французских духов, бриллиантовыми сережками или возможностью при ее поддержке сделать карьеру? Баранов в доверительных беседах с друзьями по-мужски откровенно признавался:
— ..нашло на меня! Как на мартовского кота… Подруга страшнее войны, зад точно передок у «КамАЗа», и фасад тремя слоями косметики прикрыт. Монстр в юбке, а вот потянуло к ней… Любовь с первого взгляда!
Супруга деятеля из Генпрокуратуры ответила взаимностью. Под разными благовидными предлогами она вырывалась из Москвы, чтобы растаять в объятиях Баранова.
Роман был бурным, но непродолжительным.
Кто-то из «доброжелателей» — Баранов подозревал своего начальника — позвонил обманутому мужу и вежливо посоветовал пощупать лысину, не прорезались ли рога, которые ему наставляет искатель кирпичей.
Взбешенный ревнивец организовал засаду на влюбленную парочку. Он накрыл Марка Игнатьевича и неверную супругу в самый интимный момент, ворвавшись в домик строителей, где на дощатом полу лежала стонущая жена, а над ней, неистово пыхтя, сверкая белыми ягодицами, колыхался Баранов.
Потеряв самообладание, рогоносец выхватил табельное оружие, пистолет Макарова, намереваясь расстрелять блудливую женушку и наглого сыскаря. Ему помешали два телохранителя, отправившиеся на операцию с шефом. Пока они держали разъяренного мужа за руки, Марк Игнатьевич выскочил на улицу в чем мать родила и, пыля босыми ногами, помчался по грунтовой дороге.
Супруг любвеобильной дамы, надавав телохранителям пощечин, пристукнув кулаком жену, запрыгнул в служебный черный «Сааб» с государственными номерами и бросился вдогонку. Он гнал Марка Игнатьевича, как борзая загоняет зайца — стремительно и неотвратимо. Тот, охваченный паническим страхом, не догадался свернуть с дороги, залечь в кювете. Пробежав нагишом метров восемьсот, Баранов был сбит черным «Саабом».
Маневр был совершен технично и аккуратно. Водитель сбросил скорость, ударил передним бампером под взопревший зад Марка Игнатьевича. Еще метр Баранов пахал носом дорожную грязь.
Мстительный супруг подобрал потерявшего сознание обидчика, затолкал на заднее сиденье автомобиля и привез в здание прокуратуры. Затем, не давая прикрыть срам, он выволок Баранова, провел по всем коридорам и втолкнул в кабинет районного прокурора.
— Мафия обнаглела, а вы в районе б…во развели! — прорычал столичный деятель, грохнув кулаком по столу. — Таких сотрудников выхолащивать надо! — он указал на пунцового, точно полевой мак, Марка Игнатьевича, стоявшего в позе призывника на медицинской комиссии. — Как кабанов! — товарищ из Генпрокуратуры ударил ладонью о ладонь, намекая на известный ветеринарный инструмент, которым проводится упомянутая операция…
Естественно, после залета под Баранова стали копать. Обманутый муж оказался чрезвычайно мстительным человеком, задействовавшим все свои связи и влияние, чтобы уволить Марка Игнатьевича, а при возможности сгноить на ментовской зоне.
Слухи о марафоне голышом, несчастной судьбе следователя дошли до Хрунцалова. Петр Васильевич приказал подполковнику Ветрову собрать информацию о неудачливом донжуане, присмотреться к нему поближе.
Хрунцалов умел подбирать людей.
Баранова дожимали. Его личное дело отправили в инспекцию по кадрам. Перетряхивали материалы расследований, проводимых Марком Игнатьевичем. Выискивали ошибки, натяжки, липовые доказательства, чтобы уличить Баранова в профессиональной некомпетентности, должностном подлоге и других промахах.
Судьба сыщика приобрела мрачный оттенок. Баранов висел на волоске. С тоски он по-черному запил.
