Очакову.
Спустя 10 дней турецкое командование подготовилось к новому нападению. 17 июня Гассан-паша вновь повел свою эскадру на сближение с Лиманской флотилией, намереваясь атаковать ее с фланга. Однако мастерство его командиров оказалось невысоким; они не смогли умело лавировать в мелководном Лимане. Турецкий флагманский корабль сел на мель; другие суда остановились вокруг него. Используя расстройство боевого порядка неприятельского флота, Лиманская флотилия стремитель^ но атаковала его.
А. В. Суворов, наблюдавший за ходом сражения с Кинбурнской косы, спустя 2 часа после начала боя послал депешу князю Потемкину: «Ура, светлейший князь! У нас шебека 18-пушечная. Корабль 60-пушечный не палит, окружен. Адмиральский 70-пу-шечный корабль спустил свой флаг. Наши на нем».
Дружная атака небольших русских гребных судов была исключительно успешной. Неприятель не смог использовать своего превосходства в крупных парусных кораблях, так как на Лимане сложилось положение, напоминавшее обстановку в балтийских шхерах, где подвижные галеры Петра успешно боролись с громоздкими парусными кораблями шведских адмиралов. Но Гассан-паша, кроме парусной эскадры (10 линейных кораблей и 6 фрегатов), располагал 40 боевыми судами гребного флота, которые могли легко маневрировать независимо от ветра и контратаковать русскую флотилию. Но перевес в сражении был на стороне русских моряков.
В течение четырех часов залпы следовали с обеих сторон. После потери двух парусных кораблей и нескольких гребных судов Гассан-паша отступил к Очаковской крепости, а когда наступила темнота, принял решение выйти из Лимана в море.
Около 10 часов вечера турецкие корабли стали отходить от Очакова и направляться к выходу в морс. Их путь лежал мимо. Кинбурнской косы, на которой А. В. Суворовым были заранее установлены батареи. Гассан-паша рассчитывал незаметно выйти из Лимана, однако на русских наблюдательных постах заметили силуэты вражеских кораблей. Они шли плотной, сомкнутой колонной, что делало их очень уязвимыми для огня русской артиллерии. Неприятельская эскадра попала под сильнейший обстрел. «Наши ядра, - говорил А. В. Суворов, - пробивали оба борта, достигая до противного берега»1.
Чтобы полностью использовать критическое положение неприятеля и довершить его разгром, А. В. Суворов еще ночью послал курьера к командующему Лиманской флотилией с извещением о прорыве неприятельского флота из Очакова. На рассвете 18 июня флотилия в двух колоннах подошла к вражескому флоту и окружила его. Разделившись на несколько отрядов, русские суда атаковали одновременно сразу несколько вражеских кораблей. Одни из них, подожженные огнем артиллерии, горели и взрывались; другие оказывали упорное сопротивление. Русским морякам приходилось вплотную приближаться к ним, брать на абордаж и сражаться на палубах. В этих рукопашных схватках, было убито и ранено 85 моряков; одна русская плавучая батарея была потоплена. Но неприятель дорогой ценой заплатил за этот бой, потеряв 11 своих кораблей.
Всего в течение 17-18 июня Гассан-паша не досчитался 15 кораблей, в том числе пяти линейных кораблей и пяти фрегатов, на которых было около 500 орудий. Потери турок в экипажах превышали 6 тысяч человек, из которых 1673 человека было взято в плен. Со времени битвы при Чесме турецкий флот не испытывал столь тяжелого поражения, как в двухдневном Очаковском сражении. Победа в этом бою была достигнута благодаря
мужеству и бесстрашию черноморских моряков. Высоко оценивая их подвиги, А. В. Суворов писал: «Жаль, что не был на абордаже; мне остается только ревновать!» Командующий флотилией в реляции отмечал, что из состава экипажей трудно выделить достойнейших, так как «все отличились храбростью и неустрашимостью, не поддающимися никакому описанию».
В то время как в Днепровско-Бугском лимане шли ожесточенные бои с турецким флотом, основная часть русского Черноморского флота - Севастопольская эскадра находилась в своей базе. Шторм, выдержанный эскадрой в сентябре 1787 г., более чем на полгода вывел.ее из строя. Лишь к весне 1788 г. боеспособность эскадры была восстановлена. Но командующий эскадрой контр- адмирал М. И. Войновнч и после этого не торопился с выходом в море. Зная численный состав турецкого флота, он боялся встречи с Гассан-пашой и придумывал различные предлоги, чтобы уклониться от боя с неприятелем. Только после решительных требований Потемкина эскадра Войновича вышла в боевой поход.
