Раза два за время своего пути он натыкался на жесткую, искусно сплетенную глухую сетку, загораживающую проход. Это была гигантская паутина, разорвать которую Андрею удавалось с трудом.
Но все это не шло ни в какое сравнение с другими, куда более опасными обитателями подземелья – крысами. Пока эти твари вели себя достаточно спокойно – только юркали под ногами, поблескивая красноватыми глазками, и не проявляли никакой агрессии. Однако Андрей ничуть не обольщался – он знал, что крысы считаются одними из самых умных зверьков. Они обладают сверхинтуицией и нападают только на тех, кто морально слабее их. И только в том случае, когда голодны.
Все эти четыре часа блуждания по туннелю Андрей размышлял: куда же в конце концов выведет его этот странный путь. Ни для кого в городе не было секретом, что с незапамятных времен под Питером существует целая сеть подземных проходов-эвакуаторов. Ходили слухи, что попасть в этот лабиринт можно с любой станции метро. Только надо знать, в какую дверь заходить. Планы этого лабиринта когда-то хранились в КГБ. В семидесятых годах доблестное одиннадцатое управление реставрировало подземный ход и использовало по своему усмотрению. Но в девяностых, когда в эшелонах власти началась полная неразбериха, эвакуаторы пришли в упадок. И теперь в катакомбах прочно обосновались бомжи и эстетствующая молодежь. Бомжи оккупировали эту территорию по вполне понятным причинам, а молодежь – под впечатлением фильма Люка Бессона «Подземка». Андрей подозревал, что он по чистой случайности попал в этот самый лабиринт, и искренне надеялся, что на его пути рано или поздно встретится хотя бы один живой человек.
Однако чем дольше он блуждал по туннелю, тем призрачней становилась надежда выбраться наружу. Ни справа, ни слева, ни сверху не было даже намека на то, что в туннеле имеются другие входы-выходы. Шел Андрей скоро, за все это время потратил на отдых не более получаса и, как ему казалось, вполне мог отмахать километров тридцать.
«Меня, наверное, уже хватились, – думал он, продвигаясь вперед. – И идут за мной по пятам. Нас друг от друга отделяет не больше получаса... Эх, скорее бы кончилась эта неопределенность! Да и пить страшно хочется».
Ему вдруг показалось, что откуда-то справа доносится какой-то странный шум. Звук, приглушенный толстыми стенами, очень напоминал гул электрички.
«Метро, – догадался Андрей и посмотрел на часы. – Метро начало работать!»
Приободрившись, ускорил шаг и метров через триста обнаружил, что туннель расходится в разные стороны.
«Уже кое-что», – обрадовался он и тут же засомневался, куда идти: направо или налево.
Поворот направо, судя по количеству мусора – окуркам, огрызкам, каким-то картонным ящикам, был обитаем. Правда, пол там устилала вода. Примерно по щиколотку. В коридоре, который сворачивал налево, воды почти не было. Но там не было и следов пребывания человека. Только вдоль стены тянулись пучки кабелей, забранных в свинцовую обертку. Андрей свернул направо. И через несколько метров уперся в металлическую решетку. Ощупав решетку сверху донизу и убедившись, что выломать ее невозможно, опустился на корточки и решил передохнуть.
«Придется возвращаться назад и разведать тот, второй поворот. Может, с ним повезет больше?» Вдруг он услышал звуки, похожие на шум шагов. Словно с противоположной стороны решетки навстречу ему двигался человек.
На всякий случай Андрей перевесил автомат на грудь и щелкнул предохранителем. И через минуту похвалил себя за предусмотрительность, потому как увидел слабый луч фонарика. Человек, который шел по туннелю с противоположной стороны, был одет в грязное демисезонное пальто. В руках, кроме фонаря, он держал какой-то полиэтиленовый пакет.
Вскочив на ноги, Андрей громко крикнул:
– Эй, кто там?
Из-за многократного эха вопрос прозвучал гулко, зловеще. Шаги тут же затихли, фонарик погас.
– Не бойся! – чуть тише сказал Андрей. – Помоги мне отсюда выбраться...
