— «…что идут дорогою темною, за судьбою Первого Бога»? — процитировал Огнезор с иронией. — Не знаю, Ледогор. Ничего я уже не знаю… Веришь ли, — добавил с печальной улыбкой, — не о Тайном Престоле мне сейчас думается, не об Империи, по швам трещащей, а о том, заговорит ли она со мной после сегодняшнего… Как может быть такое?
Выглядел он уставшим, растерянным и совсем…человечным, что ли. Будто разбился в одночасье за столько лет отшлифованный образ божества, жестокого и безупречного, словно прахом пошли все нелегкие Верины старания, так долго из беззаботного мальчишки это божество создававшей… Странно, но Ледогора мысль такая почему-то даже порадовала.
— Выпороть бы тебя, да запереть покрепче, как в ученичестве бывало! Глядишь, и перестал бы себе ерундой всякой голову морочить! — пробормотал он ворчливо, но беззлобно. Покосился удовлетворенно на вызванную его словами широкую Огнезорову ухмылку, вздохнул и добавил задумчиво:
— Страшно это, наверное, — за себя и за других решать! Не завидую… А только, как бы дело тут не обернулось, вернуться в Гильдию ты все равно обязан…
— Об этом давай через год поговорим, если живы будем! — бесцеремонно прервал его юноша. — А сейчас расскажи мне лучше, что там у вас происходит? Очень уж вся история подозрительна!
— Мне-то откуда знать? — пожал Ледогор плечами. — Слышал я, что Темнослов давно за твоей спиной Насмешницей занялся. То ли почуял неладное, то ли он всегда так — ищет, как бы тебе гадость сделать… Еще как установил ты слежку за посредником ее, наш почтенный лекарь добыл где-то разрешение на прямой с Реми этим контакт. И пока ты по Империи колесил, он купчишку поприжал немного, а тот — не будь дурак — про охотницу все и выложил, да еще и весточку ей отправил, по Темнословову же приказу. После же провала «проверки» своей, мастер-лекарь наш в столице не стал задерживаться: сразу сюда поспешил. Ну, дальше ты сам все видел…
— Темнослов был моим наблюдающим? — понимающе перебил Огнезор.
— Ничего я такого не говорил! — поспешил мастер отпереться.
— Но ведь правда? Еще когда проверка эта дурацкая объявилась, я подозревать начал, потому как не будь Темнослов наблюдающим, никто бы его слушать не стал. Да и на Реми старик выйти мог, только если все мои отчеты видел, а это ведь не всякому позволено!
— Никто не будет злейшего врага внимательней, — согласно хмыкнул Ледогор.
— Что же тогда ты, наставник, в Эн-Амареше делаешь?
Гигант запнулся.
— Уж не за Темнословом ли шел?..
— Догадливый! — буркнул Ледогор. — Я лет семь уже Темнословов наблюдающий. Столько всякого на него собрал — другого давно похоронить хватило бы! Но кому-то в Гильдии ведь и самую грязную работу делать надо! А что может быть Испытания Боли грязнее? Вера вот в свое время побрезговала… Так что старика до сих пор трогать не решались…
— Ничего, — ядовито протянул Огнезор. — Он там себе таких заместителей вырастил — найдется замена! Да только не это меня больше всего беспокоит! — вновь он нахмурился. — Слишком уж масштабную развернул Темнослов деятельность: и разрешение на Реми (защищенного, между прочим, высокими чинами столичными) добыл, и Эн-Амареш вверх дном перевернул… Охрану ведь городскую не местная Гильдия подняла — наш мастер-лекарь постарался! С чего вдруг такие полномочия? Чувствую, стоит за этим очень крупная, не чета Темнослову, фигура…
— Знаешь же, я человек прямой, в интригах понимаю плохо, — насупился Ледогор.
