черные от грязи и плесени и наспех залатаны толстыми черными стежками, как чудище Франкенштейна.
У людей на борту вид не лучше. Они даже не бросают якорь — «Гертруда» садится брюхом на гребень кораллового рифа и застревает намертво. Команде Бишофа, которая собралась наверху «V-Миллион», подлодки-ракеты, кажется, что они в жизни не видели ничего смешнее. Но когда пассажиры «Гертруды» спускаются в шлюпку и начинают грести к субмарине, моряки вспоминают про хорошие манеры, вытягиваются по стойке «смирно» и отдают честь.
Шлюпка приближается. Бишоф пытается узнать пассажиров. Их пятеро. Отто сбросил брюхо и поседел. С Руди все иначе: он отрастил на удивление густую бороду, как у викинга, и длинные волосы, которые перетянул на затылке, они теперь ниспадают на спину мягким хвостом. Кроме того, у него, похоже, выбит левый глаз — место залеплено черным кружком.
— О боже! — говорит Бишоф. — Пираты!
Еще трое ему незнакомы: негр в мелких косичках, какой-то смуглый малый, похожий на индейца, и рыжий европеец.
Руди смотрит в воду. На десятиметровой глубине лениво колышет мясистыми крыльями скат.
— Как прелестна эта идеально прозрачная вода, — замечает он.
— Когда нас накроют «каталины», Руди, вы будете мечтать о грязных северных морях, — говорит Бишоф.
Рудольф фон Хакльгебер поводит единственным глазом, и, увидев Бишофа, позволяет себе улыбку.
— Разрешите подняться на борт, капитан? — спрашивает он.
— С удовольствием. — Шлюпка уже подошла к округлому корпусу субмарины, и команда Бишофа разворачивает веревочный трап. — Добро пожаловать на «V-Миллион».
— Я слышал про «V-1» и «V-2», но…
— Мы решили не забивать голову подсчетами, сколько еще «V»-оружия изобретет Гитлер, и выбрали очень, очень большое число, — гордо отвечает Бишоф.
— Но, Гюнтер, что означает «V»?
— Vergeltungswaffen, — говорит Бишоф. — Вы просто не задумались, Руди.
Отто озадачен, а когда он озадачен, он начинает злиться.
— Слово Vergeltung означает возмездие, верно?
— Оно означает компенсацию, воздаяние по заслугам, может, даже благословение, — отвечает Руди. — Мне очень нравится, Гюнтер.
— Для вас — адмирал Бишоф, — официальным тоном заявляет тот.
— Вы главный на «V-Миллион», верно? Над вами никого нет?
Бишоф щелкает каблуками и выбрасывает вперед правую руку.
— Хайль Дениц!
— Это еще что за херня? — недоумевает Отто.
— Вы не читаете газет? Вчера Гитлер покончил с собой. В Берлине. Новый фюрер — мой друг Карл Дениц.
— Он тоже член тайного общества? — ворчит Отто.
— Я думал, преемником Гитлера будет мой дорогой наставник и покровитель Герман Геринг, — почти удрученно говорит Руди.
— Он где-то на юге, — отвечает Бишоф. — Худеет. Прежде чем принять цианид, Гитлер приказал СС арестовать этого жирного ублюдка.
— Кроме шуток, Гюнтер, когда вы поднялись на борт этой подлодки в Швеции, она называлась иначе и на ней были какие-то нацисты, ведь так? — спрашивает Руди.
— Не припомню ничего подобного. — Бишоф складывает ладони рупором и кричит в открытый люк на блестящей, скругленной орудийной башне: — Есть тут нацисты?
Вопрос разносится по всей лодке, от матроса к матросу: «Наци? Наци? Наци?» В какой-то момент он превращается в «Nein! Nein! Nein!» и, отразившись эхом от стен, вырывается через люк наружу.
Руди босиком взбирается на гладкий корпус «V-Миллион».
— У вас есть какие-нибудь цитрусы? — Он улыбается, демонстрируя десны с малиновыми впадинами вместо зубов.
— Принесите каламанси, — говорит Бишоф одному из матросов. — Руди, специально для вас — миниатюрные филиппинские лаймы в неограниченном количестве. В них столько витамина C, сколько вам в жизни не съесть.
— Сомневаюсь, — отвечает Руди.
Отто с упреком смотрит на Бишофа, который лично виноват в том, что ему, Отто, пришлось провести весь 1944-й и четыре месяца 1945 года на паруснике с четырьмя спутниками. Наконец он спрашивает:
— Этот сукин сын Шафто тоже здесь?
— Сукин сын Шафто погиб, — отвечает Бишоф.
Отто отводит глаза и кивает.
— Полагаю, вы получили мое письмо из Буэнос-Айреса? — спрашивает Руди фон Хакльгебер.
— «Господину Г. Бишофу, до востребования, Манила, Филиппины», — наизусть декламирует Бишоф. — Разумеется, получил, друг мой, иначе бы не знал, где вас встречать. Я забрал его, когда был в городе, наведывался к старому знакомому Еноху Рооту.
— Он был рад?
— Да.
— Как погиб Шафто?
— Геройски, разумеется, — отвечает Бишоф. — И еще одна новость от Джульеты: у тайного общества родился сын! Поздравляю, Отто, с внуком.
На лице Отто наконец появляется мрачное, неуверенное подобие улыбки.
— Как его назвали?
— Гюнтер Енох Бобби Кивистик. Восемь фунтов, три унции — по военному времени просто великолепно.
Все жмут друг другу руки. Неизменно галантный Руди достает гавайские сигары и предлагает отметить событие. Они с Отто стоят на солнце, курят сигары и пьют сок каламанси.
— Мы ждали вас три недели, — говорит Бишоф. — Что случилось?
Нечленораздельное шипение Отто должно выражать крайнее недовольство:
— Прошу прощения, что вам пришлось три недели греть задницы на пляже, в то время как мы плыли под парусом по Тихому океану на вонючей старой калоше!
— Когда мы огибали мыс Горн, у нас сорвало мачту, трое погибли, я лишился глаза, а Отто двух пальцев, не считая других потерь, — извиняющимся тоном говорит Руди. — Сигары подмокли. Весь график пошел к черту.
— Ладно, не страшно. Золото никуда не денется, — отвечает Бишоф.
— Мы знаем, где оно?
— Не совсем. Но мы нашли человека, который знает.
— Несомненно, нам есть что обсудить, — говорит Руди. — Но прежде я должен умереть. Желательно на мягкой постели.
— Прекрасно, — отвечает Бишоф. — На «Гертруде» осталось что-нибудь, что вы хотели бы забрать, прежде чем мы перережем ей глотку, и ракушки утянут ее на дно?
— Утопи эту суку немедленно, — отзывается Отто. — Я с удовольствием полюбуюсь.
— Первым делом надо выгрузить из трюма пять ящиков с надписью «Собственность рейхсмаршала», — говорит Руди. — Они служили нам балластом.
Отто, встрепенувшись, удивленно чешет бороду:
— А я и забыл. — Постепенно события полуторагодичной давности начинают всплывать в его памяти. — Сам же грузил их целый день. Хотелось вас убить. Спину до сих пор ломит.
Бишоф спрашивает:
— Руди, неужели вы умыкнули коллекцию геринговской порнографии?
— Такого рода порнография мне неинтересна, — бесстрастно отвечает Руди. — Там трофейные
