– Так выпьете? – продолжал наставить Вентайл.
Фишер чувствовал себя неуютно. Он бесцельно вертел в руках кассету с записью, не зная, что теперь с ней делать и как вообще вести себя в присутствии Вентайла. Сейчас ему хотелось оказаться подальше от этого кабинета и чтобы Вентайл на какое-то время просто забыл о его существовании. Выкинул из головы, как он частенько делал это раньше.
– Нет, спасибо. Я, пожалуй, воздержусь, – ответил Фишер, облизывая пересохшие губы. – Я могу задать вам один вопрос, господин Вентайл?
Гордон равнодушно пожал плечами. Его сознание уже затуманилось, и он понемногу начинал расслабляться. Рука сама по себе потянулась к верхнему ящику стола, но Вентайл, поморщившись, отдернул ее. Напиваться до полной потери чувства реальности он тоже не собирался.
– Вопрос? – переспросил он. – Задать мне вопрос? Это интересно, Фишер. Я и не подозревал, что у вас могут быть ко мне какие-то вопросы.
– То есть нельзя?
– Ну почему же? – Вентайл расплылся в пьяной улыбке. – Задать можете. Вы можете задать мне любой вопрос, Фишер. Но не факт, что я вам на него отвечу. Это во-первых. А во-вторых, что-то подсказывает мне, Фишер, что вы все равно не поймете меня.
– Я постараюсь, господин Вентайл.
– Тогда валяйте.
Вентайл откинулся назад, заложил руки за голову и сцепил пальцы на затылке. Его расстегнутый на груди пиджак разъехался в разные стороны.
– Почему для нас так важно это место? – тихо и неуверенно произнес Фишер. – Я имею в виду Гилгал Рефаим…
– Встречный вопрос, Фишер. – Вентайл расправил плечи и потянулся. – У вас есть гражданская позиция?
Фишер вновь облизал губы.
– Наверное, я не совсем понимаю вас, господин Вентайл…
– И не поймете. Уже не поймете. Даже при всех ваших стараниях. Оставьте кассету и идите, Фишер.
Агент поднялся со стула, облегченно вздохнув.
Глава 12
Это действительно был город.
Мещереков насчитал триста шестьдесят пять полурассыпавшихся от времени ступеней и ступил на ровную поверхность. Луч фонаря заметался из стороны в сторону. Олегу хотелось увидеть все разом. Увидеть целостную картину. Но освещение не позволяло это сделать. Однако и беглого осмотра Мещерекову оказалось достаточно, чтобы прийти к однозначному выводу: он находился в городе. В древнем, но еще неплохо сохранившемся городе.
Мещереков посветил прямо перед собой и сделал пару робких шагов. Длинное узкое пространство, терявшееся во мраке, куда не доставал луч карманного фонаря, напоминало центральную городскую аллею. По левую и правую стороны от нее расположились массивные резные колонны, диаметр которых даже по самым скромным прикидкам мог бы составить более двадцати пяти футов. Некоторые из колонн уже начали осыпаться от старости, но не было никаких сомнений в том, что эти гигантские сооружения смогли бы простоять еще три тысячи лет без особых изменений.
Мещереков приблизился к одной из колонн, обошел ее, протянул руку и прикоснулся к каменному остову. Провел пальцем сверху вниз, взглянул на перчатку. Затем переместил луч фонаря вниз и вздрогнул от неожиданности. Разумеется, он был готов к таким сюрпризам, но обнаружить их сразу же на первых метрах пути он не ожидал.
На полу, привалившись к основанию колонны, лежал полуистлевший труп, на котором болтались останки современной одежды.
Мещереков присел на корточки и, посветив вокруг, обнаружил заламинированный прямоугольник, оказавшийся при ближайшем рассмотрении не чем иным, как визитной карточкой. Поднеся ее к глазам, Мещереков прочел: «Робер Кристан. Парижский научно-исследовательский институт».
