обнаружить и запеленговать значительно труднее, чем где бы то ни было. Там Шамседдин надеялся спокойно и незаметно для азербайджанских спецслужб получить ответ на свое сообщение, переданное в эфир еще с азербайджанского побережья в районе поселка Бяндован.
Шамседдин заглушил дизель и пустил катер в дрейф в непосредственной близости от этого поселка. Нефтяные вышки высились в море, горели, пуская в небо черный дым, газовые факелы.
Шамседдин спустился в каюту, приготовил к работе спутниковый радиопередатчик. Некоторое время искал волну, потом передавал свои позывные, терпеливо ожидая ответа. Наконец дождался, и приятный женский голос на чистом арабском языке стал медленно, отчетливо произносить одну за другой цифры и литеры.
Едва только прозвучал ответ на его позывные, Шамседдин судорожно схватил ручку и придвинул лист бумаги. Он стал тщательно, символ за символом записывать передаваемое ему шифрованное сообщение, кивая в такт слогам. Наконец список символов был зачитан до конца. Приятный женский голос по-арабски же сообщил, что сейчас сообщение будет повторено, после чего началась диктовка шифрованного текста сначала. Шамседдин с ручкой в руке, склонившись над листом бумаги, внимательно проверял записанное им.
Наконец чтение закончилось. Приятный женский голос попрощался по-арабски и исчез из эфира, его место тут же заняла темпераментная восточная музыка.
Шамседдин выключил рацию, открыл шкаф в каюте, вытащил оттуда томик бульварного романа. Заглядывая туда, листая страницы, Шамседдин стал медленно, букву за буквой дешифровывать полученное сообщение. Вскоре текст его, записанный арабскими буквами, но на курдском языке, возник на листке перед ним.
Неведомый корреспондент американского профессора ихтиологии благодарил его за переданную информацию и предписывал в сложившейся ситуации воспользоваться запасным планом действий. Кроме того, следовало в ближайшее время отправиться в район строящихся нефтяных терминалов и трубопровода возле острова Чечень и выполнять поставленную ранее задачу, используя новое оперативное прикрытие.
Некоторое время Шамседдин внимательно рассматривал получившийся текст, словно заучивал его наизусть, впитывал в себя его содержание. Потом вытащил из кармана зажигалку, подпалил оба листка, положив их в пепельницу, добился того, чтобы бумага сгорела дотла. После этого он взял содержимое пепельницы, выбрался на палубу и вытряхнул пепел в море.
Вернувшись в каюту, Шамседдин убрал бульварный роман с кодом к шифру обратно в шкаф. Поднялся в ходовую рубку, завел двигатель, развернул катер курсом на север, дал судну полный ход. Там, на севере Каспия, располагался небольшой, приземистый, окруженный песчаными пляжами и зарослями тростника остров Чечень. Туда и лежал путь американского профессора ихтиологии, странным образом интересующегося строительством российского нефтепровода.
ГЛАВА 18
Надувная моторка с Полундрой и двумя армейцами на борту быстро приближалась к берегу возле станицы Новотеречная. Вот уже хорошо видны строящиеся терминалы, работающий башенный кран. Однако сидящий на носу лодки Полундра задумчиво уставился куда-то в сторону, разглядывая очертания песчаного, покрытого тростником берега. Потом он взял бинокль, стал просматривать прибрежные тростники через оптику. И вдруг сказал, поворачиваясь к сержанту:
– Ну-ка, возьмите влево, еще левее причала... Пойдем вдоль берега, посмотрим, что там есть.
Сержант послушно взял влево, оставив в стороне терминалы и причал, стал на малом ходу пробираться по мелководью рядом с зарослями тростника. Они уже довольно далеко углубились в лабиринт островов и проток на мелководье. Здесь царила тишина, здесь был непуганый мир живой природы, ни причала, ни строящихся терминалов отсюда не было ни видно, ни слышно. Вдруг Полундра заметил в самой гуще стеной стоящего высокого тростника некую прогалину.
Полундра махнул рукой сержанту, тот заглушил мотор. Старлей внимательно осмотрел открывшийся в стене тростника проход. Но нет, чтобы протащить через него лодку, не могло быть и речи, он был слишком узок для этого.
– Придется вам опять окунуться, товарищ старший лейтенант! – обнажая в улыбке большие белые зубы, сказал сержант.