— А я, кажется, как раз начал понимать, — задумчиво проговорил Огнезор. — Вот послушай! В Совете Семерых после моего ухода осталось высоких мастеров только шестеро, а что Темнослов давно седьмым быть хотел — это всем известно. Да только испытание пройти у него силенок не хватило бы, разве что другие высокие мастера проявили бы снисходительность. А для этого пообещать он им должен был что-то очень значительное, например, Белого Мастера… Теперь подумаем: двое из Совета — Сизобор и Вера — на моей стороне. Злата, хоть меня и не любит, но рисковать своим положением не будет — выждет, кто верх возьмет. Осталось еще трое, и все в равной степени претендуют на пост Главы Гильдии. Конечно, не стань меня, еще неизвестно, как они этот пост делить будут, но сейчас не в том главная их забота. Больше беспокоит их, что поддержанного Правящим Домом Белого Мастера отвергнуть будет очень непросто… Но известно им также, что Императору нынешнему, опоре Правящего Дома, не так уж много времени осталось. И что от наследника его толку ожидать не приходиться… Другим Домам крови и главам их, лордам нашим Эну и Амарешу, все это известно не хуже. Они уж и руки потирали бы радостно, только вот боятся идти наперекор Гильдии: помнят, чем мятежи и заговоры последние заканчивались. Поэтому всякую ниточку к нам использовать рады. Малую Книгу, например. Или Темнослова и тех троих из Совета… Заполучить трон и поддержку Гильдии — это ведь уже не просто интриги дворцовые, это надежные виды на новую правящую династию! Для такого и постараться стоит!..
— Раз все так, почему ты здесь еще? Эн-Амареш — город торговый, ворота даже ночью не запирает. Давно бы уже умчались, подальше от этого гнезда змеиного…
— Нельзя было мне ее увозить, — мрачно нахмурился молодой мастер. — Не в таком состоянии…
— Успел, значит, Темнослов к ней руку приложить? — понимающе глянул на него Ледогор. — За это ты ему и отметину оставил?
Губы Огнезора сжались плотнее. Он бросил еще один быстрый взгляд на девушку. Произнес тихо, будто через силу:
— Помнишь, наставник, ты говорил мне когда-то, что есть грань, о которой нельзя забывать? Грань, между тем, кто мы есть, и тем, что нам приходиться делать?..
Мастер не помнил, но на всякий случай уверенно кивнул.
— Возможно, это как раз то, что Темнослов во мне понял сегодня, — проговорил Огнезор еще тише, — то, почему ухмылялся он, умирая… Увидел он, как я перешел эту грань.
«Что за чушь!» — захотелось гаркнуть Ледогору. Захотелось разозлиться, отругать проклятого мальчишку за такие мысли, привести в чувство и волоком потащить обратно в Гильдию… Вот только не получалось у него ничего возразить — сидел да смотрел в удивленной, немой растерянности, как нервно играет Огнезор кончиками пальцев, как поглаживает заворожено согретый теплом кожи рифленый металл тяжелых своих перстней…
— Уходи, наставник, — наконец, не поднимая глаз, сказал юноша. — Не стоит еще и тебе в это впутываться. Если попадусь — так ведь всем причастным память проверить могут… С отчетом поступай, как хочешь, но дальше я сам разберусь.
Гигант со вздохом встал, неловко приладил на лицо маску, глянул мрачно сквозь черные прорези.
— Что бы ты ни делал, Огнезор, вернуться-то тебе все равно придется… — обронил напоследок.
С новой силой охватило юношу знакомое с ученических лет чувство принуждения: будто ведут его — незаметно, но неуклонно, — проложенной кем-то дорожкой. Той, которую сам он не выбирал — и вряд ли бы вообще выбрал. Но отказаться от которой уже не может…
Как он сейчас ненавидел это ощущение! Мысли о долге, власти, собственных возможностях слишком мало распаляли его тщеславие. Ну кто в двадцать шесть лет жаждет править миром? Покорять его — может быть. Добиваться признания. Наслаждаться недолгой иллюзией свободы и собственной неуязвимости, которую дает молодость. Искать приключений. Любить, в конце концов! И начинать потихоньку задумываться об уютном местечке, где можно было бы «осесть» после всего в компании близких людей…
Но уж никак не властвовать, навсегда отказавшись от самого себя, взвалив на плечи неизбежный груз верных и ошибочных решений, а в случае с Гильдией — еще и приняв клеймо всеобщей ненависти да проклятия!..
— Думаешь, сам этого не знаю? — вдруг разозлился Огнезор на наставника. — Еще как знаю! Знаю, что не уйти мне ни от долга, ни от крови чужой, ни от чужого страха и отвращения, который так любовно культивирует Гильдия! И от имени своего не уйти, и от всех проклятий, что уже на него навешаны!..
Но слова его разбились негромким хлопком открывшейся оконной рамы, растаяли в холодной, снежком сочащейся, мглистой тишине вместе с темной Ледогоровой фигурой.
Неприятный промозглый ветерок пробежался по комнате, а плеча вдруг нерешительно коснулась теплая девичья рука. Огнезор вздрогнул.