Профессора бросило в жар. Он и так-то чувствовал себя дискомфортно в защитном костюме в зоне тепловой радиации, а после этого и подавно явственно почувствовал, как по его лицу потекли струйки пота. Олег пошарил лучом по полу и заметил еще одну интересную особенность: город был не совсем мертвый. В нем теплилась жизнь. Растительная жизнь в виде грибов. Однако, что это были за грибы, Мещереков определить не смог, хотя некоторое сходство с шампиньонами все же наблюдалось.
Пару минут спустя профессор наткнулся еще на один труп, принадлежавший, как уже догадался Мещереков, второму французскому ученому Франсуа Вуалье. Подтверждение он нашел здесь же. Обе визитки Олег сунул себе за ремень.
Двигаться по аллее с тянущимися вдоль нее бесконечными колоннами Мещереков не стал, а, подсвечивая себе фонариком, свернул вправо. Дорога вывела его, скорее всего, на центральную площадь древнего города. Старинные двухэтажные дома длиной футов сорок и приблизительно столько же в высоту, два фонтана, выполненных в форме тех самых грибов, похожих на шампиньоны, которых под ногами Мещерекова встречалось в избытке, нечто вроде обелиска, выполненного в том же стиле, уходящие влево и вправо улицы – все говорило в пользу этой версии. У большей части жилых строений обрушились стены, но оставшиеся фрагменты казались прочными.
Мещереков подошел к одному из зданий, перемещая луч фонаря снизу вверх и обратно. Ступени парадного крыльца пребывали в том же состоянии, что и лестница, по которой он спустился. Но в целом композиция впечатляла. Не будучи специалистом в области архитектуры, профессор, как образованный человек, все же находил некоторое сходство со стилем барокко.
Олег поднялся по усеянному грибами крыльцу на несколько ступенек вверх и заглянул в просторное темное помещение. Он скользнул лучом карманного фонаря по стенам в поисках каких-нибудь предметов домашнего обихода, но ничего подобного не обнаружил. Мещереков спустился с крыльца и обошел здание с противоположной стороны.
С каждой секундой движения давались Олегу все тяжелее. В легкие поступало слишком мало кислорода, жара, казалось, усиливалась, глаза профессора под стеклами противогаза застилал пот. Хотелось сбросить этот тесный костюм к чертовой матери, но Мещерекову вдруг пришла в голову шальная мысль, что, возможно, незримо витавшая в воздухе матрица былых времен и событий, составлявших часть жизни этого города, только этого и добивается от незваного пришельца. У Мещерекова было реальное ощущение того, что город живой. Не в том плане, что здесь сохранились какие-то древние обитатели, а в том, будто жил именно город. Как единый мощный организм. Впрочем, это восприятие могло быть и ошибочным, вызванным недостатком кислорода и владевшим профессором внутренним волнением.
Он остановился у торца здания, в очередной раз покосившись на запястье. Миниатюрный прибор фиксировал крайне повышенный уровень радиации. Мещереков поднял голову и посветил фонарем вверх. Увиденное еще больше усилило его удивление и непонятную, необъяснимую пока тревогу. С этой стороны архитектурное строение венчал необычный для восприятия нормального человека фюзеляж. Он был выполнен в форме гриба. Мещереков постарался зафиксировать в памяти эту необычную картинку, затем развернулся и двинулся дальше по левой стороне центральной площади.
У высохшего и рассыпавшегося изнутри фонтана он заметил скелет человека. Рассмотрев его поближе, Мещереков не обнаружил никаких признаков мутации. Это был обычный скелет, сохранивший все необходимые формы и пропорции современного человека. Олег не стал задерживаться возле него.
Слева от фонтана его внимание привлекло берсо с расположенным напротив него одеоном. Вероятно, когда-то в этой части площади проводились как драматические, так и вокальные выступления. Для начала профессор сконцентрировался на визуальном исследовании берсо. По большому счету, древний павильон, исполненный в форме беседки для высоких гостей, готовых почтить своим вниманием очередное представление, мало чем отличался от тех, что возводили в Европе в античные времена. За исключением одного маленького, но существенного дополнения: берсо выглядело как большой гриб.
Мещереков выключил фонарь, экономя запас батареи. В голове ученого была целая куча вопросов. Почему многое из увиденного им за последние несколько минут так тесно связано с грибами. Мало того, что