– Да уж, – не стал спорить североморец.
Однако на этот раз старлей не стал надевать баллоны с воздухом. Просто натянул на голову капюшон гидрокостюма, на лицо – маску акваланга. Изготовился, присел на край борта и, взмахнув в воздухе ластами, плюхнулся спиной в изумрудную, немножко начавшую загнивать в этом месте, воду. Перевернулся через голову, ушел вниз, но тут же вынырнул, подплыл к проходу в тростниках.
Под водой этот проход оказался много шире и просторнее. Часть стеблей внизу, толстых, узловатых, прочных на разрыв, голыми руками не возьмешь, была срезана и валялась, устилая дно. Другая же, особенно по краям прохода, была переломана, словно бы здесь протаскивали что-то громоздкое и тяжелое. Полундра оглядел торчащие обрубки тростника: срезы были ровные и правильные. Стало быть, не обломаны случайно, а срублены точными и умелыми ударами чего-нибудь очень похожего на остро отточенный водолазный нож. Полундра больше не сомневался: это не случайная прогалина в тростниковых зарослях, но сделанный человеческими руками проход. Причем тому, кто это сделал, пробираться под водой было проще и легче, чем над ней.
Полундра осторожно поплыл по прорубленному в сплошной тростниковой стене проходу, широкому ровно настолько, чтобы пройти человеку с аквалангом. Внизу между стеблей сновали тысячи разнообразных живых существ. Затаившиеся в водорослях на мелководье хищные рыбины шевелили плавниками, таращили на него выпученные глаза. Ворочали клешнями зеленые раки, сновали туда-сюда крохотные рыбешки, и не один и не два раза североморец успел заметить, как такая крохотная веселая рыбка с размаху влетала какой-нибудь белуге прямо в пасть.
На мелководье старлей встал на ноги, снял ласты и маску и побрел по тростниковым зарослям. Здесь тростник был не просто срезан, но и притоптан чьими-то ногами. Насколько Полундра мог судить, здесь проходили раза три или четыре, но не больше.
Вскоре он выбрался на небольшую полянку. Остановился, вздохнул полной грудью. Здесь у самых корней по-прежнему плескалась вода, доходившая Полундре до щиколотки, но посреди этой полянки высился песчаный пригорок. Тростник стоял стеной, высокие стебли смыкались над головой, образуя подобие шатра. Поэтому полянку и пригорок практически невозможно обнаружить не только с земли, но даже и с воздуха.
Стоя по щиколотку в воде, североморец, как зачарованный, смотрел на этот идеальный, лучше и придумать нельзя, тайник в зарослях тростника. В том, что это был именно тайник, которым интенсивно пользовались для каких-то целей, Полундра не сомневался ни минуты. На пригорке, на его сухом песке видны были четко отпечатавшиеся, практически не смазавшиеся следы ласт. Потом Полундра разглядел следы столь необычные, что долго стоял, разглядывая их издали и пытаясь понять, какой зверь или предмет мог оставить такие странные глубокие вмятины в песке.
– Да это же подводный мотоцикл! – вдруг воскликнул старлей, хлопая себя по лбу. – Ну конечно! Только его винт может оставлять такие следы! Потому-то и просека такая широкая, что через нее этот аппарат тащили из воды, а потом прятали здесь.
На склоне песчаного пригорка лежала куча стеблей тростника, уже потемневшая от времени. Значит, эти стебли были срезаны несколько дней назад.
– Этим делом, наверное, прикрывали мотоцикл от посторонних глаз, – задумчиво проговорил старлей. – Не иначе как, сделав дело, наш террорист оставил здесь, в тростниках, свое средство передвижения, а возможно, и акваланг. Интересно, почему он сразу не унес его отсюда? Наверное, действовал один, без помощников...
Полундра осторожно обошел пригорок. С другой его стороны тоже полно было всяких следов, от ног и от винта подводного мотоцикла. Внезапно североморец замер, как хорошая охотничья собака, почуявшая след. На этой стороне пригорка на песке виднелся четкий отпечаток человеческой ноги. Очевидно, аквалангист снял здесь ласты и дальше пошел, неся их под мышкой. Полундра склонился над отпечатком, для верности приложил свою руку, жалея, что с ним нет линейки. Немного ошарашенный, выпрямился, оглядываясь
