посадку. Схватил свой багаж, потом неловко вытянул шею, чтобы чмокнуть ее в щеку, уронив при этом чемодан. Хорошо хоть, не ей на ноги. Пробормотал какие-то трафаретные прощальные слова, вроде того, что надеется еще увидеться. Потом пошел на пограничный контроль, стараясь не оглядываться. И уже у трапа самолета вспомнил, что так и не взял у нее ни адреса, ни номера домашнего телефона. И не оставил ей свои координаты. Впрочем, успокаивал он себя, есть ведь официальные номера телефонов его офиса в Нью-Йорке.
Да и координаты ее офиса в Будапеште имеются. Разберемся. Не стоит переживать.
А вот теперь стыдно даже вспомнить эту сцену. Ведь еще накануне отлета они говорили о будущем. О том, что он заведет собственное дело и вернется в Будапешт в новом качестве, уже владельцем собственной туристической компании. А она поддержала эту идею и заверила, что у него все обязательно получится. И что она будет его ждать. Сколько времени после этого прошло, а он так и не смог с ней связаться.
Собственно, даже серьезно и не пытался. Наверное, сказалась инерция прошлых отношений с женщинами. Привык разрывать связи с ними быстро и окончательно, не оглядываясь назад, не вспоминая прошлое. Постоянно вперед, устремившись в будущее. А воспоминания лучше отложить на старость. Но вот с этой девушкой почему-то так не получается. Интересно, как сложилась ее жизнь? Наверное, уже вышла замуж. Может даже, уже имеет детей.
А его личная жизнь все как-то не складывается. Годы проходят, пора бы уже всерьез подумать о домашнем очаге. Сестра уже ждет третьего ребенка, а он все так же фактически одинок.
Случайные женщины, суррогат любовных отношений… Все острее становится чувство одиночества. Оглядываясь в прошлое, Дэн только сейчас начал понимать, что по-настоящему нужен был, как человек, а не просто как постельный мальчик для утех, только той темноволосой красавице с огромными глазами, оставшейся в далекой европейской стране. Наверное, рядом с такой он смог бы прожить долгие годы, без усталости друг от друга, без пресыщения. Конечно, это субъективные ощущения.
Может быть, даже просто иллюзии, еще не выветрившийся окончательно юношеский романтизм. Самовнушение. Но ведь о многом никогда не узнаешь точно, пока не попробуешь. Чем черт не шутит? Может быть, действительно собраться и слетать опять в Будапешт? Почему бы, уже в качестве владельца собственной компании, не проложить новый туристический маршрут, как когда-то, работая на других? И постараться разыскать Эльжбету. Интересно, как пройдет эта встреча? И чем закончится?
Хотя он не суеверен, но, похоже, эта девушка стала его наваждением, его талисманом и путеводной звездой. Принесла удачу и вдохнула в него решительность и энтузиазм. Ее пророческие слова быстро начали сбываться. Вскоре после возвращения он занялся практическим решением вопроса, а еще через год стал владельцем компании. Сменил жилье, переехав в престижный район. Поменял модель автомашины. Стал одеваться в костюмы от Армани и Бижана. Даже домашний халат теперь от Бендела, а шелковые трусы от Сулки. И любовниц стал подбирать из более обеспеченных кругов.
Появились мечты о собственной яхте, конечно, океанской, трехпалубной. Воскресный отдых на пляжах Нью-Йорка в районах Дюна-роуд и Флафинг-Поинт тоже можно было бы давно сменить на регулярные вылеты на Багамы, Гавайи и в Акапулько. Да вот только времени на это никак не находилось в сверхплотном рабочем графике. Да и заграничные вояжи по делам компании сократились. Для работы «в поле» есть наемный персонал, который делает это с удовольствием, как и он когда-то. Но поездку в Будапешт он не доверит никому, мысленно заверил он себя. Сам, и только сам. Да, пожалуй, решено, подвел Дэниэл черту под своими размышлениями. Эта поездка решит сразу несколько проблем, и личных, и деловых. А главное, поможет избавиться от блуждающих теней прошлого, от синдрома несбывшихся мечтаний. Как джентльмен, он выполнит свое обещание. Он обещал вернуться, и он вернется. И приятно будет въехать в этот город «на белом коне», победителем.
