не помешают... щетина у тебя, как у беглого каторжника.
Илья провел рукой по небритой щеке, и в знак подтверждения хмыкнул.
– Это уж точно... А я ведь и есть беглый.
– Но ведь еще не каторжник, слава богу.
– А парик откуда?
– Тут, за углом, – драматический театр имени Чехова, – Ковалев махнул рукой в сторону. – На хоздворе – контейнеры, куда они всякую театральную дребедень выбрасывают. Если там как следует покопаться, еще и не то можно найти. В соседней комнате – туалет и рукомойник. Сумеешь под раковиной помыться и голову вымыть или помочь?
Начальник ялтинского ГОВД открыл кабинет, уселся за двухтумбовый стол и велел доставить гражданина Глушкова.
Полчаса назад мясник ялтинского рынка добровольно явился в горотдел. Мол, совершил тяжкое преступление, осознал, раскаиваюсь, готов дать признательные показания. Внешнее сходство с разыскиваемым маньяком (высокий блондин, коротко стрижен, отсутствующий большой палец левой руки) стало для него фатальным: несмотря на добровольную «явку с повинной», Глушкова немедленно задержали, дали для профилактики по голове, после чего сунули в микроскопическую камеру метр на метр, где он и просидел полтора часа, дожидаясь начальника ялтинского ГОВД и следователя по особо важным делам Патрикеева.
Милицейский начальник внимательно осмотрел мясника, сидевшего напротив, обернулся к Юрию Александровичу.
– Допрашивать будете вы? – вежливо поинтересовался мент.
Прокурорский следователь отрицательно покачал головой.
– У вас лучше получится. Начинайте.
Патрикеев отошел в сторонку, примостился на краю подоконника, взглянул исподлобья на Глушкова. Этот человек выглядел вовсе не так, как на оперативных фотографиях. Одутловатый, начинающий заплывать ранним жирком мужчина походил, скорее, на типичного базарного мента, одетого по случаю выходных в гражданку, чем на дважды судимого человека, подозреваемого к тому же в жутких серийных убийствах. Глядя на мясника, Юрий Александрович все время задавался вопросом: мог ли этот человек совершить такие кошмарные преступления? Ведь внешность зачастую обманчива... Да и перехваченный телефонный разговор с сестрой о какой-то «расчлененке» свидетельствовал о многом.
– Ну, рассказывай, как ты дошел до жизни такой, – нарочито сурово начал хозяин кабинета.
Рассказ Глушкова вышел путаным и сбивчивым. Все-таки полуторачасовое сидение в «стакане» дало о себе знать. Мол – поймал, убил и расчленил. Думал, обойдется. Только вот с недавнего времени заметил вокруг себя какую-то странную возню: незнакомые личности во дворе, притом – явно ментов... то есть милицейской внешности. Письма в почтовом ящике со следами вскрытия. В домоуправлении и на рынке о нем аккуратно справлялись. И вообще... Лучше уж самому явиться в милицию, чтобы потом в наручниках сюда не доставили.
Начальник райотдела с нетерпеливо-задумчивым видом застучал пальцами по столешнице. Короткие ребристые ногти неприятно зашоркали по бумажкам.
– Так, Глушков, давай все по порядку. Кого, когда и при каких обстоятельствах ты поймал, убил и расчленил?
– Вы что – сам не знаете? – мрачно переспросил мясник.
– Мы-то как раз прекрасно знаем, – зловеще перебил милиционер. – Но раз ты пришел к нам с повинной – сам и колись!
Подозреваемый сглотнул набежавшую вдруг слюну. Потер руками виски. Набрал в легкие воздуха, словно ныряльщик перед затяжным прыжком в воду...
– Дело было так, – глухо начал он. – Еду я на своей машине из Симферополя в Ялту. В районе Нижней Кутузовки колесо пробил. Поставил запаску, но все равно чувствую, что до дома на ней не добраться. Вот и решил поискать какой-нибудь шиномонтаж. А там как раз какое-то хозяйство, что-то типа колхоза. Еду, смотрю – небольшой загончик, а там несколько свиней.
