Мария Тереза была словно послана небом в ответ на ее молитвы, размышляла Анна-Лиза, когда, почувствовав в себе прилив уверенности, наносила последние штрихи своего вечернего макияжа. Теперь она сможет встретить Рамона с высоко поднятой головой. Полчаса, проведенные с Марией, были равноценны целому году, прожитому в поселке.
Свиньи? Нет проблем. Крепкий петушок, чтобы пробудить к жизни в ее вялых курочек? Его пришлют завтра. Кроме того, Мария делила пекарный бизнес со своими многочисленными родственниками и готова была в свободное время помогать в поместье. А если и этого будет недостаточно, она лично знала каждого, кто когда-либо работал в Фуэго Монтойа.
Анна-Лиза последний раз посмотрела в зеркало. Теперь она готова встретить кого угодно… Даже Рамона Переса? — спросил ее тихий, но настойчивый голосок. Прищурив глаза, она ответила себе: «О, да! Его в особенности!»
Нет, нет, нет, это не может быть правдой, скорее, просто дурной сон, пыталась убедить себя Анна- Лиза, зарываясь с головой в черные атласные подушки. Но эротические напоминания были повсюду… В смятых простынях, в запахе, напоминающем о нем, и в мягком покачивании волн, убаюкивавших ее в этой колыбели обольстительной роскоши.
Ну, хорошо, допустим, подумала она, резко приподнимаясь. Он расставил ей ловушку, и она в нее попалась. Но разве у нее нет никакой гордости, никаких сомнений и никаких принципов? Мысль о том, что она спала с женатым мужчиной, уже приводила ее в ужас, но кто же в здравом уме будет спать с противником? Студентка-первокурсница, и та была бы более благоразумной.
Само слово «ужин» звучало так невинно, так безопасно! Но ужин на яхте Рамона таил в себе слишком много удовольствия. Романтический, чувственный, обольстительный мужчина… Он и не скрывал своих дальнейших намерений. Теперь он наверняка завладеет поместьем Фуэго Монтойа. Ведь затащил же он ее в постель!..
— Что вы делаете?
Анна-Лиза виновато вздрогнула и схватила простыню, чтобы прикрыться, как только Рамон вошел в каюту. Зажмурившись столь крепко, что глазам стало так же жарко, как и лицу, она в отчаянии мысленно умоляла его уйти. Он женатый мужчина! Где только был ее здравый смысл? Ее рассудок?
— Поднимайтесь! — Его голос прозвучал слишком резко.
Это оскорбление?
— Взгляните на меня, Анна-Лиза, — приказал ей он, когда она еще глубже зарылась в простыни. — Ну, нет, так не пойдет. — И, подойдя к кровати, он проворно сдернул с девушки покрывало.
С тревожным криком Анна-Лиза протянула руку, чтобы помешать ему, и только тогда поняла — она не обнаженная, как думала. На ней оказалась верхняя часть довольно элегантной пижамы. Определенно предназначенная для мужчины, из шелка цвета бургундского вина с черной окантовкой, пижама отлично сохраняла благопристойность Анны-Лизы. Откинув с лица спутанные волосы, она подняла голову.
Посвежевший после душа Рамон был одет в темно-серый костюм безупречного покроя, который прекрасно сочетался с белой накрахмаленной рубашкой и строгим шелковым галстуком голубых тонов. Деловой костюм, решила она, смутно припоминая сделанный предыдущим вечером звонок дону Альфонсо с просьбой организовать встречу в его офисе.
— Который час? — спросила она, безнадежно пытаясь хоть как-то нормализовать ситуацию.
— Вот так-то лучше, — одобрительно заметил Рамон, увидев, что она наконец-то делает над собой усилие, чтобы встать. Было видно, что все происходившее его развлекало. Анна-Лиза попыталась вспомнить хоть что-то из прошедшего вечера и запуталась в размытых образах. Но чувство стыда при мысли о том, что, должно быть, произошло между ними, не покидало ее.
— Вам следует отвести от меня свой пристальный взор, подняться и пойти освежиться, — холодно предложил он.
