Официальная Анкара, в свою очередь, посчитала за лучшее отказаться от него. Было заявлено, что никакими полномочиями господина Керимоглу никто не наделял и действовал он со своими сообщниками совершенно самостоятельно.
Короче говоря, загадки и тайны отступали, освобождая место реальным фактам и данным, на основе которых в одном из наиболее напряженных регионов Карабаха положение значительно улучшилось, хоть до настоящих подвижек было еще далековато. Впрочем, люди радовались и этому. Многие из них вообще большую часть сознательной жизни прожили либо во время военных действий, либо позднее – во время так называемой «ни войны, ни мира».
А ведь каждому нормальному человеку, живущему на линии, разделяющей азербайджанцев и армян, хотелось одного – настоящего мира. Такого, когда ты не боишься, что посреди солнечного дня, когда твои дети играют во дворе, в него упадет снаряд или мина…
Глава 40
Над восстановлением агдамского детского дома пришлось потрудиться немало. Это относится и к тем, кто спонсировал столь благое дело, и к тем, кто клал кирпич, вставлял стекла и выполнял прочие работы. Но делалось все на совесть. Случайные люди здесь не участвовали, так что результаты были видны – все выглядело прочно, надежно, добротно.
Новые полы блестели свежим, еще не истертым ногами покрытием, окна были прозрачными, незапыленными, а новенькие парты и стулья словно бы говорили о том, что все плохое позади. Руководство позаботилось о том, чтобы повсюду стояли горшки с цветами, а художники постарались над тем, чтобы стены украсили росписи. Вот тут уж было на что посмотреть. Горные вершины, красивые дома, храмы – красоты родного края сверкали яркими красками, радуя гостей и хозяев. А ими являлись конечно же дети.
Сегодня в актовом зале некуда было и яблоку упасть. На сцене шло представление, организованное силами руководства и воспитанников детского дома. Это была именно та постановка, которая в прошлый раз была прервана обстрелом. Как и тогда, дети в поролоновых костюмах изображали фрукты, а заведующая пребывала в костюме червяка-вредителя.
Спектакль в зале, красиво украшенном гирляндами из осенних листьев, букетами цветов, подходил к концу.
– Быстро лето улетело перелетной птицей вдаль, – декламировал Роберт, – осень чудно расстелила увядающую шаль. Вмиг заворожила взоры огневой своей листвой, колоском, созревшим в поле, пожелтевшею травой.
Подошла очередь Зары:
– Одарила гостья-осень урожаями плодов, моросящими дождями, кузовком лесных грибов…
– Так давайте славить осень песней, пляской и игрой, будут радостными встречи, осень, это праздник твой! – закончили дети вместе, взявшись за руки.
Снова, как и в тот раз, кроме местных, в зале восседали прибывшие на праздник представители армянской диаспоры. Естественно, не обошлось и без Левона Казаряна. На его деньги и был, собственно говоря, восстановлен многострадальный детский дом. Он не пожалел средств для того, чтобы теперь комплекс выглядел лучше прежнего.
Бизнесмен сидел в первом ряду и, улыбаясь, кивал произносившим свои речевки детям. Рядом с ним находился и Локис – Казарян пригласил своего спасителя в гости.
– Как все-таки приятно видеть, что дети сыты, одеты и находятся в приличных условиях, – тихонько произнес самый известный уроженец Агдама, – вот уж на такое благое дело никаких денег не жаль.
– Это точно, – кивнул сержант, думая о том, что если бы он сам располагал такими суммами, то также не поскупился бы на детишек.
Но, к сожалению, финансовые возможности десантника были куда более ограниченными.
– Талантливые дети, что ни говори, – продолжал комментировать Левон, – я вообще часто замечаю, что те, кто с детства лишен родительской ласки и внимания, часто оказываются куда более успешными, чем их благополучные сверстники.
– Жизнь сама научит, – произнес Локис, – если зубами не вцепишься, то в пролете можно остаться.
На задних рядах сидел и Фазиль Аббасов. Он и сам удивлялся тому, что происходит. Действительно, случай был поистине уникальным – впервые за долгие годы хоть на один день, но он попал в родной город. С одной стороны, это не могло не радовать, а с другой – в очередной раз вынуждало задуматься на тем, как же несправедливо устроен мир.
Он думал о том, почему же так получается, что, родившись и прожив большую часть жизни здесь, сейчас он, как и многие другие, вынужден жить в другом месте? Впрочем, понимал Фазиль, это относилось ко всем людям, ставшим беженцами по обе стороны армяно-азербайджанской границы…
Он уже успел походить по городу. Что-то он узнавал, а что-то было для него совсем незнакомым, а то и печальным. Многие здания, да что говорить – целые кварталы и улицы практически исчезли, превратившись в руины. На месте других, не переживших войны, теперь находились пустыри или новые строения…
Фазиль покачал головой, пытаясь прогнать слезы, выступившие на глазах. Глядя на мальчика на сцене, он думал о том, что его собственный сын уже был бы таким, как этот непоседливый мальчуган, так хорошо выступавший на празднике урожая. Он вздохнул, рассуждая, что ведь и у него все могло бы сложиться иначе. Да, Аббасов мог бы жить нормальной жизнью, иметь семью. Если бы не тот злосчастный день…
Аплодисменты и возгласы одобрения наполнили зал.
– Молодцы!
– Браво!
Аудитория не стихала. Люди, переполненные чувствами, вызывали «артистов» на сцену. Смущенные дети, ведомые «тетей Ануш», вышли и поклонились. Затем они удалились, крайне довольные собой.
– Как тебе, Владимир, представление? – повернулся Казарян к десантнику.
На его лице было написано такое удовольствие, словно это он поставил номер.
– Молодцы, – кивнул Локис, – хорошо выступили.
– Вот именно! Отлично выступили.
Люди выходили из зала, шумно обмениваясь впечатлениями. Локис двинулся в раздевалку. Он хотел поговорить с Робертом.
Раздевалка оказалась неподалеку, и сержант постучал в дверь.
– Входите! – донесся оттуда голос.
Десантник вошел в помещение. Мальчик стоял голый до пояса, только сняв свой «фруктовый» костюм.
– Классно выступили, – кашлянул Локис, – мне понравилось.
– Спасибо, – улыбнулся Роберт, пожимая руку.
– Послушай, а костюмы вам кто делал? – поинтересовался миротворец.
– Как это кто? Сами шили, – с гордостью ответил детдомовец.
Они присели на лавочку.
– Ты знаешь, – задумчиво говорил Роберт, – я теперь многое понял. Например, то, что не все азербайджанцы враги.
– Да что ты? – с сарказмом покачал головой собеседник.
– Да-да, – не заметил иронии подросток, – мне теперь стыдно за свое поведение. Тем более когда оказалось, что те, кто участвовал в этой истории, – вообще чужаки.
– А помнишь, я же тебе говорил, что у террористов нет национальности? Так оно и оказалось.
– Да…
Локис открыл было рот, чтобы продолжить разговор, но тут дверь распахнулась, и в помещение вошли Фазиль и Параджанян.
– Так вот вы где! – обратилась женщина к миротворцу. – А мы вас повсюду ищем.
– А я никуда и не исчезал, – улыбнулся тот.
Тем временем Аббасов, мельком взглянув на Роберта, остановился в изумлении. Его словно хватил удар. Он с расширившимися глазами, открыв рот, уставился на мальчугана. Тот в недоумении сдвинул брови, пытаясь понять причину такого повышенного внимания к своей персоне.
– Как же это?.. – пробормотал Фазиль.
