третьей по счету деревней остановились. Все вышли из машин. Сесара отвели в сторону, и энергетики услышали автоматную очередь. Больше они своего водители не видели. После этого с них сняли повязки и повели через лес. Шли часа два, после чего устроили привал на ночь. Пленников связали по двое и привязали к деревьям.
Утром их погнали дальше. Шли весь день, несколько раз переправлялись через небольшие, но бурные реки. Когда подошли к лагерю, пленным снова завязали глаза (как видно, бандиты не хотели, чтобы их узники ориентировались на местности). Сняли повязки уже в бараке. И с тех пор все, что они видели, – вот эти голые стены да кусок леса вокруг барака, куда их дважды в день выводили на прогулку.
Инженер знал: часовой дверь не откроет, даже просить не стоит. Так и сидел, пока не стих печальный крик какой-то ночной птицы и не раздалось веселое пение колибри. А когда из-за щели стал пробиваться первый свет, проснулся и Кирилл Малышев. Заметив, что Луценко сидит на кровати, он тихо спросил:
– Что, Константин Евгеньич, опять не спите?
– Да, часа два уже не сплю, – признался тот. – И курить ужасно хочется.
– А у вас что, уже кончились?
– Нет, осталось еще несколько сигарет. Но неудобно – вы же с Равилем некурящие. А наружу покурить часовой не выпустит.
– А вы отойдите вон в тот угол, – посоветовал Малышев. – Я заметил – там вроде дымоход есть, и воздух наружу тянет. Там и покурите.
– Ладно уж, потерплю, – покачал головой инженер. – Сигареты целей будут. И привычку эту вредную... если не брошу, то хоть немного уменьшу.
– Вот это вряд ли, – не поверил механик. – Обстановочка у нас уж больно стрессовая. В такой и меня тянет как-нибудь забыться. Вот, стремились вы сюда изо всех сил, даже медкомиссию обманули, чтобы новые места посмотреть – и вон как все обернулось.
– Да не за новыми видами я сюда ехал! – резко произнес Луценко. – Обошелся бы как-нибудь. Если хочешь знать, я вообще ехать не хотел. Устал я от поездок, да и предчувствие какое-то нехорошее было. Я на эту командировку согласился исключительно ради денег.
– Но вы же всегда неплохо зарабатывали, – удивился Малышев.
– Да, раньше было неплохо, когда мы оба с женой работали, – согласился Луценко. – Но как начался кризис, у Светы в ее банке сразу сокращения начались. Вот и она попала. Сначала мы не особенно беспокоились. Света даже хорошую сторону в этом находила: мол, теперь чаще с семьей бывать буду, детей видеть. Но тут другая беда грянула: у Оли, моей старшей, нашли белокровие. Все время требуются импортные лекарства. Средства по страховке скоро кончились, пришлось за свои покупать. Вот тут я и понял, что выбора у меня нет – надо ехать. А теперь и не знаю, как будет: ни денег, ни... Хорошо бы живыми отсюда выбраться.
– Я думаю, выберемся, – пожал плечами Малышев. – Если бы хотели убить, сразу бы кончили, – прямо там, на дороге. А если притащили сюда, в такую глушь, – значит, мы нужны живыми. А у вас, значит, тоже плохое предчувствие было, как и у Дениса, – механик кивнул на спящего Русанова. – Только вы об этом помалкивали.
– Зачем всех тревожить? – отвечал инженер. – Если бы я точно знал о грозящей опасности – предупредил бы. А так – одни смутные ощущения... Ты скажи, – Луценко заговорил еще тише, наклонившись ближе к Малышеву, – ты лучше нас всех язык знаешь, – что это за люди нас захватили? Чего они хотят?
– Ну, многого я сказать не могу, – так же тихо ответил тот. – Но кое-что заметил...
Однако механик не успел сообщить о своих наблюдениях. Дверь барака, в котором содержали пленников, распахнулась, и на пороге появились двое боевиков. Они постоянно находились возле пленников, и те уже знали имена своих охранников. Одного – хмурого молчаливого верзилу – звали Эктор. Второй охранник, которого звали Мигель, был полной противоположностью своего напарника: невысокий, но крепкий, весь обросший густой бородой, он весело сверкал глазами и сыпал шуточками. Правда, даже Малышев понимал только часть этого юмора – его знания языка для этого не хватало.