В туннеле было тихо. Незнакомец не отзывался. Испугавшись, что тот может убежать, Андрей вытащил из кармана зажигалку и трясущимися руками попытался щелкнуть кремнем. От волнения у него вспотели ладони, зажигалка выскользнула из пальцев и упала в грязную воду.
– Черт, – выругался он, понимая, что даже если и найдет зажигалку, то она скорее всего не будет работать.
В это время до его слуха донесся шум удаляющихся шагов. Не в силах сдерживать нарастающее напряжение, Андрей бросился к решетке и заорал:
– Постой!
Однако незнакомец, еще больше испугавшись, только ускорил шаг. Чавканье и хлюпанье, в несколько раз усиленное эхом, становилось все тише и тише, и вскоре все звуки, свидетельствующие о присутствии в подземелье еще одного человека, пропали. В туннеле вновь повисла гнетущая тишина, изредка прерываемая писком крыс и непонятными шорохами...
Парни, которых Зяблик послал вдогонку за Андреем, в отличие от беглеца были экипированы по всем правилам: автоматы Калашникова, легкие бронежилеты «Коммандос-С». В многочисленных карманах и подсумках этих чудо-жилетов, которыми обычно оснащались бойцы подразделений по борьбе с терроризмом, можно было вместить все: магазины для «АК-74», мощные фонарики, рации, гранаты, флягу, аптечку, противогаз и даже альпинистский карабин со спусковым устройством. Именно поэтому двигались парни с гораздо меньшей скоростью, чем преследуемый ими, но зато видели, куда шли, и, самое главное, не чувствовали себя столь одиноко и неуверенно.
Их было трое: Зуб, Лева и Платон. Платон – самый старший в группе и, соответственно, самый главный – был невысоким, юрким, как ящерица, парнем с длинными, почти достающими до колен руками и чуть выступавшей вперед челюстью. Однако даже у самого Зяблика язык не поворачивался назвать его обезьяньей кличкой – Гиббоном или Орангутангом. Все знали, что в порыве ярости Платон способен на опрометчивые поступки, а то, что он легко выходит из себя, тоже все знали очень хорошо. Зато башка у него варила дай бог каждому. В опасных ситуациях Платон умел быстро ориентироваться и принимать наилучшее решение. Иногда, конечно же, рисковал, но риск этот в конечном результате почти всегда оправдывал себя.
Зуба, второго из преследователей, парня двадцати двух лет от роду, можно было бы назвать красивым, если бы не металлическая коронка на переднем зубе. Однако получил он свое прозвище вовсе не из-за этого, а просто оттого, что носил фамилию Зубов. В отличие от немного истеричного Платона, Зуб был всегда спокоен и невозмутим, как танк. Нервничал крайне редко, выходил из себя – еще реже, но в ближнем бою, где необходимо сохранять хладнокровие, был незаменим.
Третий «охотник за головами», Лева, не был столь умен, как Платон, и не умел драться так профессионально, как Зуб. Но он знал про клад, спрятанный под землей, поэтому его и включили в группу.
В цепочке из трех человек Лева шел посередине. Первым, как обычно, Зуб, а замыкал шествие Платон. Они двигались вперед в среднем темпе, изредка перебрасывались короткими фразами и время от времени делали короткие передышки – курили, пили воду, проверяли оружие. Во время этих перерывов Платон звонил Зяблику и докладывал о происходящем. Впрочем, докладывать пока было нечего: «Ну, шевелим поршнями, москвича пока не видать, но факт, что идем по его следу. Доказательства? Есть и доказательства – разорванная паутина, следы от ботинок...»
Последний разговор с Зябликом состоялся ровно в девять утра. После него минут пятнадцать все добросовестно шли вперед. В отличие от Андрея, который двигался практически вслепую, они прекрасно видели, куда идут и что у них под ногами. Стены туннеля, казавшиеся Андрею гладкими, в некоторых местах имели углубления размером восемьдесят на метр семьдесят. За время пути таких углублений им попалось всего два. Одно – в самом начале, но тогда они были так увлечены погоней, что не обратили на него особого внимания. Теперь же, вновь столкнувшись со странной нишей в стене, решили тщательно осмотреть ее.