– Кого-кого? – не понял милиционер.
– Свиней. Украинской степной породы, – как ни в чем не бывало продолжил Глушков. – И ни одного человека. Вообще пусто. Тут меня черт и попутал. Под сиденьем у меня всегда заточка лежит – на тот случай, если хулиганы приставать будут. Достал, подошел – и убил одним ударом. Положил в багажник, завез к себе в холодильник на рынке, расчленил... ну, и продал, как полученный товар.
Милиционер откинулся на спинку стула и уставился в лицо мясника непонимающим взглядом.
– Ты, мудак, издеваться над нами вздумал? – растерянно прошептал он. – Типа шлангом прикинулся?
– Обождите, – наконец подал голос Патрикеев, поднялся с подоконника, сел рядом с подозреваемым. – А как же «расчлененка»?
– Так это она и есть, – пояснил Глушков, вконец смутившись. – У нас так на рынке рубленые туши называют.
– Значит, свинья? – уточнил следователь.
– Ага.
– И ты ее убил?
– Так точно, гражданин начальник.
– И кто это может доказать? – некстати вставил вопрос начальник ГОВД. – Да я вообще не понимаю, какого хрена мы с ним тут возимся? Тут все ясно: решил под психа закосить. Ничего, сейчас он нам все расскажет...
– Товарищ подполковник, все это очень легко проверить, – Юрий Александрович окончательно взял нити допроса в свои руки. – Где находится этот свинокомплекс? Нижняя Кутузовка? Мясо на рынке по накладным не проходило? Нет? А по каким документам оно в вашем базарном холодильнике оказалось? Что – за бутылку коньяка? Вот просто так, и все? А кто это может подтвердить? А какой телефон у кладовщика?
...Спустя час с небольшим признательные показания Глушкова были проверены, и показания эти признали правдивыми. В свиноводческом хозяйстве, расположенном неподалеку от Нижней Кутузовки, действительно недосчитались одного кабана. Рыночный кладовщик, заведующий холодильниками, подтвердил: да, виноват, за флакон «конины» согласился взять на хранение неучтенную свиную тушу.
Однако этого было недостаточно: Патрикеев решил идти до конца, а потому тщательно проверил – где мясник был в предполагаемое время убийств. Удивительно, но алиби у Глушкова все-таки оказалось: в день убийства официантки ресторана «Красный лев» он был на дне рождения приятеля в Гурзуфе. Это подтвердил даже местный участковый, также бывший за столом, и даже случайная запись застолья на видеокамеру мобильного телефона...
Мясника отпустили, передав дело «о краже свиньи» в местный ОБЭП. Начальник ГОВД заметно помрачнел. Юрий Александрович явно не разделял его пессимизма.
– Отсутствие результата – тоже результат, – подытожил он. – Список подозреваемых уменьшился на одно лицо. Если исходить из формальных примет, то остаются двое: педагог Паскевич и гинеколог Слижевский. Оба блондины, у обоих отсутствуют большие пальцы на правой руке.
– Да «закрыть» их, развести по кабинетам и «отпрессовать», как следует! – в сердцах бросил милицейский начальник; он был очень раздосадован результатом проверки рубщика мяса. – Специалисты у нас имеются.
– Ага. Знаю я ваших специалистов, – скептически проговорил Патрикеев. – Противогаз на морду, медный провод с электричеством на язык, головой в унитаз в лучшем случае. Через полчаса оба и признаются... Нет, мы пойдем другим путем. Я тут внимательно просмотрел отчеты по прослушиванию телефона этого... гинеколога. Очень любопытно. Собирается увольняться из консультации – раз. Собирается уезжать из Ялты и вообще из Крыма – два. Ему, оказывается, еще и угрожают...
– Кто?
– Это и предстоит выяснить. В любом случае, «свиньи», как с Глушковым, тут, мне кажется, не предвидится.