Это было нелегко, особенно если вы только что провели ночь вместе… Его надменность говорила о том, что он чем-то расстроен. Но если это так, то почему он не проявляет никаких чувств? Даже открытое презрение к ней было бы лучше, чем это равнодушие.
— Встреча с нашими адвокатами назначена на одиннадцать, — сказал Рамон, — а сейчас уже… — он взглянул на свои наручные часы, — чуть больше десяти.
И опять его повелевающий голос не сказал ничего, что могло бы прояснить картину их отношений. Униженная и подавленная, Анна-Лиза подтянула колени к подбородку.
— Так как у вас нет времени возвращаться на finca, — спокойно продолжал Рамон, — я осмелился заказать вам подходящий наряд прямо на яхту. Надеюсь, он вам понравится. — Он указал взглядом на костюм от Армани, висящий в пустом шкафу. При других обстоятельствах Анна-Лиза обрадовалась бы, но теперь это походило на последнюю степень унижения. Несомненно, он хочет с ней так рассчитаться! Или, быть может, таким образом, грубо намекает, что ее наряд прошлым вечером больше подходил для обольщения, чем для деловой встречи. В тот момент облегающее черное платье казалось отличной идеей, оно было простым и в то же время изысканным. Единственной легкомысленной деталью наряда были босоножки на высоких шпильках. И она позаботилась о том, чтобы ее полная грудь была скрыта под серебристой кашемировой шалью.
Но тут Анна-Лиза вспомнила, что избавилась от босоножек еще до того, как оказалась на яхте. Она сняла их, чтобы не повредить доски из тикового дерева. Поднимаясь по трапу, она опиралась на руку Рамона… А как только белоснежное судно снялось с якоря, ее шаль принялась развеваться под дуновением морского бриза, пока, наконец, Рамон не взял ее и не передал одному из членов своей команды, одетому в униформу.
Ужин был подан на палубе, под стеклянным навесом. Только они вдвоем. Люди, которые их обслуживали, были подобны теням, они знали, когда появиться и когда исчезнуть. В то время, как отполированный корпус яхты разрезал зеркальную гладь моря, Анна-Лиза принялась потягивать первый бокал шампанского…
— Я думаю, для вас будет лучше принять холодный душ, — живо заметил Рамон. — Я распоряжусь, чтобы вам принесли поднос с соком и круассанами.
С трудом верится в то, что ужин мог повергнуть ее в гипнотическое состояние, но как еще можно объяснить тот факт, что она сама склонила голову ему на плечо? Анна-Лиза нахмурилась, пытаясь вспомнить, когда именно Рамон снял свой смокинг, расстегнул манжеты, завернул рукава, обнажив сильные, загорелые руки, покрытые темными волосками. Все было словно в тумане…
— Я включу для вас душ, — рявкнул он, прервав ее мечты нетерпеливым жестом, — а после этого жду вас на палубе. Если вас вообще волнует будущее finca, вам дается ровно полчаса на сборы.
Анна-Лиза тряхнула головой, пытаясь воскресить в памяти каждую деталь прошедшей ночи. Она смутно помнила, как потянулась за бокалом шампанского и их пальцы соприкоснулись. Затем, забрав бокал из ее руки, Рамон усадил ее на диван…
— Анна-Лиза! Как вы собираетесь заключать со мной сделку, если даже еще не встали с постели? Я уже несколько раз просил вас подняться.
— Извините… Я… Я думала о прошедшей ночи…
Произнесенные им слова звучали, как пощечина:
— Сейчас на это нет времени!
Набравшись смелости, она села и посмотрела ему в лицо:
— Разве вы не получили удовольствие?
— Еда была неплохой, — раздраженно ответил он.
— А остальное? — Она смотрела, как он нетерпеливо теребит ручку двери.
— Шампанское было хорошей выдержки, а вообще я понятия не имею, о чем вы говорите.
Она сердито повернулась к нему спиной. На какое-то мгновение он замолчал, а потом громко рассмеялся:
— Позвольте мне разуверить вас, Анна-Лиза. Если бы между нами вчера вечером и произошло что-то кроме ужина, вы бы об этом помнили.
— Значит, мы не?.. — Она быстро взглянула на него и снова отвернулась.
