Не очень-то церемонясь с иностранными поселенцами, Пильзах и Седеркранц еще более грубо и высокомерно обращались с коренным населением архипелага. Они не привлекли в новые органы власти ни одного самоанца, не считались с местными обычаями, заточали в тюрьму самоанских вождей, а «короля» Лаупепу – слабого и безвольного человека, морально сломленного за годы ссылки, – превратили при поддержке консулов трех держав в послушную марионетку. Такой образ действий президента и главного судьи вызывал растущее возмущение у островитян. На деревенских и окружных фоно ораторы-самоанцы гневно осуждали режим, навязанный их стране Берлинской конференцией. Переходя от слов к делу, самоанцы в некоторых местах перестали платить налоги.
Неуклюжие, необдуманные действия Седеркранца и Пильзаха, их диктаторские замашки и финансовые злоупотребления возбудили недовольство у многих иностранных поселенцев, включая Стивенсона и его жену. Но если недовольные иностранцы, как правило, заботились лишь о сохранении «престижа белого человека» и своих собственных интересах, то Льюис и Фэнни видели в действиях этих двух горе- администраторов прежде всего посягательство на свободу и независимость островитян, наступление на основы самоанского жизненного уклада.
Стивенсон председательствует на собраниях протеста, устраиваемых белыми жителями Апии, составляет петиции властям (тут пригодились его юридические познания!). Пытаясь изменить положение на Самоа, он решает привлечь внимание мировой общественности к происходящим здесь событиям.
Льюис посылает несколько разоблачительных писем в лондонскую газету «Таймс». Отложив на время работу над очередным романом, он в 1892 г. заканчивает книгу «Примечание к истории восемь лет волнений на Самоа». В этом публицистическом произведении, основанном как на официальных документах и свидетельствах очевидцев, так и на его собственных впечатлениях, писатель рассказал о трагическом положении самоанцев в условиях колониального режима, насаждаемого чужеземцами, о «неистовстве консулов», о многочисленных вооруженных расправах над островитянами, о бесчинствах Пильзаха и Седеркранца.
Всемирная известность Льюиса как писателя обеспечила опубликование его писем в «Таймс», а также издание книги «Примечание к истории». Но буржуазное общественное мнение Англии и США отнеслось к его страстным выступлениям в защиту самоанцев как к «чудачеству» писателя, как к досадной помехе его художественному творчеству. Острее реагировали германские власти. Весь тираж немецкого перевода книги Стивенсона подвергся сожжению, а на его издателя наложили крупный штраф. Таков был ответ германского правительства на содержащийся в книге призыв к кайзеру Вильгельму положить конец немецким бесчинствам на Самоа и оградить права островитян.
Между тем положение на Самоа еще более обострилось в результате ссоры между Лаупепой и Матаафой. Матаафа, провозглашенный в 1888 г. верховным вождем после победы над Тамасесе, продолжал считать, что ему должны принадлежать плоды победы. Вожди округа Малие передали Матаафе титул Малиетоа, и это, по самоанским обычаям, еще более упрочило его права. Лаупепа, который, по-видимому, тяготился своей ролью «короля-марионетки», одно время был склонен признать верховенство Матаафы. Но против этого решительно выступили консулы Германии, Англии и США. Дело в том, что в секретном приложении к Генеральному акту Берлинской конференции была зафиксирована договоренность трех держав ни в коем случае не допускать Матаафу на самоанский «престол». Это объяснялось рядом обстоятельств. Колонизаторы опасались независимого образа действий Матаафы, его смелости и решительности и предпочитали иметь дело с более «покладистыми» вождями. Кроме того, германские власти не могли простить Матаафе разгром отряда немецких моряков возле деревни Фангалии, а английские протестантские миссионеры, которые имели высокопоставленных покровителей в Лондоне, недолюбливали Матаафу, так как он был обращен в католицизм французскими миссионерами.
31 мая 1891 г. между Матаафой и Лаупепой произошел открытый разрыв. Матаафа переехал из столицы в деревню Малие (двенадцать километров от Апии). Сюда начали стекаться его сторонники. Над Самоа снова стали сгущаться тучи кровопролитной войны.
Симпатии Стивенсонов были на стороне Матаафы. Этот вождь привлекал их не только своими личными качествами, выгодно отличавшими его от «короля-марионетки». Льюису и Фэнни были глубоко симпатичны попытки Матаафы и его сторонников защитить островитян от чужеземных угнетателей, отстоять их право на независимое существование.
На протяжении двух лет Стивенсон регулярно посещал деревню Малие, хотя Матаафа был объявлен мятежником. Писатель понимал, что новая междоусобная война принесет островитянам лишь горе и разрушения, что ею воспользуются алчные чужеземцы, чтобы еще туже затянуть петлю на шее самоанского народа. Поэтому он убеждал Матаафу помириться с Лаупепой, чтобы, как записала Фэнни в своем дневнике, «оба работали вместе для блага и процветания Самоа». Стивенсон выступил посредником между двумя вождями. По его настоянию Матаафа в 1892 г. выразил готовность разделить власть с Лаупепой, стать при нем чем-то вроде «вице-короля» или «премьер-министра». Но представители трех держав запретили «королю» принять это предложение.
Весной и летом 1892 г. перевес сил был на стороне Матаафы. Но пока этот «мятежный» вождь по совету Льюиса вел переговоры об улаживании конфликта мирным путем, представители трех держав, особенно немецкий консул, принимали меры для укрепления войска Лаупепы и ослабления позиций Матаафы на островах. Угрозами и посулами им удалось заставить часть самоанских вождей перейти на сторону «короля» или хотя бы отказаться от активной поддержки Матаафы. После этого был взят курс на вооруженное подавление «мятежа».
В июне 1893 г. начались вооруженные столкновения. Но происходили лишь мелкие стычки, так как островитяне весьма неохотно участвовали в братоубийственной войне. Однако 7 июля правительственные войска получили строгий приказ выступить из Апии и занять боевые позиции возле поселка Ваилеле. 8 июля здесь произошло решающее сражение, в котором сторонники Матаафы потерпели поражение. Матаафа отступил на остров Савайи, а оттуда переправился на островок Маноно, чтобы там подготовиться к продолжению борьбы. Исход ее еще не был решен, так как в лагере победителей начались раздоры: приверженцы Тамасесе, отомстив Матаафе за разгром 1888 г., не желали далее поддерживать Лаупепу. Но тут в войну открыто вмешались великие державы.
16 июля в Апию прибыл английский крейсер «Катумба». Его командир вручил консулам запечатанные пакеты: правительства трех держав предписывали им оказать прямую вооруженную поддержку Лаупепе с целью скорейшего подавления «мятежа».
В соответствии с полученными инструкциями два немецких военных корабля и «Катумба» с консулами на борту отправились к Маноно. Матаафе предъявили ультиматум: если он и его сторонники немедленно не сложат оружие, островок будет подвергнут с моря беспощадной бомбардировке. Чтобы спасти жизнь и имущество мирных жителей, Матаафа капитулировал. Но как только пленников доставили на военные суда, воины Лаупепы, следовавшие в лодках за кораблями чужеземцев, устроили на Маноно кровавую резню и предали огню дома и плантации.
Так закончилась попытка Матаафы преградить путь чужеземным пришельцам. Самого Матаафу и 13 его ближайших сподвижников колонизаторы отправили в ссылку на захваченные Германией Маршалловы острова, а 27 вождей более низкого ранга заточили в тюрьму в Апии. На деревни, участвовавшие в
