— Это что, это семечки! — продолжала разговорчивая администраторша гостиницы. — Алкаши сколько могут увезти?
— Бутылок тридцать за раз…
— Пятьдесят! — поправила женщина. — Они, как верблюды, ручки сумок посвязывают, на тележки — и тянут. У кого от водки поджилки трясутся, тот, конечно, поменьше грузился, чтобы не надорваться до электрички. Вокзал похлеще любого цирка. Такие хари…
"Спиртзаводы Хрунцалова, — думал Рогожин, сортируя в уме полученные сведения. — Золотоносные предприятия для России. — Память подсказала вычитанную в газетной статье потрясную статистику:
— «…каждый тридцать четвертый гражданин страны алкоголик.., пять миллионов хроников.., пять процентов доходов среднестатистический россиянин, включая грудных детей, тратит на выпивку.., в год только через розничную сеть выпивки продается на сорок триллионов рублей…» Сорок триллионов рубчиков! — Рогожин зациклился на всплывшей в памяти цифре. — Четверка с тринадцатью нулями. Чертова дюжина…
Старички тоже о спиртовом бизнесе покойника толковали. Восторгались пронырливостью мэра! "
Отвлеченные размышления ни к каким конкретным умозаключениям привести не могли, но след наметился. Чувствовался криминальный душок производства и реализации напитков с градусом.
«Сергей пробовал заниматься коммерцией. Может, перешел дорогу Хрунцалову? Абсурд! Брат был мелкой сошкой. Стал бы возникать — лицензию бы аннулировали, по шее накостыляли. И стрелять, и удавкой орудовать — не его стиль. К тому же быстро прогорел с торговлей, лавочник несчастный. Стрелочником Сергея сделали. Кто? Кому это было выгодно? — задал себе сакраментальный вопрос Дмитрий. — Наследники Хрунцалова. Они теперь прибыли со спиртзаводов качают… Если дернуть за эту ниточку, может, клубок и распутается?»
— Вы меня не слушаете! — Наманикюренные пальцы администраторши прикоснулись к руке Рогожина. — Возьмите ключ от номера. Я выделила вам самый лучший. С видом на городскую площадь.
Желтый ключ с деревянной грушей-брелоком, на которой были выжжены цифры номера, оказался перед Дмитрием.
— Спасибо! — Он спрятал ключ в карман. — Извините, я немного устал. Вы фантастическая рассказчица и очаровательная женщина.
От комплимента администраторша захлопала ресницами, поправила прическу:
— Я советую обедать исключительно в ресторане гостиницы. Официанток предупреждайте — вы от Риммы Павловны.
Гастрономические проблемы Рогожина мало беспокоили.
— Римма Павловна, докончите сюжет о семечках.
— Семечках? — округлила глаза администраторша.
— Алкашей вы назвали семечками, а кто, с позволения сказать, подсолнухи? — Рогожин улыбнулся, как бы невзначай задев локтем пышный бюст администраторши.
Она вздрогнула, точно локоть Рогожина был наэлектризован.
— О, известно кто! Оптовые покупатели, вывозящие продукцию цистернами. Крупные деляги. Они в город приезжают отовсюду: из столицы, из Кемерова.
Вчера вечером из Самары клиент прибыл. Клоп в красном пиджаке. Через дежурную по этажу девочек в номер заказывал. Экзотического секса ему захотелось!
— Значит, бизнес Хрунцалова не заглох? Заводики «огненную воду» гонят?
— Производство на потоке!
— Подскажите, — маска делового человека была самой подходящей на данный момент, — с кем имеет смысл переговорить о сотрудничестве в этой области?
Кто настоящий преемник покойного? — Рогожин по капле выцеживал из администраторши все, что она знала о больших секретах небольшого города.
— Кресло мэра Сапрыкин Валерий Александрович протирает! — К городскому голове Римма Павловна уважения не питала.
— Разумный мужик?
— Слизняк. Двух слов связать не может! Был заместителем Петра Васильевича и до новых выборов по закону будет городом править. Поганый человечишка, скользкий. — Римма Павловна сморщилась, как будто ей за шиворот положили пригоршню снега. — Он на побегушках у Ветрова, начальника УВД. Машины новые за счет городского бюджета купил. Ремонт здания управления сделали. Ветрову кабинет дубовым шпоном обшили, офисную мебель завезли итальянскую.
На фига? Протоколы и на столах отечественного производства писать можно. Подполковник, а запросы банкира! У меня подружка секретаршей в мэрии работает, так, с ее слов, Сапрыкин утром к подполковнику в управление за инструкциями ездит, а вечером отчитывается.
Администраторшу прервала трель телефонного звонка. Женщина сняла трубку и отрубила:
— Перезвоните попозже… Я, русским языком говорю… Позже!
Трубка брякнулась на аппарат.
— К директорам заводов без протекции Ветрова вы, уважаемый… — она заглянула в регистрационную карту, — Дмитрий Иванович, не ходите. Бесполезно.
Они вам лапшу на уши понавешают — лимиты исчерпаны, продукции на складах в обрез, планы поставок расписаны до двухтысячного года. Попробуйте через Сапрыкина на Ветрова выйти. Он настоящий хозяин города… — уверенно произнесла администраторша.
Рогожин пробарабанил пальцами марш по гостиничной стойке. Нагнулся, взял сумку.
— Благодарю! — он церемонно прикоснулся губами к руке Риммы Павловны.
— Ой, ну зачем вы? — восторженно ахнула не привыкшая к утонченному обращению администраторша.
Упругим шагом делового человека Дмитрий двинулся к лестнице, ведущей на второй этаж.
Глава 2
Филиал Научно-исследовательского института химической промышленности, занимавшийся проблемами синтеза новых полимерных материалов, был открыт в городе сразу после войны.
Страна, поднимающаяся из руин, нуждалась в искусственном каучуке новых сортов, резине для автомобильных заводов-гигантов, синтетическом топливе и многом другом, что требовали наркоматы и ведомства.
Приехавшие летом сорок шестого года на трофейных немецких грузовиках солдаты в фуражках с голубым кантом войск НКВД обнесли старинную помещичью усадьбу, бывшую в те времена за пределами города, тремя рядами колючей проволоки. Для верности между колючкой энкавэдисты установили «спираль Бруно» — ловушку для чрезмерно любознательных. Попав в нее, человек без посторонней помощи выбраться не мог.
Следующий караван крытых машин привез партию ученых. Так на окраине города по приказу Берии заработала шарашка — чисто советское учреждение, совмещавшее в себе концлагерь и научно- исследовательский центр.
Армянин Карен Арутюнян химичил еще в шарашке. Студента Московского университета посадили за талант. Таких, как он, государство, строящее социализм, считало своей собственностью и распоряжалось как собственностью.
Освобожденный по амнистии, Арутюнян осел в городе, женился, обзавелся детьми и продолжал трудиться на ниве изобретательства. Шарашку преобразовали в филиал института, отстроив новые лабораторные корпуса.
— Способный армянин прошел все ступени роста: от младшего научного сотрудника до директора.
Наград на его праздничном пиджаке было не меньше, чем игрушек на новогодней елке, — лауреатские значки, медали и три ордена Трудового Красного Знамени. Дома у профессора на стене под стеклом красовались почетные дипломы американского Стэнфордского университета.
Жил ученый в одноэтажном частном доме, из окон которого был виден старый корпус института — то самое помещичье имение…
