раны на груди Корня, мокрым пятном растекаясь на черной майке.
И тут Самсон окончательно ошалел. С тупой яростью он принялся бить Корня ножом куда попало – в шею, плечо, грудь, в живот.
Корень плашмя шлепнулся на спину, задергался всем телом, забился в конвульсиях. Кровь хлестала изо всех ран, лужами растекаясь по полу.
Самсон, тяжело дыша, отступил на шаг назад и тупо уставился на бьющееся в судорогах тело. Корень дергался еще с полминуты, потом затих. Самсон наконец сообразил, что пора сматывать.
Бросив окровавленный нож на труп, он шатающейся походкой вышел из кухни. И тут его ждал неприятный сюрприз.
Едва Самсон взялся за дверную ручку, чтобы выйти из квартиры, за его спиной щелкнул дверной замок. На пороге маленькой комнаты, дверь которой выходила в прихожую, стояла, бессмысленно улыбаясь, седоволосая старуха в потертом засаленном халате.
Уже плохо соображая, что делает, Самсон кинулся на старуху, сбил с ног, навалился сверху и стал ее душить. Старуха захрипела, задергала руками и ногами, но Самсон железной хваткой держал ее за горло.
Очередная жертва сопротивлялась недолго. Она затихла через полминуты, вывалив изо рта прокушенный язык. Ее страшно выпученные глаза смотрели на убийцу.
– Сука старая, – выдохнул Самсон, поднимаясь.
Руки его дрожали, перекошенное от злобы лицо нервно дергалось. Пнув обмякшее тело старухи ногой, он добавил:
– Это вам мой должок.
Пятясь задом, Самсон оказался в прихожей, раскрыл дверь на лестничную площадку и вышел из квартиры.
Глава 24
Саша Порожняк в компании непьющего – по службе не положено – Зюзи сидел за столиком в отдельном кабинете своего любимого кабака «Маленький принц». В дневное время ресторан был почти пуст. Только приглушенная музыка доносилась из зала.
На столе перед Порожняком стояли початая бутылка дорогого французского коньяка «Мартель», блюда с холодными закусками и наполненная фруктами ваза.
Порожняк глотал «Мартель» маленькими рюмками, не закусывая, и лишь иногда отрывал от грозди виноградину и бросал ее в рот.
Зюзя по своему обыкновению заправлялся кусками ветчины, тонко нарезанными ломтиками копченой рыбы и заливными говяжьими языками, запивая шипучей пепси-колой.
Внешне запрудненский авторитет выглядел спокойным, но по отдельным репликам, которые он бросал в сторону своего водителя-отбойщика, можно было понять, что он нервничает.
– Зюзя, я вот никак не могу просечь, чего ты все время столько жрешь, как удав?
– Так, бля, никак зону забыть не могу, – набитым ртом отвечал Зюзя. – Там же, бля, одна бурда и шрапнель. А я ее с детства ненавидел.
– Ты где чалился?
– В Мордовии. Ох, бля, и паскудное было место. Зона красная, одни суки. А пайка же какая была херовая. Сукам-то, бля, все разрешалось, у них и сгущенка, и бациллы, и индюшка. А у нас даже макароны и те тока по большим праздникам давали.
– И что? Никак не грели?
– А кто ж нас будет греть? Если б хоть зона черная была. А на передачах от родни долго не протянешь. Они ж у меня не караси.
Порожняк рассеянно слушал Зюзю, время от времени прикладываясь к рюмке с коньяком. Со вчерашнего дня он пребывал в состоянии напряженного ожидания.
На стрелке возле пансионата «Сосновый бор» не удалось шмальнуть Айваза. Ответный удар был неизбежен.
В опасении за свою жизнь Порожняк даже не ночевал дома. Захватив с собой Чеснока и Семена, он уехал от греха подальше в дом отдыха «Приозерье» в тридцати километрах от Запрудного. Но и там Порожняк не чувствовал себя спокойно, всю ночь проворочавшись в постели.
В Запрудный Порожняк вернулся пару часов назад, помня о том, что ему необходимо развести кое-какие рамсы. Для начала нужно было решить вопрос с Самсоном и Корнем. Карточный долг – дело нешуточное, тут косяки недопустимы.
Как и накануне, ни Самсона, ни Корня найти не удалось. Их квартиры были заперты, на звонки в дверь никто не открывал. Видно, их гулянки затянулись.
Порожняк решил отправиться в ресторан, чтобы скоротать время до вечера. Лишь оказавшись в уютной прохладе ресторанного зала, Порожняк отпустил Чеснока и Семена по хатам. В «Маленьком принце» Саша чувствовал себя в безопасности. Охрана здесь хорошая, да и Зюзя рядом. Черные сюда сунуться не посмеют. После переживаний Саша решил наградить себя дорогим коньяком.
Спустя четверть часа, когда бутылка «Мартеля» уже наполовину опустела, Порожняк встал из-за стола. Тут же вскочил и Зюзя.
– Ты куда, шеф?
– На дальняк схожу.
– Я с тобой.
– Че – болт будешь мне держать? – засмеялся Порожняк.
– Ну, это… – растерялся Зюзя, – подежурю возле сортира.
– Ладно, порулили, – великодушно разрешил Саша.
В сопровождении телохранителя он вышел в вестибюль ресторана, где располагались туалеты.
Здесь было пусто. Только одинокий охранник сидел за гардеробной стойкой. Бегло глянув на Порожняка и его отбойщика, молодой качаный парень в синей форменной рубашке погрузился в размышления над кроссвордом.
Зюзя зашел в туалет вместе с Порожняком. Саша занял отдельную кабинку, а его отбойщик, послонявшись немного возле зеркала и услышав, как довольно охает шеф за дверью, прислонился к стенке.
Ресторанный охранник к этому моменту из-за гардеробной стойки исчез. Но Зюзя не обратил на это никакого внимания. А напрасно…
В просторный ресторанный вестибюль по-хозяйски вошли два крепких парня в камуфляжной милицейской униформе. Один из них, с погонами старшего сержанта, похлопывал по руке резиновой дубинкой.
Увидев подпирающего стенку Зюзю, милиционеры уверенно направились к нему. Конец дубинки уперся в грудь порожняковского телохранителя.
– Ты, бля, козел, – сказал младший сержант, – руки за голову и мордой к стенке! Быстро!
Зюзя попробовал дернуться, но тут же получил чувствительный тычок дубинкой по ребрам.
– Я что – неясно сказал? – повысил голос милиционер. – Развернулся, быстро!
Подчиняясь команде, Зюзя заложил руки за голову, повернулся лицом к стене. Милиционер несколько раз ударил его дубинкой по ногам чуть ниже колен.
– Шире давай! Вот так. Семенов, обыщи его.
Младший сержант быстро ощупал Зюзю с ног до головы и с торжествующим видом выдернул из-под рубашки пистолет.
– Волына не моя, – быстро выпалил Зюзя.
– А чья – Пушкина?! Семенов, браслеты на него и в машину!
– Да чего я сделал? – попробовал возмущаться Зюзя, но, получив резиновой дубинкой сильнейший удар по почкам, инстинктивно опустил руки и выгнулся.
– Ах ты сука, я тебе что, сказал – вольно? – горячился старший сержант.
Дубинка еще несколько раз опустилась, теперь уже на голову и плечи Зюзи. Тем временем Семенов быстро сорвал с пояса наручники, завел руки Зюзи, корчившегося от боли, за спину и защелкнул браслеты на запястьях.