– Venga, levantaos! – провозгласил весельчак. – Canoras cantar la aleluya!
– Что «пора вставать», это я понял, – заметил Луценко. – А что это он про какую-то «аллилуйю» завернул?
– Это наш Мигель снова шутит, – объяснил Малышев. – Дескать, птицы уже сладко запели, пора и нам радоваться жизни.
И, обращаясь к охраннику, провозгласил по-испански:
– Мы с другом уже давно на ногах и слушаем сладкое пение. Надеюсь, день принесет нам хорошие новости и скоро нас отпустят на свободу.
– Всему свое время, друг, всему свое время! – отвечал охранник. – Разве вам тут плохо живется? Птицы поют, речка журчит, а какой воздух! И кормежка бесплатная. Лучше, чем в «Хилтоне» у гринго, честное слово!
– Что там говорят про «Хилтон»? – спросил только что проснувшийся Русанов. – Нас что, перевозят в отель?
– Ага, размечтался, – отвечал ему со своей койки Хайдаров. – Прямо в номер люкс.
– Доброе утро! – приветствовал товарищей Малышев. – Наш друг Мигель говорит, что мы здесь живем в райских условиях, как в лучшем отеле, и скоро нас пригласят к шведскому столу.
– Ну да, знаем мы этот «шведский стол»! – буркнул наладчик. – Маис да тушенка – вот и весь выбор.
Он оказался прав: после нехитрого туалета, который напомнил заложникам о родных деревенских нужниках, их ожидал завтрак из успевшей надоесть маисовой каши с тушенкой. После завтрака охранники разрешили энергетикам несколько минут погулять возле барака (Константин Луценко за это время как раз успел выкурить сигарету), и снова за ними закрылась дощатая дверь, обитая жестью. Пленники опять были предоставлены сами себе и могли продолжить обсуждение своего положения.
– В горле уже стоит эта тушенка! – возмущался Хайдаров. – Я вообще не должен ее есть – сплошная свинина...
– Ты же вроде сам говорил, что тебя с трудом можно назвать правоверным мусульманином, – заметил Русанов. – И в мечеть ты не ходишь...
– В мечеть можно и не ходить, но обычаи своего народа надо уважать, – сердито ответил наладчик. – А то и себя уважать перестанешь.
– Да, особо они с нами не церемонятся, – согласился Малышев. – Умереть не дают – и достаточно.
– Кто же они все-таки такие? – воскликнул Хайдаров. Эта мысль не давала ему покоя. – И зачем мы им нужны? Выкуп хотят получить или с властями о чем-то торговаться?
– Скорее второе, – заметил Луценко. – А кто они такие... Да, Кирилл, ты ведь перед завтраком вроде хотел поделиться какими-то наблюдениями, да тут охрана вошла. Что ты хотел сказать?
– Да так, ничего особенного, – пожал плечами Малышев. – Просто я слышал, как этот здоровяк Эктор как-то раз назвал нашего весельчака Мигеля капралом. А когда нас вчера водили на прогулку, еще один из боевиков крикнул другому: «Скажи, ты не видел сержанта?» И тот ему ответил, что сержант пошел к реке...
– Ну и что? – спросил нетерпеливо слушавший Русанов. – Что тут такого?
Вместо механика на вопрос ответил Луценко.
– Очень ценное наблюдение, – заявил он. – Это значит, что эти парни – или военные, или были военными.
– Ну и что? – вновь задал тот же вопрос Русанов. – Среди боевиков полно бывших военных. Особенно много их среди «контрас» – я знаю, читал в Интернете.
– Ну, все же какая-то определенность, – заметил Хайдаров. – Значит, эти уроды, что нас похитили, – скорее всего, не леваки, а союзники американцев.
– Ну, об этом можно было догадаться и без всякого знания языка, – фыркнул Русанов. – Тоже мне, ценное наблюдение! Зачем левакам русских похищать? Ясно, это все сделано по заданию ЦРУ. Помните, я еще тогда, на курорте вам говорил, что эта наша стройка у америкосов – как кость в горле!
Однако оказалось, что Малышев поделился еще не всеми наблюдениями.
