Катьке какой-то азер лез, так он ему клешню поломал.
– Во, а я тебе о чем базарю. Я хоть и нарубился вчера, но помню. Поехали в кабак, надо Катьку растрясти как следует.
– Саша, ну подумай сам, разве я могу помнить всех, кто вчера был в этом ресторане? – натужно улыбнулась Катька.
Она сидела за столиком в отдельном кабинете ресторана «Маленький принц» и помешивала пластиковой соломинкой коктейль в высоком бокале.
Зюзя и Порожняк, сидевшие напротив нее, недовольно переглянулись. Запрудненский авторитет нервно мотнул головой.
– Катюха, ты не просекаешь. Это не просто базлы, это серьезное дело.
– Я не понимаю, Саша, – пожала она плечами, – о чем ты говоришь.
– Что за козлы к тебе вчера баки подбивали?
– Саша, сколько можно повторять? Я их не знаю, в первый раз видела.
– Какие они были из себя?
– Можно подумать, я на их лица смотрела. – Она передернула плечами. – Один, кажется, в замшевом пиджаке, а звали его… Я не помню… Ленчик или что-то в этом роде. Твой этот долбанутый телохранитель сразу схватил его за шиворот и потащил во двор разбираться. Как я могла его запомнить?
– А второй? – нетерпеливо спросил Зюзя. – Второго помнишь? Он же вроде азербайджанец был.
Прежде чем ответить, Катька шумно потянула через трубочку коктейль. Порожняк и Зюзя едва сохраняли терпение.
– Может быть, азербайджанец, а может быть, грузин, а может, армянин. Что я их, разбираю? Они для меня все на одно лицо черные.
– Так что было-то? – нервничал Зюзя.
– А ничего не было. Ну, он что-то начал подкатываться. – Катька, кривляясь, стала передразнивать кавказскую речь: – «Дэвушка, ай какой красивый. Дэвушка, почему один такой сидит? Давай паедем со мной кататься, у меня хороший машина, иностранный». Ну я ему отвечаю, что меня и так на «Мерседесе» возят. А он не унимался: «Дэвушка, давай я тебя вином напою, ноги в шампанском буду мыть. Ай, такой красивый, как это, как солнце».
– А ты что?
– А что я? Я ему говорю, что занята и вообще он мне не интересен.
– А он что?
– А что? Опять то же самое: «Дэвушка, поехали кататься, шашлык угащу». Вот и все. Потом пришел этот твой жлоб, что-то спросил у бармена.
– Что спросил?
– Не знаю, – плаксиво ответила Катька. – Ну что-то вроде, приставал он ко мне или нет. Потом подошел к этому черному, схватил его за руку. Они так минуту постояли. Тот черный согнулся, Долбан его отпустил. Потом схватил меня. Между прочим, очень грубо схватил и потащил к выходу. Вот и все. Я тебе вчера говорила – он меня в машину запихивал и ударил. Теперь я из-за этого синяка под глазом не могу в бар выйти.
– Да ни хрена там у тебя нету, – зло сказал Саша Порожняк.
– Это потому, что я много грима положила. Но вообще, мне неудобно. Этот идиот меня перед всей публикой опозорил.
Зюзя вышел из-за стола, остановился у двери, глянул в зал.
– А сегодня этот азер есть? – спросил он.
– Откуда я знаю, я там не была.
Порожняк встал из-за стола, грубо схватил Катьку под руку и потащил к двери.
– Что ты делаешь? – взвизгнула она.
– Зекай туда. – Он ткнул пальцем в зал. – Есть там эта падла или нету?
Бегло окинув взглядом публику в зале «Маленького принца», Катька решительно покачала головой:
– Нет.
– Халдей за стойкой тот, что вчера был?
– Ты про бармена говоришь? Нет, не он.
– А где тот?
– Не знаю, выходной, наверное. Саша, отпусти руку, мне больно. И вообще, что произошло? Почему вы пристаете ко мне с этими дурацкими вопросами?
– Ничего, – процедил сквозь зубы Порожняк, отпуская Катьку. – Сербай свое хавло.
Он сел на свое место, с мрачным видом закурил, потом повернулся к водителю:
– Зюзя, накати-ка мне стопарик. Кирнуть хочу.
Тот послушно выполнил просьбу, глазами проследил за тем, как сто граммов водяры исчезают в глотке шефа, после чего поднес Порожняку бутерброд с икрой.
– Не, не хочу, – поморщился тот. – Душа не принимает.
– Может, кентовку надо собрать?
Порожняк угрюмо покачал головой:
– Не, рано еще. Покумекать надо. А то я своих пацанов знаю – начнут бушевать, а мне потом мазаться.
– Так ведь опасно, шеф. Если что, у меня только перо имеется. Может, хоть оруженосцу позвонить, пусть волыну притащит?
Порожняк вдруг отчетливо осознал, насколько шатким было его нынешнее положение. До сегодняшнего утра все шло в елочку, а теперь, после смерти Долбана, запрудненский авторитет снова встал перед необходимостью выбора между миром и войной.
Мир означал сытое, безбедное, спокойное существование, поездки с ветерком, развлечения с Катькой. Война же перечеркивала всю эту идиллию.
А куда денешься, если труп вон, в морге городской больницы? Пацаны уже знают об этом и наверняка сами собираются что-то предпринять. Если вовремя не накинуть на них узду, они таких дел наворочают…
Вроде бы Долбан никому из них корешом не был, но ведь он же свой, из «синих». Если зверям все с рук спустить, они же на кумпол сядут.
«Эх, – с тоской подумал Порожняк, – и куды бедному крестьянину податься?»
Самсон в одиночестве сидел за столиком на кухне своей малогабаритной квартиры и, окруженный клубами табачного дыма, тупо смотрел на ополовиненную бутылку водки.
В его отяжелевшей голове удерживалась единственная мысль – ты, Самсон, фраер, бык доеный. И кинул тебя этот валет червонный.
Рука его сама собой потянулась к бутылке. Но едва первые капли пролились на дно стакана, как раздался звонок в дверь.
– Какая там падла притащилась?
Вынужденно оторвавшись от невеселых раздумий, Самсон вышел в прихожую и открыл дверь. На пороге стоял Корень, нервно дергая головой.
– Квасишь? – спросил он, не здороваясь.
– Ты че, бля, самый умный? – неприветливо ответил Самсон.
– Кочумай, Самсон, мы ж с тобой кореша по жизни. Или ты из-за бабок вчерашних кипишуешь?
– Че надо?
– Дай зайти.
– Ну заходи.
Самсон захлопнул за Корнем дверь. Оба прошли на кухню, сели за стол.
– Кирнуть хошь? – Самсон кивнул на бутылку водки.
– Нальешь – кирну, – с охотой согласился Корень. – И повод есть.
– Какой повод? – поставив перед приятелем стакан и плеснув туда сто грамм водки, спросил Самсон.
– Помянуть надо.
