— Беда ваша в том, что вы рисуете портреты людей, которые вам совершенно неинтересны. А модель художником должна быть любима. Когда вы будете рисовать тех, кого любите, я не имею в виду какую-то сексуальную страсть, просто человеческую любовь, только тогда портреты заискрятся жизнью. Работайте, молодой человек, работайте. И тогда… Тогда, может быть, мы с вами еще встретимся.
От невеселых мыслей Веселина оторвал тихий стук в дверь.
— Вейс! Вейс! Ты здесь? — услышал он женский голос.
Эвелина…
Вейс провел рукой по лицу, потом по волосам.
— Заходите, дверь открыта! — крикнул он.
Эвелина, стройная, улыбающаяся, в простеньком сером домашнем платье, заглянула в комнату.
— Ты вернулся? Ну как дела? — Она подсела к нему на кровать и участливо заглянула в глаза.
Вчера Веселин рассказал женщине о предстоящем свидании с профессором Уолтером. А кому он мог еще рассказать?
Конечно, он отлично понимал, что вступление в неформальные отношения с жильцами дома не нашло бы одобрения у мистера Фокса, узнай он об этом. Но Эвелина была так добра к нему, и, кроме того, Веселину просто не с кем было поговорить в этом огромном городе, где каждый сам по себе и где никому ни до кого нет дела.
А Эвелина, скучающая целыми днями одна дома, пока муж занимается своими адвокатскими делами, с удовольствием шла на контакт с молодым консьержем. Без всяких снобистских замашек болтала с ним, подшучивала над неправильно произносимыми словами, интересовалась обычаями его родины.
Веселину нравилась эта молодая женщина, такая близкая и понятная. Разница в возрасте, да и в положении, совсем не чувствовалась. Общаться с Эвелиной было просто и весело. Не такими он представлял богатых американок.
Однажды ночью она ему приснилась. Сна Веселин совсем не помнил, кроме того, что в нем была Эвелина. А вот сладостное, томительное чувство чего-то прекрасного сопровождало его несколько дней.
Веселин горестно вздохнул и ответил на вопрос женщины:
— Плохо. Мои рисунки никуда не годятся. Я — бездарен, и профессор подтвердил это.
Эвелина взяла его за руку и погладила по ладони, успокаивая.
— Ничего не понимает твой профессор. Ты рисуешь замечательно, Вейс. Уж поверь мне, бывшей студентке искусствоведческого факультета. Я в этом разбираюсь.
Веселин сейчас просил небеса только об одном, чтобы Эвелина подольше держала его руку. От ее прикосновения стало очень спокойно и приятно, даже обида на Уолтера отошла куда-то в сторону.
— Нет, он прав, — покачал головой юноша. — В моих рисунках мало жизни. Мне нужно как можно больше работать.
— Так работай, Вейс, работай. Только не сдавайся, и у тебя все получится.
Эвелина нашла именно те слова, что требовались Веселину в этот момент. Он словно вынырнул из темной ямы, в которую зашвырнули его слова профессора Уолтера.
Он будет работать. Каждую свободную минуту. Забудет про сон, отдых. Он знает, что сможет стать лучшим. Он в это мгновение верил в себя.
Но тут снова печаль охватила его.
— Ничего не выйдет, — обреченно произнес он. — Я — портретист. Мне нужны модели.
Эвелина откинулась к стене и, удивленно посмотрев на него, спросила:
— Так в чем дело, Вейс? Вокруг столько красивых девушек. Выбирай любую.
Веселин горестно усмехнулся:
— Не все так просто. Работа модели слишком тяжелая, чтобы заниматься ею за просто так. А платить моделям у меня нет возможности.
Несколько минут они просидели в тишине, потом Эвелина стукнула руками по коленям:
— Я придумала. Рисуй тех, кого видишь каждый день. Дороти со второго этажа, например. Красавица же.
Вейс помотал головой:
— Дороти рисовать неинтересно. Она неживая, красота ее искусственная какая-то.
