу новый жаркий день. Глядя на ярко-синее небо, колышущиеся ветви пальм, не верилось, что где-то далеко, в Бирмингеме, люди кутаются в пальто и в плащи, пытаясь уберечься от ноябрьской измороси.
Боже, как чудесно снова вернуться домой и сидеть на собственной кухне! Все было так, будто никто никуда не уезжал.
Брайан поставил рядом с ней чашку и корзиночку с круассанами.
— Отсюда кажется, что за окном страшно жарко, — сказала Линн, кивнув в сторону сада.
— Самое прохладное время дня, — снова улыбнулся он. — Если хочешь перед отъездом искупаться в бассейне, то сейчас очень подходящий момент.
— Нет, может быть, попозже.
Линн отпила кофе. Напиток оказался изумительно вкусным, лучше всего, что она пробовала за последнее время.
— Пожалуй, вчера мы положили не слишком успешное начало нашему общению, не находишь? — неожиданно заметил Брайан. — Мне не следовало расспрашивать тебя о Майкле. Это было… нетактично с моей стороны.
Он внимательно наблюдал за Линн, и поэтому от его взгляда не укрылся вспыхнувший на щеках румянец.
— Я вчера устала, поэтому, наверное, была слишком нервной. Давай забудем об этом, хорошо?
— Так мы снова друзья?
— Конечно, друзья, — сказала она, стараясь не обращать внимания на огонь в крови, пробужденный его пристальным взглядом.
Брайан подошел совсем близко. И в какой-то момент Линн показалось, что муж поцелует ее. Однако он всего лишь на мгновение сжал ее плечо и вернулся на место.
— Хорошо, я рад. Это все значительно упрощает.
— Ты имеешь в виду лодочную станцию? — уточнила она, хотя была уверена, что именно это Брайан и хочет сказать.
— Да… конечно.
Где-то в доме зазвонил телефон. Некоторое время Брайан не реагировал, но потом все-таки нехотя встал.
— Пойду узнаю, кому я понадобился в такую рань.
