улицах было пустынно.
– Слушай, Медведь, – подал голос Чернов. – А с чего ты взял, что на опушке на тебя напал «чех»? Может, это просто какой-нибудь местный абрек?
Володя рассказал товарищам о том, что с ним произошло. Собственно, из-за этого разведчики и решили перебраться в башню.
– Может, и местный абрек, – не стал спорить Локис, продолжая наблюдать за селом. – А может, и залетный. Я его об этом спросить не успел. А сам он…
Володя не договорил, потому что в селе внезапно началось какое-то движение. Люди стали собираться на площади-майдане перед мечетью. Точнее, их собирали. Какие-то мужчины в камуфляжной и просто защитной форме буквально насильно выгоняли мужчин из домов, указывая, куда им следует идти. Вскоре на майдане собралась довольно большая толпа. На возвышении появился сухой горбоносый человек. Но не мулла, это Володя понял сразу же. Он принялся что-то говорить сельчанам, энергично размахивая руками. Володя не мог слышать, что именно он говорит, но догадывался, что мужчина кого-то ругает или проклинает. Продолжая водить оптикой по толпе, Локис наткнулся на несколько больших белых кульков, лежавших на земле.
«Да ведь это мусульманские похороны! – осенило его. – Откуда же в ауле за одну ночь образовалось столько покойников? Никак не меньше десятка, а то и больше».
– Ты чего замолк? – подошел к Володе Зотов. – Что-нибудь интересное увидел? Например, как мусульманские женщины загорают неглиже? Дай я тоже посмотрю…
– Погоди, Зонтик, – отмахнулся Володя. – Тут кое-что поинтересней голых баб… Хоронят кого-то…
– Тогда это не для меня, – разочарованно протянул Михаил. – Я эти мероприятия с детства не терплю… – Он отошел от бойницы и вытянулся на соломе, прикрыв глаза и делая вид, что дремлет.
Тем временем мулла начал читать над покойниками молитвы. Как ни странно, но Володя не увидел ни одной плачущей женщины. Выли и рвали на себе волосы только несколько старух. Но, насколько помнил Локис, это были наемные плакальщицы, за подобный спектакль им платили деньги. И только спустя пару минут Володя вспомнил, что на мусульманские похороны женщин не пускают.
– Черт, – проговорил он вслух. – Да это же боевиков хоронят! Значит, вчера где-то был бой…
– Я даже знаю – где, – заявил вдруг Чернов, – и не вчера, а сегодня. В карагачевой роще. Ты не слышал, что ли, утром пальба была? Правда, еле слышная…
Володя полуобернулся к Андрею. Тот лежал на соломе, закинув руки за голову и, не мигая, смотрел в потолок.
– Я ничего не слышал, – с удивлением сказал он.
– Я же говорю, – сел на «постели» Чернов, – что стреляли где-то километра за четыре с половиной или пять, не меньше. Звук, если я не ошибся, именно со стороны рощи шел. Но слабый… Вот только кто и в кого стрелял – неизвестно.
– Может, Купец в засаду угодил? – осторожно предположил Зотов.
– Не каркай! – сердито зыркнул глазами в его сторону Локис.
Однако эта же мысль мелькнула и у него. Демидов и десантники, оставшиеся с ним, при возвращении обратно через тот же перевал вполне могли напороться на засаду. Хотя, по Володиным предположениям, они должны были выдвинуться значительно раньше их.
Мулла закончил «отпевание». Мужчины в камуфляжных костюмах подхватили носилки с покойниками и «скорым аллюром» понесли их на кладбище. Толпа сельчан начала медленно расходиться. Неожиданно из ворот дома Абддуллы вывели несколько оборванных людей, связанных одной общей веревкой. Подгоняя ударами палок и автоматными прикладами, их вывели на майдан. Горбоносый, выступавший перед односельчанами до муллы, что-то крикнул, и из рук набежавших откуда-то мальчишек в несчастных полетели камни. Локиса поразила звериная жестокость, которую он разглядел на лицах юных шахидов, похоже, это занятие доставляло им удовольствие, да и камни, видимо, они припасли заранее, вытаскивая их из принесенных с собой корзин.
