сопротивления. Его «макаров» изрыгнул огненную вспышку раньше, чем Умар успел сообразить, к чему приведет это необдуманное действие. Пуля угодила водителю в грудь. Девочка в салоне «БМВ» истошно закричала, попыталась вырваться из рук Хафиза, но хватка последнего оказалась жесткой. Он едва не вывернул девочке руку.
Умар не стал проверять, удалось ли ему прикончить неверного с первого выстрела. По большому счету, это не имело значения. Со своей позиции он видел, что Ваххит с Султаном уже завершили свою часть операции, а потому оставаться и дальше возле магазина на Васильевской было лишено всякого смысла. Умар забросил мешок с деньгами в «БМВ» и сам плюхнулся на переднее сиденье.
– Поехали! – приказал он Айрату.
Тот запустил двигатель, автомобиль сорвался с места. Умар оглянулся. Рядом с фургоном валялись три трупа, а с противоположного конца квартала отъезжала машина, на которой к месту проведения акции прибыли Султан и Ваххит.
Девочка продолжала верещать на заднем сиденье, и Хафизу никак не удавалось зажать ей рукой рот.
– Зачем ты ее с собой тащишь? – вспылил Умар, чувствуя, как от этого крика у него раскалывается голова.
– А что с ней делать-то? – озадаченно откликнулся Хафиз.
– Просто вышвырни ее из машины!
– На ходу?
– Вышвырни, я сказал!
Хафиз перегнулся через хрупкое тело шестилетней девочки и распахнул дверцу. Затем отпустил ее и ударом ноги в бедро помог покинуть салон. На то, что произошло с ребенком в дальнейшем, Хафиз предпочел не смотреть. Умар и подавно не обратил на это внимания. Ему достаточно было того, что крик наконец прекратился.
Гамзало швырнул на стол свой паспорт.
– Назырбек, ты поедешь сейчас в аэропорт Грозного и закажешь билеты на Урал. Поедем втроем. Ты, я и Махмуд. Я хочу, чтобы ни у кого из членов джамаата не осталось желания вести себя, как Умар. Завтра мы должны быть в Екатеринбурге, Назырбек. Я не хочу откладывать разговор с Умаром...
Расадулаев водрузил ноги, обутые в тяжелые солдатские сапоги, на деревянную лавку.
– Где твой паспорт? – Назырбек выставил перед Махмудом раскрытую ладонь.
Тот полез в нагрудный карман камуфлированной куртки и извлек из него необходимый документ.
– Вот он, держи.
– Муса вчера был в Чечне, – Гамзало дождался, когда Назырбек сложит паспорта в свою сумку, и продолжил: – Ты можешь ехать в Грозный. Мы обсудим все по дороге...
– Да, Гамзало. – Назырбек поспешно поднялся с лавки.
Через минуту братья услышали, как во дворе заревел мотор его машины.
– Муса доложил мне об отряде Абдулина в Екатеринбурге, – сообщил полевой командир. – Все, что нам докладывали об этом человеке, – правда. Он компрометирует идеи ваххабизма. Пришло время его убрать.
– Но Умар приносил большие деньги, – возразил Махмуд. – За одного только Кеплера мы получили три миллиона долларов...
– Вот именно, что приносил, – оборвал брата Гамзало. – Муса оставил мне бухгалтерские документы Екатеринбургского общества ислама. Я внимательно посмотрел их. Кеплер был первой и самой удачной операцией Абдулина. Умар мог бы стать настоящим моджахедом, и у меня даже были планы сделать его имамом уральской группировки. Но он оказался слаб. Вот эти бумаги. – Чеченец бросил на стол сложенные вдвое измятые листы бумаги. На них шариковой ручкой были написаны какие-то слова и цифры. – Умар стал воровать. Подсчеты говорят о том, что его закят составлял не больше десяти процентов. Остальное он использовал для собственных нужд. Он отрекся от джихада. А главное шариатское правило: за отречение от ислама – смерть. Мы должны совершить этот акт правосудия.
Махмуд очередной раз отметил, что глаза Гамзало загорались всякий раз, когда он начинал говорить о вере.
– Прикрываясь знаменем борьбы с неверными, он совершает нападения на предпринимателей, грабит их, а деньги забирает себе. О том, что он ведет неправедный образ жизни, мне говорили люди из его отряда. Свои поступки он называет джихадом. Он – не ваххабит! Он – маньяк. Умар совершенно потерял бдительность. Он совершенно забыл о конспирации. С группой вооруженных людей вошел в мечеть с автоматом и стал кричать о том, что все муллы продажные и что настоящая религия – это ваххабизм... Он ставит под удар наши планы об образовании братства правоверных от Урала до Кавказа... Умар будет уничтожен. Мы должны это сделать.
Махмуд поднял со стола бумаги, которые швырнул его брат, и стал с интересом изучать записи.
– Да, действительно, Умар ведет себя в высшей степени странно, – резюмировал он.
– Завтра мы будем в Екатеринбурге, – снова заговорил Гамзало. – И завтра поговорим с Абдулиным на месте. Умар должен знать, что предал ислам. Этот урок будет уроком для всей его группировки. Они должны знать, что с того момента, как вступили в ряды ваххабитов, ни у кого из них больше нет возможности по собственной воле вернуться к обычной жизни.
Махмуд, соглашаясь, кивнул. Слова брата были ему вполне понятны. Так же как и то, что они собирались сделать в отношении Умара.
Старое кресло с ободранной на подлокотниках полировкой и деревянными ножками угрожающе хрустнуло под Умаром.
Однокомнатная квартира, которую Айрат снял специально для этого случая, была из старого жилого фонда. Какой-то пьянчужка согласился сдать ее чеченцам на несколько дней за умеренную плату. Мебель в квартире была древняя, со стен у самого потолка свисали отклеившиеся от штукатурки обои, косяки дверных проемов залапаны грязными отпечатками многочисленных рук, когда-либо к ним прикасавшихся.
Умар вскочил и со всей силы ударил сапогом по боковой ручке. Кресло подлетело вверх и, ударившись о дверь, упало на пол. Глаза Абдулина горели. Он отшвырнул перекошенные остатки от кресла, обтянутые зеленой материей, в прихожую.
– Высыпай! – приказал он Ваххиту, показав на письменный стол около чугунной отопительной батареи.
Тот подошел к столу и вытряхнул на него содержимое обоих мешков. На столешницу посыпались аккуратно перетянутые резинками ровненькие пачки купюр. Участники налета с жадностью уставились на деньги.
– Считайте, – бросил Умар.
Четверо чеченцев одновременно кинулись к столу.
– Не все! – одернул их Абдулин. Он спокойно опустился на софу, расположенную напротив стола у стены. – Султан, считай ты. А мы будем смотреть, как ты это делаешь, чтобы ты ненароком не взял себе чего-нибудь из общей кассы.
Умар коротко засмеялся. При этом его взгляд остался непроницаемо ледяным. Только рот скривился в некоем подобии улыбки.
– Ну, чего уставились? Отойдите от него! – скомандовал Умар.
Султан недоверчиво покосился в сторону старшего.
– Один, два, три, четыре... – он стал аккуратно перекладывать в отдельную кучу пачки десятирублевых купюр. – Тридцать две пачки. Теперь по пятьдесят рублей...
– Нет! Сначала пересчитай, сколько денег в одной такой пачке, – остановил Султана Умар.
Султан снял с одной из пачек резиновый ободок и принялся шелестеть купюрами, отсчитывая вслух
