– Лиза уже в управлении?
– Уже у Ассарова… После вчерашнего вашего рандеву с Ондатром и Малофеем ее буквально рвут на части наши коршуны…
Геннадий махнул рукой – ничего не поделаешь, когда от твоей пули погибает человек, кем бы он ни был по роду занятий, на какой ступени социальной лестницы ни стоял, придется упорно доказывать, что лишил жизни отъявленного подонка из-за критически сложившихся обстоятельств, при которых закон разрешает отнять чужую жизнь, чтобы сохранить свою. Достанется теперь Одоевой, но Геннадий был уверен, что Лиза отобьет все атаки чересчур прытких проверяющих и продолжит успешную работу следователем.
Поднявшись по широким мраморным ступеням лестницы на второй этаж, где группировались кабинеты начальства управления, Геннадий прошел к шпонированной двери с табличкой: «Заместитель начальника областного управления внутренних дел Ассаров Игорь Георгиевич» и постучал.
– Заходи, Геннадий! – прокричал из кабинета Ассаров. Значит, кроме Геннадия, больше никого не ждали.
Егоров вошел. За длинным столом сидели Одоева (по ее бодрому виду было ясно, что основные наскоки она уже отбила), Урюпин, командиры оперативников Кулаков и Шматов. Ассаров восседал во главе этого сборища, физиономия полковника выражала легкую растерянность. Указывая на свободный стул у длинного стола, он сказал без всякого раздражения:
– Присаживайся, Геннадий. Дело Игошина готово к передаче в суд?
– Сегодня закончу оформление.
– Ситуация изменилась. Все материалы дела сдашь мне, я сам назначу человека, который оперативно все оформит и передаст в суд. Ты же срочно нажимай на дело Нуретовой!
Усевшись за стол рядом с Урюпиным, Геннадий чуть двинул плечом в знак согласия, хотя как нажимать на дело Нуретовой, если теперь, после устранения компроматов на отца, оно полностью расследовано, только в суд его не передашь, его закрывать надо. Окунев указал убийцу Зии – это Гордей, но Гордей мертв. Окунев указал заказчика убийства – Ондатра, но Ондатр тоже мертв. А Окуневу, оговорившему себя, что вменишь? Только соучастие и сокрытие. Помог Гордею прикопать труп Зии, не донес в органы о случившемся – так это другая песня, отдельная…
Скрестив руки в замок и покручивая большими пальцами, Ассаров внимательно изучал их, говоря при этом:
– Обстановка в городе сложилась критическая… Сразу три криминальных авторитета лишились жизни… Баланс сил между группировками нарушился. Пантелей начал подминать город под себя. Вчерашние события на мясном заводе – тому пример. Для чего я вас всех здесь собрал? Коллеги из ФСБ поделились информацией – в город к нам едут трое «смотрящих»… Пантелею город на откуп забрать не позволят, заявят, что гибель авторитетов – его рук дело.
– Наших рук это дело! – подал голос Кулаков.
– Пантелею еще потребуется доказать своим, что он не прибегал к нашим услугам.
– Мы услуг криминалу не оказываем.
– Кто не оказывает, кто оказывает… Вопрос в другом. Будет важное совещание среди воров, и его последствия могут оказаться непредсказуемыми. Нам надо быть готовыми ко всему, даже к серии кровавых преступлений.
– Мы всегда готовы, Игорь Георгиевич, – отозвался Шматов.
– Не уверен, – не согласился с ним Ассаров. – Призываю всех к согласованной работе, внимательной работе и, самое главное, к продуктивной. Кулаков, надо бы выделить хоть пару человек для наблюдения за прибывающими «гостями».
– У меня людей нет. Вон, берите у Шматова!
– Шматов!
– Товарищ полковник, «гостей» ФСБ будет вести.
– Это понятно. Но мы тоже должны обладать информацией, что у них да как. Информаторов потрясите – все решения, которые будут приняты на совещании воров, должны лежать на столе у начальника управления. Лихих девяностых никто уже не допустит, ни под каким соусом! Ясно объясняю ситуацию?