7
Эльжбета проснулась, почувствовав, как сын зашевелился во сне и что-то произнес. Детская кроватка стояла рядом, под углом к ее кровати, чтобы удобнее было вставать ночью. Подождала немного, не вылезая из-под одеяла, лишь слегка приподняв голову. Было слышно, как малыш перевернулся на другой бок, немного покряхтел, устраиваясь поудобнее, и вскоре опять ровно и успокоенно задышал. Она тоже откинула голову на подушку и закрыла глаза, надеясь быстро уснуть. Но не получилось. Зашевелились и полезли на поверхность разные мысли, постоянно тревожившие мозг. Те проблемы, которые неизбежно встают перед матерью-одиночкой. Которые столь трудно решать в этой ситуации. Даже помощь родственников не всегда выручает.
Всего месяц назад отметили день рождения Дьердя. Она сама выбрала это имя еще до роддома, как только определился пол будущего ребенка.
На обеденном столе, вокруг которого собрался почти весь клан, центральное место занимал очень нарядный праздничный торт, испеченный бабушкой. Торт был украшен вензелем его имени и тремя свечами, которые ребенок горделиво и старательно задул. А потом, тоже сам, деловито распределил между собравшимися гостями куски этого пышного лакомства.
Лучшие из них, самые почетные и счастливые, те, где возвышались оплывшие свечи, достались маме, дедушке и бабушке. Через несколько лет, когда свечей будет больше, распределить их будет проще. Так, чтобы никого не обидеть, чтобы каждому достался счастливый кусочек с маленькой свечкой.
Сынишка растет, и проблемы усложняются.
Три года — это уже тот возраст, когда он понимает, что у многих детей есть не только мамы, но и папы. И когда приходится объяснять, почему у него с этим обстоит не все благополучно. И не только ему. Для взрослых это тоже труднообъяснимая проблема. Для себя она сразу же и окончательно решила, что оставит ребенка, как только узнала о результатах первого анализа на беременность. Даже представить себе не могла, что может поступить иначе. Конечно, она не фанатичная католичка, но жизнь маленького человечка — это святое. Ребенок не планировался, но это не его вина. Она не может лишить его права на жизнь.
А вот мнения родственников по этому вопросу сразу же разделились. Отец поддержал решение дочери, к нему присоединился и старший брат. А мать, как опытный врач-педиатр, предвидя все будущие сложности, выступила против, хотя врачебный долг предполагал совершенно обратное. Сработала другая логика, материнская, заботы о дочери и о семье в целом. Ее, конечно, можно было понять. Забот и без того хватало, с учетом того, что мать активно помогала растить двойню старшему брату, ухаживала за первенцем второго брата, своего любимчика, который, естественно, в данной ситуации поддержал матушку.
Наверное, в какой-то степени сказалась физическая и психологическая усталость от постоянной перегрузки. От того, что Стефании приходилось разрываться на части, чтобы всем помочь, ни о ком не забыть, никого не обидеть и не оставить без внимания.
К счастью, такие проблемы в семье не решаются простым голосованием. Хотя при равном соотношении сил среди близких родственников ее голос стал бы» решающим, если бы такое голосование проводилось. Впрочем, даже если бы вся семья была против, это ничего бы не изменило.
Естественно, было много вопросов и по поводу отцовства, с соответствующими предложениями. Пришлось признаться в том, что у сына наполовину американская кровь. Был бы соотечественник — проблема решилась бы гораздо проще, в соответствии со старыми мадьярскими традициями. Куда бы он делся? Как сурово и мрачно, по-мужски пошутил брат отца:
«Будем бить до тех пор, пока не влюбится». А здесь было над чем поломать голову, вплоть до экстремистских идей. Например, братья Бартош, и старший, и младший, предлагали организовать поисковую экспедицию в США. Ирма тоже обещала помочь, подключив коммерческие связи мужа, у которого завелись теперь и американские партнеры. Жужа только сопереживала, не выдвигая никаких идей. К тому же у нее явно появились просветы в личной жизни. Наверное, завела себе какого-то металлурга. И, одновременно, стала более скрытной. Не хочет делиться информацией с подругами, чтобы не сглазить.
Даже на последнюю встречу не пришла, сославшись на то, что шеф не пустил. Мол, потребовалось ее