Марк Игнатьевич слишком любил власть над другими людьми, а работа в органах давала ему эту самую власть. Становиться простым трудягой, вкалывающим от звонка до звонка, проводя остаток времени с телевизором, он не желал, считая подобный образ жизни ниже своего достоинства и возможностей, отпущенных ему природой.
Заливая обиду горькой, Марк Игнатьевич подумывал, не перекинуться ли к братве. С его опытом, хваткой, знанием особенностей оперативной работы любая бригада примет с распростертыми объятиями.
По пьянке он кое с кем переговорил, намекнув о своем желании сменить род деятельности. Собеседник оказался платным секретным агентом Управления по борьбе с организованной преступностью Московской области. Рапорт сексота о сотруднике милиции, ищущем контакты с преступной группировкой, переправили самому высокому начальству.
Марк Игнатьевич, сам того не подозревая, балансировал на лезвии ножа.
От ложного шага его уберег подполковник Ветров…
Наведавшись по-соседски к тамошнему начальнику ОВД, Григорий Константинович, «покатив» литровую бутылку греческого коньяка на двоих, осторожно поинтересовался:
— Нудиста своего еще не уволили?
Коллега, осоловевший от коньяка, не прожевав лимонную дольку, весело икнул:
— Баранова? Хана быку трелевочному. Будет знать, на кого можно залазить, а на кого нет. Прижали Марка к стене, по ней же и размажут! — Далее он выложил все подробности. — Нарвался Марк! — злорадно заключил собеседник Ветрова.
Детали разговора вечером Григорий Константинович изложил Баранову. Он навестил сыщика в его холостяцкой квартире, прокуренной и неухоженной.
Марк Игнатьевич блуждающим взглядом осмотрел щеголеватого подполковника, пригласил на кухню.
Смахнув со стола объедки, вытер рукавом освободившееся пространство.
— С чем пожаловали? — он вопросительно уставился на гостя.
Ветров раскрыл портфель, достал бутылку водки.
— Поставь под кран. Пусть озябнет… — деловито приказал он; огляделся и презрительно фыркнул:
— Ну и срач ты развел!
Ответом был жуткий скрип. Баранов поскреб пятерней заросший щетиной подбородок.
— Жизнь, подполковник, бардак! Перенести ее можно, только находясь под градусом. Вот я себя и довожу до кондиции! — он скрипнул зубами.
Его собеседник был, напротив, бодр и оптимистичен:
— Я, Баранов, забираю тебя…
— Без меня женили?! — мотнул головой Марк Игнатьевич, тяжело дыша перегаром.
— Будешь трудиться под моим чутким руководством, — невозмутимо продолжал Ветров, — и благодарить…
— За что? — не слишком вежливо вставил Баранов.
— Что вытащил тебя из грязи! — ровным голосом ответил подполковник, точными, размеренными движениями ножа расчленяя батон колбасы.
Жалеть о переходе под крыло Ветрова Марку Игнатьевичу не пришлось. Очень быстро он стал старшим следователем, получил звание капитана милиции, личную благодарность министра внутренних дел за безупречную службу и раскрытие серии дерзких преступлений.
Некий субъект с богатым уголовным прошлым, вернувшись в город после отсидки, собрал десяток пацанов от шестнадцати до девятнадцати лет, запудрив им мозги лагерной романтикой и обещаниями сладкой жизни.
Вожак носил кличку Горбыль. Ребята из его бригады наехали на директора спиртового завода, коптившего небо окраины города. Глава небольшого предприятия жил с шиком: менял машины не реже одного раза в год, сорил деньгами по кабакам, периодически разводился, благородно оставляя женам квартиры.
Такой фраер не мог не попасть в поле зрения Горбыля.
Богатенький директор делиться левыми доходами не пожелал, выставив визитеров вон. Оскорбленный главарь шайки пригласил наглеца на разборку. Тот проигнорировал встречу, передав, что ему начхать на