– Ясно-то ясно, – вздохнул Кулаков, – но людей нет. По другим делам зашиваемся. У меня следователи в очереди стоят на выполнение оперативных поручений! Куда это годится?
– Товарищ полковник, разрешите идти. Я же вам больше не нужен, – попросил Геннадий.
– Иди, собери все материалы по делу Игошина, и сразу их ко мне, – постучал пальцем по столу Ассаров. – Хватит пяти минут?
– Десять минут.
– Хорошо. Жду тебя с материалами дела.
Геннадий поднялся, поймал выразительный взгляд Одоевой, но никак на него не отреагировав, вышел из кабинета. Затворив за собой дверь, задумался. Вот и не расследовал он дело Игошина, не довел до логического конца… Все торопливость начальства. А смысл в этой торопливости – чтобы бюрократическая отчетность была в порядке? Как объясняла Геннадию Одоева, Малофей, сдавая ему Ондатра и компроматы на отца, рассчитывал именно на такой оборот: Геннадий – спокойный и добрый, дело, не доведенное до конца, – в суде, а криминал – с сумкой Игошина, точнее, с ее содержимым.
Так что же было в сумке? Что?!
Вроде все закончилось, но Геннадий никак не мог успокоиться. Он не успел довести разборки с Ондатром до трагического финала – отец от нервного потрясения, от ожидания страшной огласки и последующей кары испытал сильнейший «удар» – мозг его не выдержал, он оказался в больнице с инсультом.
Пренебрегая службой, Геннадий периодически дежурил у его койки. Через несколько суток состояние отца стабилизировалось, но врачи сказали, что он немного «помешался» – никого не узнавал… И будет ли прогресс, хотя бы частичное выздоровление, они не знали. Инсульт, убивающий нейроны мозга, отнимающий у человека способность нормально мыслить, – самая ужасная болезнь из списка мук, отпускаемым людям матушкой-природой. Так закончилась его писательская карьера. И хотя отношения дочери и дурака Самсонова наладились и дело безоговорочно приближалось к свадьбе, у всей семьи было мрачное и подавленное настроение – бедный отец и дед, что дальше будет с больным старым человеком? Из помощника и опоры он превратился в обузу, а жизнь и так была не сахар.
Как-то, столкнувшись в коридоре управления с Кулаковым, Геннадий узнал еще одну неприятную для себя новость. Хотя как посмотреть – может, она не была такой плохой, может, просто отпала еще одна проблема – проблема мщения, которая грызла его разум, не отпуская, мешая думать о другом…
– Успел совершить с Маркухиным, что планировал? – поинтересовался Кулаков, не здороваясь.
– О чем ты?
– С Тетерей разобраться успел? Помнишь, ты у меня его данные спрашивал, потом в адресное бюро бегал? Я у девок узнавал – адрес его мамаши ты брал.
– Боря, ты почему такой любопытный? – притворно возмутился Геннадий.
– Работа у меня такая – все оперативно вызнавать.
– А-а…
– Так что? Пообщался с Маркухиным?
– Нет. Как-то не случилось, хотя очень старался.
– Моих парней бы попросил, они бы тебе его быстро выцепили.
– Хотелось лично, с глазу на глаз.
– Теперь, увы, никаких с глазу на глаз. Свалил твой Тетеря.
– Как, свалил?! – поразился Геннадий.
– Так. Выписался с адреса мамаши, и… в дальнюю даль! Видимо, ты его так напугал своим пристальным интересом, что он упросил Пантелея выслать его в какой-нибудь их бандитский «филиал» в другом регионе.
Значит, Тетеря сбежал от ответственности. Геннадий испытал укол сожаления – так хотелось избить подонка, и не один раз, чтобы жил и трясся, и проклинал себя за свою спесь, с которой он тогда унизил Геннадия.
– Ничего, – бодро отозвался Геннадий. – Когда-нибудь и где-нибудь он проявится.