18 июня 1788 г., в день Очаковского сражения, корабли вышли из Севастополя и взяли курс к Днепровско-Бугскому лиману. В пути эскадра была задержана встречным ветром и лишь через 10 'суток смогла достичь острова Тендра. Навстречу ей от Очакова двигался турецкий флот. Адмирал Гассан-паша, получивший донесение о приближении русской эскадры из Севастополя, сразу же принял решение дать ей сражение. и Когда турецкий флот был замечен с кораблей Севастопольской эскадры, /русских кораблей насчитали 45 турецких судов; впоследствии к противнику прибыло на подкрепление еще несколько боевых кораблей. По соотношению сил неприятель, несмотря на серьезные потери под Очаковом, имел по сравнению с Севастопольской эскадрой очень большое преимущество. Против двух русских линейных кораблей Гассан-паша располагал 17 линейными кораблями. Весьма значительное превосходство противника было и в артиллерийском вооружении кораблей: турки имели более 1500 орудий, а русские ~ всего лишь 550 орудий.
Контр-адмирал Войновнч, еще до встречи с неприятелем боявшийся боевого столкновения, при виде большого турецкого флота оказался не в состоянии возглавить управление вверенной ему эскадрой. В минуту решительной встречи с противником он самоустранился от руководства предстоящим сражением и передал фактическое командование своему подчиненному - командиру авангарда (передовой части эскадры). Возглавлял передовую' эскадру командир линейного корабля у;Павел» капитан бригадирского ранга Ф. Ф. Ушаков.
В течение трех дней русские и турецкие корабли маневрировали в море, стараясь занять наветренное положение для боя. К 3 июля оба флота находились против устья Дуная, невдалеке от острова Фидониси. Турецкому флоту удалось сохранить наветренное положение, которое для парусных кораблей давало ряд преимуществ?) К числу таких преимуществ' относилось то, что наветренный флот мог выбирать время нападения и дистанцию боя, то есть обладал инициативой и возможностью навязать свою волю противнику, исходя из особенностей своего оружия и степени подготовки к бою. Во время сражения наветренным кораблям было значительно проще маневрировать и сближаться с неприятельскими
кораблями. При артиллерийской перестрелке густой пороховой дым застилал подветренные корабли и мешал канонирам вести прицельный огонь; от наветренного флота дым относило в сторону подветренного флота, что облегчало ведение огня и обеспечивало хорошую видимость сигналов.
Выполнение маневра, задуманного Ф. Ф. Ушаковым, позволяло занять наветренное положение и поставить неприятельские корабли «в два огня», т. е. обстреливать их с обоих бортов. Однако турецкий адмирал поспешил принять необходимые меры: турецкие корабли также увеличили ход, не давая возможности русским кораблям обойти их и нарушить боевой порядок. Благодаря этому Гассан-паше удалось избежать обхода его боевой линии русскими кораблями. Но маневр Ушакова не позволил неприятелю нанести сосредоточенный удар по русскому авангарду в самом начале сражения. Тогда турецкий адмирал предпринял вторичную попытку сосредоточить основные силы против русского авангарда.
После маневрирования турецкий флот сблизился на дистанцию пушечного выстрела и начал обстрел русских кораблей. Турецкий адмирал стремился выбрать такое расстояние между кораблями, чтобы огонь больших турецких орудий мог быть эффективным, а русские корабли, имевшие орудия меньшего калибра и стрелявшие на меньшее расстояние, не могли' причинить большого ущерба. Шесть турецких линейных кораблей поравнялись с русским авангардом и начали обстреливать три русских корабля.
сТассан- паша, писал Ф. Ф. Ушаков, «прибавя все паруса, бросился с чрезвычайной скоростью, как лев, атаковать передовые мои фрегаты»1. По сигналу Ушакова на русских кораблях также поставили все паруса, чтобы не допустить сближения неприятельских кораблей и в то же время отрезать от авангарда Гассзн-паши часть его боевых судов. Замысел Ушакова удался. Передовые турецкие корабли увидели, что остаются отрезанными; один турецкий корабль, шедший впереди, «не дожидаясь никакого сигнала, с великой торопливостью без бою поворотил и ушел». По второму турецкому кораблю с фрегатов «Борислав» и «Стрела» было сделано несколько удачных выстрелов, и он тоже повернул вспять. Гассан-паша стал палить ядрами по своим уходящим кораблям, но они тем не менее вышли из боевой линии авангарда.
Оказавшись впереди, Гассан-паша «с превеликого азарту спустился еще ближе и стал бортом прямо против двух фрегатов». Хотя «дрался он с чрезвычайным жаром*.русские фрегаты нанесли ему большие повреждения: «…видно было, как большие'доски летели с кормы его корабля». На помощь турецкому адмиралу стремились подойти другие его соседние корабли, но все они были отогнаны кораблем Ушакова. У одного из этих кораблей артиллеристы «Павла» сбили фок-мачту, у другого фор-стеньгу, а третий «за великой течью в самой скорости подо всеми парусами ушел к стороне Аккермана». В корабле же Гассан-паши было «столько пушечных пробоин, что скоро сосчитать нельзя».
Одновременно' с авангардом сражались и другие корабли русской эскадры. Фрегат «Киниурн» удачными выстрелами дважды зажигал турецкий вице-адмиральский корабль, который стремилея подойти на выручку Гаееаи-паше.(^В