— Тогда рисуй ее соседку, серую мышку. Лиззи, кажется… — А потом, словно вспомнив что-то интересное, Эвелина добавила: — Кстати, Вейс, ты не заметил, что в последнее время девчонка словно расцвела? Этот мужчина, что частенько подвозит ее к подъезду, определенно благоприятно повлиял на нее.
Веселин улыбнулся и задумчиво произнес:
— Да, из Лиззи вышла бы интересная модель. Ее огромные глаза так и просятся на бумагу. И лицо… Очень интересное.
И вдруг Веселин увидел, как лицо самой Эвелины приблизилось к нему. Он ощутил ее свежее дыхание, почувствовал теплоту, исходившую от женщины, и ее губы, вдруг оказавшиеся рядом с его губами, прошептали чуть слышно:
— Вейс, а хочешь, я стану твоей моделью? Ты хочешь рисовать меня?
Дороти волновалась и не находила себе места. Несносная девчонка Лиззи совсем отбилась от рук. Дороти не хотела признаваться даже себе, что за время, проведенное с Лиззи, она сильно привязалась к девчонке. Всю жизнь она привыкла жить только для себя. Главным девизом ее жизни были слова: «Никто не позаботится о тебе, если ты сам этого не сделаешь». По нему и жила.
Добивалась того, чего хотела, любыми путями, не принимая во внимание желания других. Какое ей было дело до других? Ведь и другим не было никакого дела до нее. С самого детства.
Сколько она помнила, ее мамаша находилась в постоянном поиске спутника жизни. Чужие мужчины проходили перед глазами маленькой Дороти нескончаемым потоком, но почему-то ни один в их доме надолго не задерживался. Уходил один, приходил другой. Матери было не до дочери.
Дороти подозревает, что мать и не заметила, когда ее восемнадцатилетняя дочь уехала из богом забытого городка штата Вермонт, уехала к новой жизни, забрав изрядную сумму денег из шкатулки, хранящейся в шкафу. Хотя нет, пропажу денег она наверняка заметила…
С тех пор прошло четырнадцать лет, и за все это время Дороти ни разу не побывала на родине. Даже не знала, жива ли мать. Да и та дочь не искала.
А вот тот неосмотрительный шаг, совершенный на Пенсильванском вокзале, когда Дороти предложила помощь испуганной девчонке, сейчас отзывался головной болью.
Лиззи ни слова не говорила ей о своем новом друге, хотя Дороти столько раз пыталась вызвать ее на откровенный разговор. Ответ всегда был один:
— Еще рано о чем-нибудь говорить. Он просто хороший человек.
Этот хороший человек полностью завладел вниманием и временем Лиззи. Ее постоянно не было дома, и Дороти ломала голову, где она пропадает. Правда, ночные отлучки еще не наблюдались. Но кому, как не Дороти, знать, что для любовных игр светлый день не помеха.
А вдруг Лиззи попала в сети какого-нибудь подлеца?
Однажды она даже решила проследить, куда и к кому направляется Лиззи. Но вовремя остановила себя. Это будет уж чересчур — следить за ничего не подозревающей девушкой. Нет, до этого Дороти не опустится. Захочет, сама расскажет.
Сегодня Лиззи опять где-то гуляла. Дороти знала, что ей выходить в ночную смену на работу. Поэтому волновалась, что Лиззи может опоздать.
Когда открылась входная дверь, Дороти бесцельно бродила по квартире, время от времени выглядывая в окно. Но окна выходили во двор, и Дороти не увидела подъехавшую на машине девушку, не увидела, как та долго целовалась на прощание с мужчиной.
— Где ты была? — строго спросила Дороти влетевшую в квартиру Лиззи, которая просто сияла от счастья.
— В зоопарке, — ответила та, улыбаясь.
— Где? В зоопарке? — переспросила Дороти. — Это сейчас так называется?
О, ее не обманут никакие слова. Она прекрасно знает, что хотят мужчины от девушек, на которых