Пленники пытались уворачиваться от камней, прикрывать головы связанными руками, но тщетно – ни один камень не пролетел мимо цели. К тому же общая веревка сковывала их движения: если один уворачивался от летящего в него камня, то подставлял под него другого.
Когда камни у мальчишек закончились, они исчезли так же стремительно, как и появились. Пленных, опять избивая, погнали в ту сторону, куда несколько минут назад унесли погребальные носилки. Володя заскрипел зубами от бессилия и опустил «Винторез».
– Суки! – процедил он. – Резать повели, как баранов…
Хотя за годы службы в спецназе ему довелось повидать много страшного, в том числе и гибель детей, спокойно смотреть на это он так и не научился. Хотя и самому приходилось убивать, но это была объяснимая смерть. Он убивал своих врагов, которые могли убить его или кого-то другого. Но его, матерого диверсанта- разведчика, снайпера высшей категории, всегда угнетали сцены бессмысленной, ничем не оправданной жестокости. Возможно, поэтому он в отличие от своих сверстников никогда, даже в ранней юности, не смотрел американские боевики. Те самые, в которых главные герои убивают направо и налево, мало заботясь о виновности своих жертв.
– Кого это ты так ласково назвал? – поинтересовался Зотов.
– «Чехов», мать их… – все так же зло ответил Локис. – Эти скоты русских рабов на заклание повели. Суки позорные!
– Как это? – приподнялся на локте Михаил.
– Обычай у них такой, – раздался из дальнего угла голос Игоря. – Если кого из ихних убивают, то убийцу казнят над его могилой. Перерезают горло, как барану, и все дела.
Несколько минут разведчики молчали.
– А если убийцу не найдут? – тихо спросил Михаил, который впервые услышал о таком обычае.
– Ну, если не найдут, – все так же спокойно проговорил Игорь, – но точно знают, что он не мусульманин, казнят единоверца виновного…
– И откуда ты все это знаешь? – недоверчиво спросил Зотов. Он никак не мог поверить, что в двадцать первом веке существуют дикие обычаи Средневековья. И не где-нибудь в Африке или какой-то малоразвитой стране, а в России!
– Так я же вам говорил, – монотонным голосом продолжал Игорь, – я восемь лет прожил у хозяина. Такого насмотрелся, что не приведи господь!
Локис пристально посмотрел на их проводника-попутчика. Сейчас, когда обстановка была более или менее спокойной, он мысленно прокручивал эпизоды их встречи на перевале. Тогда он не обратил внимания на некоторые нестыкующиеся детали в поведении Игоря. Например, чабан, встретив русских, повел себя крайне сдержанно. Конечно, бросаться на шею разведчикам, целовать им руки было необязательно, но мог бы проявить больше эмоций. Вторая нестыковка, по мнению Локиса, была в том, что Игорь имел ружье. Допотопное, старое, но все-таки боевое оружие с двумя патронами к нему. Правда, Игорь утверждал, что патроны украл у хозяина, но ведь он мог и соврать. И еды с водой почему-то не прихватил с собой, когда ударился в бега. На что он надеялся? На чудо или на что-то еще?
«Ох, чует мое сердце, что-то тут не так, – подумал Володя. – Надо бы его, пока есть время, прощупать как следует».
– А чего мы тут сидим? – энергично вскочил на ноги Зотов. – Давай отобьем рабов!
– Ты, Миха, вроде бы взрослый человек, – хмыкнул Чернов, – порой говоришь разумные вещи. Но иногда такую дурость ляпнешь, что хоть стой, хоть падай. Там сейчас боевиков столько, что надо армию поднимать, чтобы обреченных отбить. А ты хочешь втроем с этим справиться… Сиди уж!
Зотов растерянно оглянулся на Локиса, который, нервно покусывая губы, сидел в углу и думал о чем-то своем, и с надеждой в голосе проговорил:
– Медведь, а ты что молчишь?
– Потому и молчу, что Капрал прав, – ответил Володя, продолжая исподтишка поглядывать на Игоря. Тот лежал, подтянув ноги к животу и засунув ладони между колен. – Спасти мы никого не спасем, сами погибнем – и будем, возможно, награждены. Посмертно, разумеется.
Недовольно засопев, Зотов опять улегся на солому и, закинув руки за голову, ворчливо спросил, ни к кому конкретно не обращаясь:
